Надежда встретить слонов на лесной поляне, где, как утверждал Бако, они раньше паслись постоянно, не оправдалась. Но мы обнаружили останки погибших животных. Слоны способны долго помнить места, где им когда-то грозила опасность или на них совершено было нападение, и в дальнейшем стараются не заходить туда. Не потому ли проходившие здесь слоны не задержались на пастбище?
Нечасто приходится зоологам встречать скелеты диких слонов, и мы тщательно делаем их описание, снимаем промеры и даже берем с собой тяжеленные зубы. Но по ним можно будет потом определить возраст животных. Мимоходом замечаем на поляне вытоптанную плешь с обломанными ветками, какую обычно оставляют олени после гона. Внимательно присмотревшись к следам, убеждаемся, что это действительно индийский замбар вел поединок с соперником. На плато Тай Нгуень обитает два подвида замбара. Об их размещении можно судить по следам, которые так же были тщательно нами описаны.
Все отчетливее слышен шум водопада. Бако оборачивается и показывает, чтобы мы следовали за другим проводником, который свернул в сторону. Минут через десять мы вышли к створу водопада и остановились, увидев на каменистой площадке подстреленного мунтжака. Рядом стоял, покуривая трубку, довольный Бако. Видно, это место хорошо было известно проводникам. С одной стороны площадка примыкала к каньону реки Кон, с другой — к створу водопада, а третья сторона упиралась в берег притока. И лишь одна оставалась открытой, где мы и развели костер. Рядом с грохотом низвергалась с сорокаметровой высоты вода, и нескончаемый ее поток падал с базальтового ложа в бурлящее озеро, из которого и выливался Кон.
Переночевав в гамаках, утром мы спустились к реке, к берегам которой из леса почти невозможно было подобраться. А их-то мы и хотели исследовать в первую очередь. Но тут же поняли, что осуществить задуманное будет нелегко — Кон стремительно нес темные воды, вспениваясь на многочисленных камнях и порогах. Однако отступать не хотелось.
Мы спустили у берега надувную лодку, закрепили в ней рюкзаки. Договорившись о времени и месте встречи с коллегами и проводниками, я вместе с Кузнецовым и Исаевым сажусь в лодку, которую сразу же выносит на стремнину. Нам оставалось лишь править, хотя давалось это нелегко. Мы с Сергеем Исаевым орудовали веслами изо всех сил. Казалось, что каждый возникающий перед нами порог раздерет лодку в клочья и путешествие нам придется на этом закончить. Обзору мешали частые повороты реки, отнимавшие все наше внимание.
На очередном изгибе речной поток с яростью шлифовал скалистый берег, сплошь покрытый густыми зарослями. Лодку неудержимо несло на эти зеленые кусты. В последний момент мы догадались упасть на днище нашей посудины, чтобы пройти под зарослями. Но лодка вдруг резко застопорила ход и остановилась, а нас с размаху накрыло волной. Одновременно сидевший сзади Кузнецов отчаянно вскрикнул. Оказалось, что лиана, унизанная крючковатыми колючками, «поймала» за штормовку нашего руководителя, а он, в свою очередь, уцепился за борт лодки, чтобы его не выбросило, и остановил ее. Держась за кусты, мы освободили коллегу и выгребли на песчаную отмель, чтобы вылить воду.
Ступив на берег, увидели вдруг на песке отчетливые следы тигра, будто он только что спокойно прошел вдоль уреза воды. Размер следов и глубина их указывали на то, что зверь здесь был солидный. Видимо, тигры облюбовали эти песочные плесы на берегу лесной реки и выходили на них, чтобы почистить шкуру, утолить жажду или, может, поваляться на земле, свободной от многочисленных везде пиявок. Все поспешили вернуться в лодку...
Вскоре мы освоились с характером Кона и теперь уже умудрялись обходить пороги и вместе с тем следить за берегами, чтобы успеть причалить к любому выбранному нами месту. Большинство исследованных песчаных участков были испещрены многочисленными следами виверр, различных копытных, среди которых мы уже без труда определяли мунтжака, замбара и, словно завороженные останавливались у тигриных следов. Один такой, с поврежденным когтем, нам удалось встретить в различных местах трижды.
Между тем время, за которое мы рассчитывали пройти свой речной участок, истекло. Река петляла по тропическому лесу значительно сильнее, чем предполагалось, и расстояние оказалось больше того, которое мы намеревались проплыть. Но и этот наш путь закончился.
— Суши весла,— скомандовал Исаев, и лодка мягко ткнулась в берег. Оставив ее, мы выбрались на тропу. К хижинам подошли уже в сумерках. При нашем появлении навстречу вышли Ань и Кы, который, громко смеясь, все повторял:
— Я верил, что будет все хорошо...
