скрестив руки на груди. Его лицо кажется спокойным и бесстрастным, а шаринган все еще активным, цепким, когда он оглядывается. Стоит их взглядам пересечься, как Саске резко отворачивается, словно пойманный на проступке ребёнок.
Шикамару лениво осматривает тихо гомонящую компанию трудяг, сидящих за длинным, покорёженным, с торчащими гвоздями и следами чьей-то засохшей рвоты, столом. Поднимает голову на барную стойку, за которой стоит крепкий мужчина. Все его лицо исчерчено уродливыми шрамами, левый глаз закрывает черная повязка, а правый неустанно пронзительно следит за неподвижными гостями. Натренированное тело бармена напрягает мускулы, из-за фартука торчит блестящий кухонный нож.
— Бармен непростой человек. Это единственная таверна в деревне, местные вряд ли пустили бы к себе, значит Изуна заселялась сюда. Нужно расспросить его, — свое предложение Нара заканчивает смачным зевком. Как же он устал от долгой дороги. Все устали.
Итачи согласно качнул головой, в несколько широких шагов преодолел расстояние от выхода до натирающего итак блестящую стойку бармена. Мужчина слегка отпрянул, когда старший Учиха наклонился к нему. Кровавые глаза наводили страх, на затылке, как у кошки, встали волоски, тряпка под длинными, исполосованными мелкими, белыми росчерками, пальцами скукожилась.
— Здравствуйте, — проявил вежливость Итачи, не упуская ни единого мимического движения источника информации. К ним медленно подходила остальная команда, полукругом вставая за спиной Итачи.
Бармен ничего не ответил.
— Не подскажите, к вам в последние дни не заглядывала вот эта девушка? — он протянул вынутую из барсетки на бедре фотографию размера 13×18.
Мужчина мельком глянул на черноволосую девушку с пересеченным лицо шрамом, поднял голову на невозмутимого Саске: как две капли воды, лишь разного пола. Шаринган Итачи распознал ложь в тихом басистым «Нет», томоэ закрутились в зрачке, образовывая причудливую геометрическую фигуру.
Две секунды. Потребовалось всего две секунды, чтобы бармен грузно свалился на стойку без сознания. Бокалы брызгами стекла разбились на полу, тряпка вяло скатилась на барный стул, а единственные посетители вскочили от громыхающего шума.
— Что? Ты что вытворяешь?! — возмущенно крякнул Наруто, тыкая в развалившегося перед ними мужчину — В этом не было необходимости! Если не хотел с ним разговаривать, доверил бы это мне!
— Слишком долго. Время ограничено, — Итачи потянулся к поясу бармена, подцепил ржавую связку ключей — Изуна недавно покинула деревню, последний раз её видели по направлению к столице Страны Ветра.
— Что, мы дадим ей уйти? Время же ограничено, — передразнил Узумаки, строя кривые рожи в спину старшего Учиха.
— Она полна сил, а мы несколько дней бодрствовали, — Итачи кинул Шикамару один из ключей — Сон полезен для восстановления сил. Я с Саске занимаем пятую комнату, — выставил серебряный ключ — Вы с Наруто-куном четвёртую.
Шикамару покосился на звякнувшую связку. Помимо этих двух, все ключи настолько проржавели и искарёжились, что вряд ли их можно было назвать пригодными. Он потащил упирающегося Наруто на второй этаж, открыл пятое по счёту помещение и кинул друга на выцветшую кровать.
— Спокойной ночи, — обиженно буркнул Наруто, принялся снимать плащ, верхнюю форму шиноби Конохи, развязал хитайате и находясь в белой майке с ярко жёлтыми трусами забрался под пыльное покрывало, смачно чихнув.
Шикамару проделал аналогичные действия, попутно раздумывая над тараканами в голове Итачи. Старший Учиха хотел уединится с Саске, но зачем?
Тусклые лунные лучи заливают пустынную комнату, подобно прожекторам, из небольшого окна с заляпанными стеклами. Бедная обстановка заставляет Саске кривиться, когда он входит внутрь и оглядывается.
Деревянные доски испачканы смоляными пятнами, со стен слезли в некоторых местах зеленые обои, а пыль пропитала пространство настолько, что становится понятно — здесь не убирались по меньшей мере год. Однако Саске заметил несколько следов от подошв, передвинутый недавно светильник на тумбочке и будто протёртые пальцами мазки на изголовье кровати.
Итачи уселся в скрипнувшее кресло, откинул голову на рваную, точно исцарапанную когтями, спинку. Локоть оперся о подлокотник, пальцы второй руки сжали запястье.
Ноздри старшего брата широко раздувались, впускали стылый воздух, из слабо приоткрытого рта вырывались глухие хрипы, похожие на храп, но им не являющийся.
Саске, сидящем в соседнем кресле — на кровать он принципиально не ляжет из-за её далеко аварийного состояния — казалось, что брат спит. Он пускай и ощущал усталость, но сон никак не шёл, поэтому младший Учиха бодрствовал, залипая на кружащие в танце перед ним пылинки, пока дверь подозрительно не скрипнула. Саске напрягся, сжал рукоять находящейся на коленях катаны.
— Это кошка, — от резанувшего, ничуть не сонного, голоса он вздрогнул, резко повернул голову к открывшему глаза Итачи.
И правда: в их спальню нагло вломился ночной бродяга. Кот лапой отворил дверь и рысцой подбежал Итачи, запрыгнул на его колени, потоптался, устраиваясь, обернулся комком со спрятанной головой и громко заурчал. Серую шерсть мягко гладила мозолистая ладонь, иногда останавливалась, чтобы почесать между ушами.
Саске с недовольной миной встал, в намерении закрыть дверь, но Итачи схватил того за предплечье, не поворачивая головы.
— Не нужно.
— Ожидаешь его собратьев? — фыркнул, вырвал руку и вновь плюхнулся обратно, сосредоточенно вгляделся в окно напротив, где слабо сверкали звёзды.
Итачи покосился на брата. Его продолжавший светиться алым взор внимательно бродил по чужому, родному с детства лицу, по прямому, чуть вздёрнутому носу, высоким скулам, тонким, поджатым губам, выдававшим тяжёлые думы владельца, по прилипшей к уголку пряди. Затем он моргнул, почувствовал острые когти, обхватившие указательный палец. Золотые проницательные глаза кота не указывали на среднестатистического бродягу, а скорее намекали на ниннеко, что было невозможно по определению. Никакой чакры шаринган не замечал. Обычный кот. С поразительными глазами.
Итачи слабо улыбнулся. В его голове всплыли приятные, старые воспоминания, отдающие пряным послевкусием на языке, как от фирменного печенья Микото.
Его брату исполнилось пять лет. Весь клан праздновал день рождение второго наследника, дарил подарки, одаривал улыбками и объятиями, бабули смачно чмокали в румяные щёки, а деды тянули за них, словно оторвать хотели. Во всём квартале играла праздничная музыка, горели костры, сжигались ленточки с пожеланием счастья Лидеру клана и его двоим детям. Итачи умыкнул с вечеринки, отвязавшись от Шисуи чудом, или иначе — натравил на него старшее поколение, тем, которым давно за пятьдесят. За шумным пологом, за нараспашку открытой дверью цвела ночь. Небо покрывало тёмно-синим, почти чёрным, бархатом, сияющие белые точки складывались в созвездия, летняя листва играла с порывами приятного ветра, сверчки играли новую песню, а воздух превратился в завораживающие, окутывавшие пары. Итачи брёл по безмолвному кварталу, заглядывал в улочки, с мягкой улыбкой ловил клановых домашних животных и тискал до протестующих визгов. Он
