У России есть и естественные союзники, заинтересованные в том, чтобы попробовать сказать «стоп» американской государственной и военной машине, стремящейся к утверждению однополярного мира. Такие союзники есть у нас и в Европе, и в Китае, и на Ближнем и Среднем Востоке. Растет настороженность и неприятие американской политики, особенно в связи с планами США и их союзников развязать агрессию против Ирана, Сирии, невзирая на позицию ООН. Этот союз можно и нужно формировать настойчивой системной работой на внешнеполитическом поле.
Нужны и серьезные внутренние усилия, концентрация воли государства и народа, иначе 2005 г. — год 60-летия Великой Победы может с большой вероятностью стать прелюдией к большим потрясениям в России и окончательной утрате сколько-нибудь достойной геополитической позиции. Надеждой на осознание правящей элитой (а по существу — антиэлитой) опасности, нависшей над страной, тешить себя не стоит, как не стоит надеяться и на вывод ею России из системного кризиса и преодоление разрушительных процессов. Власть — это или дар Божий, или наказание Господне. Погрязшая в коррупции и пристрастию к доллару, власть в различных ее проявлениях, включая сколачиваемые наспех партии и блоки, будет и дальше оберегать свой карман, а не радеть о национальных интересах. Такова природа российского капитала.
Необходимо возвращение к истокам нашей Великой Победы, а значит — объединение во имя спасения Отечества всех здоровых сил на единой мировоззренческой платформе, на базе единой стратегии действий. А таковые можно сформировать только на основе глобального, устремленного в будущее русского проекта, способного, как в 1945 г., увлечь страны и народы мира, позволить русскому народу осознать свою духовную лидирующую роль среди бушующей либеральной стихии.
В противном случае ситуация станет неуправляемой и геополитическое наследие императорской России и СССР окажется утраченным полностью и навсегда.
Ксения Мяло
ПОРТРЕТ РОССИИ НА ФОНЕ УКРАИНЫ
Статья была уже написана, когда, с неотвратимостью «хроники заранее объявленной смерти» (Г. Маркес), совершилась ещё одна «цветная революция» — на сей раз, как и ожидалось, в Киргизии. И эта новая «цветность» — предполагалось, что прообразом явится бескрайнее поле цветущих тюльпанов, однако дым и гарь пожаров, явственный привкус конопли заметно микшировали картину — теснит уже отходящий в область цитрусово-новогодних воспоминаний оранжевый нон-стоп карнавал на Майдане Незалежности.
Но и Бишкек ещё не конечная остановка — нам ведь обещана, притом устами людей, реально вершащих сегодня судьбы мира, целая серия разноцветных революций, с называнием едва ли не точных дат и мест, одно из которых Россию, казалось бы, должно было взволновать особо: Минск. Однако её граждан, похоже, сегодня уже вообще мало что способно взволновать — в особенности из происходящего за пределами собственного места проживания и конкретных забот собственной жизни. Последние же это вовсе не обязательно заботы бедняков; напротив, все прошедшие с распада СССР годы показали, что способность реагировать на события, развивающиеся на постсоветском пространстве, и, кстати сказать, улавливать их прямую связь с тем погружением в бездну деградации и обнищания, которое сегодня явственно становится уделом России, присуща скорее людям, отнюдь не слишком преуспевшим в принципиально асоциальном и безнравственном укладе жизни, утверждающемся в нашем Отечестве. Или тем, кто, пусть и не принадлежа к самым обездоленным, оказался невосприимчив к вирусу «успешности» любой ценой. Их меньшинство, что и показали январско-февральские события, связанные со вступлением в силу печально знаменитого закона № 122. Их, вопреки ожиданиям многих, оказалось ничтожно мало среди молодёжи, в целом не поддержавшей протест стариков, из чего, я убеждена, на соответствующих уровнях уже сделаны соответствующие выводы и последствия чего нам всем предстоит ощутить довольно скоро. Не стану утверждать, что это будет приятное ощущение.
Но вот тем, для кого связь событий собственной жизни с жизнью страны и связь жизни страны с тем, что происходит за её нынешними рубежами, остаётся очевидной и несомненной, как раз имеет смысл снова попристальнее, уже не через призму ежедневных телевизионных впечатлений, всмотреться в события «оранжевой революции». Ибо именно ей, а не её формальной предшественнице, грузинской «революции роз», принадлежит совершенно особое место в том, что Дж. Буш на встрече с российским президентом в Братиславе назвал «второй волной» — имея в виду события конца 1989 года в Восточной Европе, получившие кодовое наименование «бархатных революций». Начавшись разрушением Берлинской стены, они затем привели к пересмотру итогов Ялты и Потсдама, а вскоре — и к разрушению самого СССР. Сценарный их характер, роль западных держав и спецслужб в их детонировании и развитии уже хорошо известны, исследованы и описаны во множестве серьёзных работ и в мемуарах «видных персон», стоявших у кормила всего процесса. И, конечно же, Горбачёв знал, о чём говорил, когда, ещё до окончательного завершения «оранжевого» цикла на Украине, подарил миру очередной афоризм: «Стена пала во второй раз!»
Позвольте, какая стена? Ведь Варшавского договора давно нет, нет и Союза, нет и стратегического паритета; НАТО беспрепятственно расширяется на восток, и не сама ли Россия, на памятной встрече Бориса Ельцина с Лехом Валенсой в августе 1993 года, в Варшаве дала своё «добро» на это продви-жение — тогда, в силу какого-то остаточного рефлекса, такое «добро» ещё требовалось, хотя бы для проформы1.
