...Действительно, в последнее время высохли на реке многие старицы и протоки, оголились коричневые обнажения береговых обрывов. Бухтарминское море (в верховьях Иртыша, у озера Зайсан, построена Бухтарминская ГЭС, которая ныне регулирует сток Иртыша) сбрасывает в реку ежесекундно 500 кубометров воды, но только 300 остается Иртышу — все остальное поступает в канал, разбирают колхозы и совхозы. Разбирают зачастую бесконтрольно и бессистемно.
Оттого, что мелеет река, оттого, что Бухтарминская ГЭС на несколько лет (в начале 60-х годов) оставила Иртыш без достаточной, привычной весенней воды, заболела иртышская пойма. Широкой многокилометровой полосой тянулись раньше вдоль реки заливные пойменные луга, кормовые и лекарственные свойства которых считались уникальными. Сейчас почти исчезли такие ценные растения, как бессмертник песчаный, тысячелистник, пижма, канареечник. Падает урожайность трав. И хотя теперь по весне Бухтарминская ГЭС сбрасывает в Иртыш три миллиарда кубометров воды, восстановить и отрегулировать природный механизм поймы пока не удается. Некоторые участки ее заболачиваются, некоторые остепняются; не спасает и лиманное орошение, которым как-то пытаются компенсировать естественные разливы реки. Бухтарминская ГЭС дает Иртышу воду где-то в середине апреля. Сроки навигации, конечно, удлиняются. Но травам и рыбам эта вода нужнее в мае: травы идут в рост, из икры появляется рыбья молодь. А как раз в это время попуск воды прекращается. Я видела своими глазами, как в середине мая на левом, низком, берегу Иртыша стояли лишь отдельные озерца... «Это еще хорошо, — говорили павлодарцы. — Долго в эту весну воду держат. А то страшно смотреть, как икринки на сухой траве висят...»
И еще одно обстоятельство, по-видимому, влияет на жизнь иртышской рыбы. Ермаковской ГРЭС, что работает в городе Ермаке, близ Павлодара, сбрасывает в реку чистую, но горячую воду. Пять миллионов кубометров в сутки! Температура ее на 10 градусов выше температуры иртышской воды. Нормой предусмотрен перепад до пяти градусов. Иначе изменяется гидрохимический и биологический режим водоема, нарушается экологическое равновесие, возникает так называемое «термальное загрязнение». У каждого вида рыб существуют свои температурные пределы: одни — окунь, щука, налим — рыбы «попроще», могут переносить значительные колебания температуры, другие — глубоководные, лососевые — любят холод. Многие рыбы зимой впадают в спячку, а Иртыш на протяжении нескольких десятков километров теперь не замерзает. Павлодарцы жалуются: «Раньше, бывало, перейдешь по льду на левый берег, а там лыжня прекрасная, леса в снегу...»
Что же касается чистоты иртышской воды, то какой она поступает в область, такой и уходит из нее. И это при той нагрузке, которую несет Иртыш на территории области! За последние годы солевой состав речной воды не менялся, она пригодна для питья после кипячения. Это данные Средне-Иртышской бассейновой инспекции. Начальник инспекции Нуратия Габдуловна Сагитдинова сказала, что теперь без их участия не обходится строительство, сдача и эксплуатация ни одного промышленного предприятия: «Психология людей медленно, но верно меняется, — заметила Сагитдинова. — Если раньше инспекцию пытались игнорировать, то сейчас в спорных вопросах нас нередко выбирают третейским судьей». Промышленные предприятия области промстоки в Иртыш не сбрасывают; самые крупные заводы — алюминиевый, ферросплавный, тракторный — переведены на замкнутый цикл водоснабжения. К сожалению, то же самое нельзя сказать о предприятиях Усть-Каменогорска и Семипалатинска, которые стоят выше по течению, а ведь река областных границ не имеет... Очень медленно строятся современные очистные сооружения и для стоков самого Павлодара, речные суда до сих пор загрязняют реку нефтепродуктами, стоки многих ферм несутся прямо в Иртыш, наконец, ряд предприятий в Павлодаре сбрасывает свои отходы в бессточное озеро. Но есть ли уверенность, что оно не сообщается с Иртышом?