Мы прошли в хижину, где горел костер и ждал нас ужин — последний на Контяранге.
Территория Юго-Восточной Азии рассматривается учеными как незаменимый генофонд животных. Именно здесь наилучшие условия для организации заповедников, где бы сохранялись особо ценные виды флоры и фауны. Нашей экспедицией был уточнен состав тропических млекопитающих. Ранее предполагалось, что ни тигров, ни красных волков в здешних лесах уже не водится. Однако мы опровергли это мнение. Подтвердили и наличие диких слонов, определили численность копытных животных: замбаров, мунтжаков и других, что немаловажно в промысловом отношении. А вот от вырубки красных деревьев в данном районе мы рекомендовали воздержаться, чтобы не нарушить экологию системы. Ведь бассейн реки Кон вместе с тропическим лесом образует единый ландшафтный комплекс. И этот район непременно должен стать заповедным.
Ханой — Дананг — Москва
Б. Петрищев, кандидат биологических наук
Окончание. Начало см. в № 5 за 1987 год.
Горло Белого моря. Сулой
Святой Нос еще отчетливо виден за кормой, но мы не оглядываемся: предстоит пересечь Горло Белого моря в самой широкой его части, которую иногда еще называют Воронкой. Курс — на мыс Канин Нос.
С каждой милей крепчает северовосточный ветер — межник, упираясь нам в левый борт. По палубе ходим в спасательных жилетах и с каким-то отрешенным любопытством, будто со стороны, наблюдаем, как все сильней раскачивает шхуну бортовая качка, все ниже кланяются мачты потемневшему Белому морю. Впрочем, Белому ли?
Мы идем по границе Белого и Баренцева морей, и трудно определить, где кончается одно и начинается другое море. Да и не до этого. «Полярный Одиссей» вошел в зону сулоя — явления для Мирового океана довольно редкого и почти постоянного для Горла, где сталкиваются противоположные ветры и течения, смешиваются холодные беломорские воды с теплым крылом Гольфстрима. Поморы называют сулои «толкунцами», и это название лучше всего, пожалуй, передает суть этого явления — толчею волн. И вот уже мы смотрим, как взметаются широкие длинные языки трехметровых волн, а на них, толкаясь, прыгают волнышки поменьше, и оттого большие волны бурлят, пузырятся. Когда волны начинают перехлестывать палубу — а это уже баллов шесть,— спускаемся в кубрик.
...Утром волнение все еще ощущается, но это уже не шторм. До Канина Носа еще часа два ходу, но «Полярный Одиссей» ложится в дрейф. Здесь, на границе Белого и Баренцева морей, наша экспедиция, посвященная Международному году мира, должна спустить на воду символический «круг мира».
Это действительно круг — судовой спасательный, который мы заранее выкрасили алой краской, а в середину вставили голубой диск с изображением земного шара. И с этой маленькой рукотворной планетки, которую поддержит на волнах спасательных круг, взлетает, расправляя крылья с надписью «VITA PAX EST» — «Жизнь — это мир»,— белоснежный голубь мира. Мы спускаем «круг мира» за борт и долго следим за пенопластовым голубком, уносимым течением.
Канин Нос. Программа «Поморский коч»
К полудню в дымке приподнявшегося тумана обозначилась длинная каменная гряда — Канин Нос. Старинные лоции не рекомендовали мореходам приближаться к этому мысу: десятки поморских судов исчезали здесь бесследно, в народе ходили легенды о злых канинских духах...
Берем курс на юг, идем параллельно полуострову и, заметив удобное для высадки место, отправляем на берег катер. В десанте — капитан Виктор Дмитриев и научный сотрудник Карельского краеведческого музея Михаил Данков, главные энтузиасты программы «Поморский коч».
— Ты не представляешь, что такое коч,— выговаривал мне Дмитриев еще при первой встрече в Петрозаводске, на республиканской станции юных техников, где Виктор преподает техническое творчество.— Поморы на кочах избороздили все северные моря, ходили на Грумант, к Мангазее в Обской губе, есть предположения, что добирались даже до Аляски. И все это на деревянных одномачтовых суденышках с прямым парусом и несколькими парами весел. Конечно, были и другие суда у поморов — лодьи, юмы, шняки,— каждое со своими особенностями в зависимости от назначения. Однако коч — самая древняя, так сказать, базовая модель, за сотни лет доведенная до своего конструктивного оптимума. Но Петр Первый счел кочи устаревшими и сначала запретил их строить, а позже и вовсе приказал уничтожить, дабы не стояли они на пути «новоманерных», создаваемых по голландским образцам, кораблей. Старинные поморские секреты судостроения постепенно забывались. И сегодня никто не знает, каким в точности был коч...