Не она ли всё уступила на Балканах, не она ли дала зелёный свет размещению американских военных баз в бывшей советской Средней Азии? Не она ли, наконец, в 1991-м, а затем в кровавом 1993 году была восславлена и ведущими политиками Запада, и главными делающими погоду западными СМИ как едва ли не флагман демократии на просторах бывшей «империи зла»? И вдруг — оказывается, снова нужно рушить какую-то «стену», и эта ответственная роль доверяется Киеву, как в своё время она была доверена Варшаве. Впрочем, стоит напомнить здесь, что едва ли не самый сокрушительный удар по уже агонизирующему СССР был также нанесён Киевом — а именно всеукраинским референдумом о независимости. Нанесён, конечно, не в одиночку. Тогда Дж. Буш-старший, в нарушение всех норм международного права и даже не посчитавшись с вроде бы особыми отношениями, сложившимися между ним и Горбачёвым, пообещал признать Украину ещё до референдума, что не могло, конечно, не повлиять на его итоги.
И вот теперь — новый раунд. Так что же должна обрушить «вторая волна», каковы задачи очередного цикла? Вот для ответа на этот вопрос и стоит пристальнее всмотреться в связку Тбилиси — Киев — Бишкек, памятуя, конечно, об особом месте в ней Киева. Ибо без Украины, сама по себе, Грузия слишком мала и провинциальна, чтобы стать несущей опорой вполне глобального замысла. Бишкек же слишком далёк от Атлантики и Европы.
А вот Украина, страна крупная и развитая, наряду с Турцией владеет ключом к «Черноморскому пространству»2, не овладев которым невозможно сомкнуть «Евроатлантику» с регионом «Большой Центральной Азии», от Каспия до Китая. А именно такая задача ещё в 90-х годах ХХ века была сформулирована помощником Клинтона Строубом Тэлботтом. Тогда, выступая в бостонском совете мировых проблем, он заявил о намерении США дотянуть НАТО до Великого шёлкового пути. Если такую экспансию осуществить грамотно, подчёркнул он, то это «позволит проложить дорогу через всю Европу вплоть до Армении и Азербайджана на Кавказе, до Казахстана и Киргизии в Средней Азии, то есть до границ Китая. Услышав об этих дальних экзотических странах на том конце „шёлкового пути“, меня могут спросить: где же географические пределы расширения НАТО? На это я отвечаю: давайте не спешить с обозначением пределов, давайте держать открытыми двери НАТО…»
Древний торговый путь, получивший имя Великого шёлкового, в начале ХХI века превращается в пучок главных энергоресурсных, а стало быть, и военных коммуникаций. Так же смотрит на проблему и Европа, вслед за Строубом Тэлботтом подавшая свой голос. В феврале 2001 года комиссар ЕС по внешним связям Крис Паттен и тогдашний министр иностранных дел Швеции Анна Линд на страницах «Financial Times» заявили: «Европейское сообщество не может пренебрегать Южным Кавказом. Грузия, Армения и Азербайджан образуют стратегический коридор, соединяющий юг Европы со Средней Азией». И далее: «Возможно, под Каспийским морем столько же нефти и газа, сколько и под Северным, а огромные запасы там и в Средней Азии — приятная новость для нуждающейся в энергии Европе».
Как видим, речь и с американской, и с европейской стороны весьма откровенная, озабоченность правами человека и расширением демократии тоже не просматривается. Речь идёт о долгосрочной и жёстко привязанной к собственным, весьма конкретным, интересам стратегии. А поскольку открыто заявлена она была ещё до даты-символа — 11 сентября, то чем упорнее цепляется руководство РФ за тезис об «антитеррористическом партнёрстве» с Вашингтоном, за эту с самого начала сомнительную формулу1, тем очевиднее делается, что у неё-то как раз такой, сколько-нибудь внятной стратегии вовсе нет. А коль скоро это так, то её, по сути, единственной функцией в столь странном партнёрстве неизбежно становится — в данном случае даже неважно, вольно или невольно — обеспечение чужих стратегических целей. В их реализации с 1999 года, то есть со времени прихода Путина к власти, Запад (и особенно США) преуспели столько же, сколько понесла урона Россия. Впрочем, на мой взгляд, слишком многое говорит за то, что перед нами всё-таки «вольные прегрешения» и что целью путинской «стратегии отсутствия стратегии» и являлось дальнейшее, вслед за Горбачёвым и Ельциным, отступление на всех рубежах. И что все якобы провалы Москвы в ходе «цветных революций» запрограммированы точно так же, как и сами эти революции. И напрасно некоторые лидеры патриотики поспешили нацепить рыжие шарфы и банты. Эта акция, припахивающая предательством (ибо происходила она как раз в те дни, когда освистанный и оплёванный записными либералами-русофобами2 прорусский Юго-Восток пытался давать арьергардные бои, выходя на митинги с плакатами: «Мы любим тебя, Россия, дорогая и святая наша Русь!»), была ещё и бессмысленна, как и вся охватившая политическое, а ещё больше околополитическое сообщество лихорадка гаданий: не грядёт ли вскоре и в России нечто «оранжевое»? Отсюда и беспокойство — как бы не опоздать занять своё место на танке, а-ля Ельцин в августе 1991 года. Между тем, как показали события начала 2005 года, собственным революционным потенциалом Россия покуда не обладает, несмотря на всю остроту терзающих её проблем. Протестные настроения зреют, но нет ни лидеров, ни сколько-нибудь внятной идеологии, ни даже объединяющего всех гимна.