Как видим, вопросов, возникающих в связи с интенсивным использованием Иртыша, очень много. И можно ожидать, что промышленное развитие области лишь увеличит их число. Специалисты приходят к выводу, что надо разработать единую систему забора воды из Иртыша, создать научный опорный пункт для тщательного исследования состояния иртышской поймы, с тем чтобы излечить, оздоровить ее; что незамедлительного изучения требует появление потока теплой воды в Иртыше — его влияния на флору и фауну реки (в практике существует и более кардинальное решение: теплую воду ГРЭС используют для создания теплиц и рыбохозяйственных комплексов); что следует ускорить строительство очистных сооружений во всех областях, которые нанизаны на нить Иртыша...
Размышляя над путевыми впечатлениями, приходишь к мысли, что на землях павлодарского Прииртышья создается сегодня новая среда, вторая природа. Канал-река, многокилометровой лентой прорезающий сухую степь. Орошаемые поля и пастбища. Новые города — Ермак, Иртышск, разрастающиеся Павлодар и Экибастуз. Зеленые массивы лесов (завершена, к примеру, закладка лесополосы Семипалатинск — Омск. Она идет почти параллельно Иртышу, и протяженность ее свыше 300 километров только на территории области).
Создание новой среды тесно смыкается с охраной данных природой богатств, и в первую очередь Иртыша. Думается, что Иртышу, впрочем, как и всякой большой реке в наше время, нужен один «хозяин» (высказываю мысль, слышанную в Павлодаре не раз), который мог бы учитывать интересы энергетики, земледелия, промышленности, городов и поселков, исходя прежде всего из состояния реки. Иначе сыграет ли Иртыш ту роль, которая отводится ему в развитии области и в таких проектах, как переброска части стока сибирских рек в Казахстан и Среднюю Азию?
Жизнь реки должна быть вне опасений: ведь географические границы Прииртышья расширяются с каждым днем.
Л. Чешкова, наш спец. корр.
Я стоял на мосту со странным названием Котика-бридж, где-то в ста километрах от столицы Суринама Парамарибо, и взвешивал шансы выбраться отсюда дотемна. То, что обещанный автобус — он должен был пройти через мост два часа назад — не появлялся, меня нисколько не смущало. За годы работы в Южной Америке можно было привыкнуть и к большим недоразумениям.
Попасть в Суринам советскому журналисту было непросто. Ожидание визы подогревало интерес. И вот старый чиновник в аэропорту столицы Суринама, разглядывая мой паспорт, говорит, что за много лет работы впервые пропускает советского человека на территорию страны. И к ожиданию увлекательной поездки прибавляется чувство «первооткрытия». Я знал, что о Суринаме писали в нашей пресс (В № 2 журнала «Вокруг света» за 1975 год был опубликован очерк итальянского журналиста Д. Палоттелли о жизни буш-негров в суринамской сельве. — Прим. автора.) , но одно дело — увидеть страну глазами иностранного, даже высокопрофессионального журналиста, а другое — самому. Каждая деталь казалась мне теперь особо важной. Еще и потому, что о Суринаме известно мало. В том числе и в Южной Америке. Вопрос: «А где это?» — я слышал в Перу, Эквадоре и даже в Венесуэле.
А ведь страна немаленькая. Ее территория почти в пять раз больше Голландии, бывшей метрополии. Рассеченные реками Суринам, Корантейн и Марони заболоченные северные низины, удобные для выращивания риса, сахарного тростника, бананов, переходят в богатую бокситами саванну, которая постепенно поднимается к истокам этих рек, берущих начало на возвышенности юга — крае алмазов и золота.
Шесть разноцветных звезд
Первыми из европейцев, что обосновались здесь, в долине реки Эскибо, в 1596 году, были голландцы. Говорят, испанцы и португальцы не проявили интереса к этой территории: золота, которое интересовало их больше всего, они здесь не нашли. Заболоченное побережье с жарким и влажным климатом встретило завоевателей неприветливо: немало авантюристов, искавших волшебную долину вечной молодости —Эльдорадо, погибло от лихорадки.
Затем на побережье высадились англичане, потом французы: территория Суринама переходила из рук в руки.
О минувших временах в Парамарибо напоминает многое. Левостороннее движение транспорта осталось от англичан. (В 1667 году они отдали страну голландцам, обменяв ее на Нью-Йорк. Город на острове Манхаттен принадлежал тогда Голландии и назывался Нью-Амстердамом.) Двух- и трехэтажные деревянные дома, выкрашенные, белой масляной краской, — наследство голландцев. Дворец губернатора, представителя королевы Нидерландов, недавнего главы «самоуправляющейся территории»... А мощный форт, ныне музей «Зиланд», с его толстыми кирпичными стенами, башнями и портиками, с пушками, обращенными в сторону реки и моря, напоминает о борьбе между местным населением и захватчиками.
