он стал заваливаться вперёд, и его голова съехала с плеч, покатившись по грязной земле.
Марк не успел прийти вовремя, и теперь был убит. Время вышло.
Привет! Если понравилось не забудь оценить, а ещё поделись своим мнением в комментариях, мне будет интересно их почитать.
Я отступил, отошёл назад и развернулся, как будто бы ничего и не случилось, как будто бы так и должно было быть.
Теперь ко мне пришло осознание, что я наконец один. Один одинёшенек в этом огромном и недружелюбном мире. Теперь никто не придёт ко мне на помощь, ведь я теперь никому не нужен, только разве что матери, но она далеко, да и взрослый я слишком, чтобы при каждом удобном случае бежать к ней.
Действительно, что это я? Да, у меня умерли оба приятеля, на которых худо-бедно можно было положиться, да за последние сутки я увидел такое количество смертей, что мне теперь каждую ночь будут сниться кошмары, да я сейчас стою, мягко говоря, среди убийц, которые эти самые смерти и обеспечили, да я… Думаю на этом пора остановиться.
Что я хочу сказать? Мне уже восемнадцать лет, я взрослый человек, который к тому же смог выжить во всём этом хаосе, при этом не ожидая помощи от других и даже не имея каких-то особых способностей, тогда как куда более сильные и зрелые люди сейчас просто гниют в земле и кормят своими останками червей.
Так неужели смерть двух мальчишек, которых я знал всего каких-то жалких три дня, может меня сломить? Чтож, вполне возможно, ведь это были, можно сказать, единственные мои друзья за очень долгое время, а теперь, когда нужно что есть сил держаться за товарищей, я остался один. Но, тем не менее, сдаваться я не намерен! Как трудно мне бы не было.
Надо будет позже попросить у кого-нибудь лопату и нормально похоронить Марка и Луго (если, конечно, от него ещё хоть что-то осталось), в память о бывших товарищах, время с которыми я провёл. Пусть их и не так много, но все воспоминания с ними будут ещё долго греть мою душу.
Во всём надо искать плюсы. Например, мне теперь не надо будет краснеть перед Марком и объяснять почему я вдруг не смог уберечь его лучшего друга… Мда.
За этими размышлениями о смерти и поиском оправданий, что ещё не всё потеряно, я как-то пропусти мимо ушей всё о чём нам говорил блондин, хотя, видимо, ничего важного он так и не произнёс, не один я "плевал в потолок".
Пафосные речи о чести и долге перед империей сейчас мало кто хотел слушать. Всех сейчас беспокоили вещи несколько более важные. А имперскую пропаганду в нас и так закладывают почти с самого рождения, так что блондин со своей, приевшейся всем, песней, если он хотел поднять наш боевой дух, был в пролёте, разве что некоторые отпрыски знати развесили уши и гордо вскинули головы.
Намного интересней стало, когда он наконец решил сменить тему и поведать нам то, чего мы все так ждали.
— Чтож, теперь, когда все формальности улажены, перейдём к некоторым организационным моментам. Знаю, знаю… — Замахал он в нашу сторону рукой. — … все вы очень устали и сейчас скорее бы отдохнули, нежели слушали всякие занудные правила и порядки, но начальство требует, чтобы мы поскорее ввели вас в курс дела.
Так вот. Сейчас вы все дружно пройдёте в академию, где вас проводят в душевой зал, а сразу после помывки будет полное медицинское обследование, затем вам представят преподавателей и распределят по классам. В конце же будет ожидать банкет, но до него ещё надо дожить. Думаю, за день мы со всем управимся.
Мужчина подал знак и солдаты, которых вдруг стало значительно больше, обступили нас со всех сторон, в то время как несколько из них начали открывать ворота.
Те выглядели довольно массивно и надёжно, сделанные из дерева, но во многих местах обитые железом с парой рёбер жёсткости. Потребовалось человека четыре, чтобы они сдвинулись с места.
Наконец перед нами предстал длинный и при этом тёмный коридор. Стража выстроилась в две шеренги по бокам от ворот, образовав, таким образом, для нас живой проход.
Честное слово, нас как будто бы не в учебное заведение вели, а в тюрьму, в ином случае я не вижу причин для таких предосторожностей.
Как и ожидалось никто не захотел идти прямиком в зловещую темноту, но откуда-то раздался щелчок и коридор осветило множеством настенных ламп, представляющих собой небольшие вытянутые кристаллы белого цвета, вставленные в фигурные металлические пазы в стенах.
Солдаты, стоящие позади толпы, стали поджимать, и народ наконец двинулся с места, направившись вглубь замка.
Шли мы довольно кучно, того и гляди наступая идущим впереди на ноги. Каким-то неведомым для меня образом, я, находясь позади всех, попал прямо в эпицентр людского потока без возможности что-либо сделать.
Пройдя ворота, мне открылся довольно просторный предбанник, в котором единственным, что я мог увидеть был некий сложно построенный механизм, назначение, которого я так понять и не смог. Остальное же было погружено во мрак. Странные кристаллы хоть и были хорошим источником, источающим холодный свет, всё же были недостаточно сильны, чтобы разогнать поселившуюся в этих коридорах тьму.
После того помещения настал черёд длинного, но немного узкого, для такого количества человек, прохода. Изредка нам попадались двери или другие коридоры, ведущие в другие части замка, но во всех случаях их преграждала пара солдат, что неусыпно следила за тем, чтобы мы не сворачивали с, заранее намеченного, пути.
Пройдя вперёд, у большой лестницы, ведущей на второй этаж, нас разделили на мальчиков и девочек, что заняло какое-то время, после чего первых направили направо, а вторых налево.
Дойдя до упора, пред нами предстала обычная с виду дверь из какого-то чёрного дерева со знаком мужского начала на ней и металлической табличкой с надписью "Душевая" сбоку.
Отворив дверь, стражники чуть ли не силой втолкнули нас внутрь, а перед тем, как удалиться, один из них грубо прокричал.
— У вас тридцать минут, после чего вы пойдёте в чём мать родила, если не успеете. В конце комнаты есть дверь, как закончите — вам туда. Одежду свою, оставьте в шкафчиках, она вам в ближайшее время точно не понадобится.
Всё, нас, как есть закрыли одних в странном помещении, предоставив самих себе.
Открывшийся вид, заставил меня изумлённо распахнуть глаза. Эта комната, именуемая душевой, на фоне
