грязным спутанным волосам. — Не хочешь — не пойдёшь. Куда тебя отнести? Скажи?
Марго притихла, посмотрела своими огромными лягушачьими глазами.
— Сеструха… Здесь недалеко.
— Покажешь дорогу? — облегчённо спросил Робб. Он был готов сделать огромный крюк, лишь бы избавиться от ноши и обезопасить свою таверну. Марго кивнула.
Дорога обратно показалась Роббу и Космине на удивление долгой и изматывающей. Это при условии, что сестра Марко дала им сменную одежду, и один извозчик согласился провезти их на своей телеге добрую половину пути. Небо посветлело, проснулись первые птицы, лес наполнился яркими запахами листвы и хвои, и Роббу стало казаться, что он узнаёт места. Как будто он уже забредал сюда. Ну да, вот кривобокий пень у ручья, старый и кривой, а рядом свежие пеньки — его, Робба, работа. Потянуло дымом и даже как будто послышались далёкие голоса.
— Давай, держись, — он потрепал Космину по плечу, но та даже взгляд на него не подняла. — Чую, мы совсем рядом.
Деревья расступились, выпуская путников на поляну. Робб помнил её, он как-то поймал здесь зайца к ужину. На поляне почему-то стоял стол и два стула, очень похожие на те, что были в “Зелёной фее”. Робб едва успел удивиться, как сразу забыл и о стульях, и о фонариках на деревьях.
На поляне был разбит лагерь. И он сразу узнал манеру ставить палатки и жечь несколько кострищ рядом.
Рядом с костром стоял Кенр собственной персоной. Старый друг, предводитель банды. Главный враг. Робб сразу понял, что Кенр здесь по его душу.
Кенр будто почувствовал на себе его взгляд. Поднял голову, увидел Робба. И улыбнулся.
Широко и очень страшно.
Предчувствие
Виара проснулась в приподнятом расположении духа. Тревога за Робба проснулась вместе с ней, но стала уже почти привычной. Заплетая светлые волосы в тонкие косы, она вглядывалась на запад, туда, откуда, как ей казалось, должен был вернуться Робб. Потом вздохнула, повязала поверх нежно-зелёного платьица фартук. Вода в кувшине, припасённая с вечера, была прохладной. Фыркая, Виара умылась, и только затем вышла из комнаты.
Несмотря на ранний час — небо уже было светлым, но солнце только-только показало золотой край над горизонтом, и за лесом его совсем не было видно, — в таверне было уже людно. Гномов Виара помнила, они пришли ещё вечером и теперь приветливо махали ей. Лица при этом у них оставались самыми суровыми. Терринг-лис, из той же расы, что старый знакомец Дрелондон, только из другого рода, дремал, уронив голову на стол. Были здесь и Эрн с Дереком и Кэт. Они уже получили свой завтрак и плотно набивали животы, готовясь к затяжной охоте. Увидев Виару, Кэт вскочила и заключила её в теплые объятия.
— Нас не будет несколько дней, — сказала она. От Кэт славно пахло цветами и омлетом, который она уплетала. — Принесём вам дичи. Ничего не натвори тут без нас.
— Буду сидеть тише жучка, — пообещала Виара, искренне веря своим словам, и получила поощрительный поцелуй в щёку.
Она оглядела таверну, светлую, ладную, наполненную запахом еды и человеческими голосами. Ставни кто-то уже снял, и сквозь оконные проёмы в зал лился жидкий рассвет и ароматы позднего лета. Виара вдохнула полную грудь этого сладкого воздуха и, прикрыв глаза, медленно выдохнула. Она была почти счастлива.
В углу устроился высокий мужчина, которого Виара раньше не видела. Он был одет в длинный дорожный плащ из грубой ткани, и капюшон скрывал его лицо. Только борода, белая, как мрамор, спускалась на крепкую грудь. Стол перед гостем был удручающе пуст.
— Здравствуйте, добрый путешественник, — сказала Виара, вставая перед ним. — Не хотите ли чего на завтрак?
Незнакомец поднял голову, демонстрируя часть щеки, белый клок волос и хитро блестящий голубой глаз.
— Не откажусь от студёной воды. Найдётся у тебя такая?
— На кухне есть холодная…
— Нет, милая. Я хочу такую, чтоб мои старческие зубы повыпадали от холода.
Виара задумалась.
— У нас есть бочка воды в подвале. Хотите, я оттуда кувшин принесу?
— Будь так добра, милая, — улыбнулся незнакомец. — Будь так добра.
Виара с готовностью подскочила и побежала в подвал. Уже когда она спускалась, слуха его коснулось едва заметное, но ощутимое почти физически жужжание. Оно дарило тревогу, забиралось под кожу. Прижав руку к груди, Виара спустилась и принялась осматриваться. Слабое фиолетовое свечение она заметила не сразу. Оно пробивалось сквозь слой земли и грязи, откуда-то снизу. Виара с колотящимся сердцем принялась оттаскивать ящики и бочки, освобождая место. Потом упала на колени и уже руками разгребала землю, пачкая юбку и руки, но остановиться не могла. Остановиться было немыслимо. И Виара гребла и терла до тех пор, пока не освободила печать целиком.
Гексаграмма, заключенная в круг. Внутри знаки основного заклинания, между лучами — вспомогательные. Они были старыми, нарисованными десять, может, пятнадцать лет назад, но всё ещё не утратили своей зловещей силы.
У Виары отнялись силы. Она просто сидела на коленях, опустив руки, как плети, и смотрела на ровное фиолетовое сияние. Потом она поднялась, медленно подвинула ящики и бочки так, чтобы закрыть гексаграмму (полностью это сделать не получилось, мягкое свечение отражалось на стеллажах и стенах), а потом набрала кувшин воды. Как была грязной, с испачканными в земле руками, так Виара и поднялась в зал, прошла, словно заворожённая, к новому гостю и поставила перед ним кувшин ледяной воды. Только тогда она поняла, как замерзли её руки.
— Благодарю, — мужчина поднёс кувшин к губам и принялся пить воду прямо так, не притрагиваясь к кружке. Виара смотрела, как прозрачные капли текут по его бороде и как плащ становится темнее там, где он промокал.
— Кто вы? — спросила она тусклым голосом.
— О, я волшебник. Творю магию на благо добрых людей, — он снова блеснул голубым глазом.
— То, что там внизу… Ваших рук дело?
Волшебник закряхтел. Вытянул руки со скрученными артритом костяшками, расположил их на столе. Гексаграмма его рук. Виаре это стало ясно ещё до того, как он открыл рот, но она всё равно сидела и позволяла ему договорить:
— Моих. Это призывная печать. Видела когда-нибудь такие?
— Нет. От неё воняет злом.
Такие слова были не в правилах Виары. Не для уст милой эльфийки с длинными ушками. Но они сорвались с языка как будто сами собой, грубые, уродливые. Правдивые.
— Понимаешь, — волшебник откинулся на спинку стула, довольно улыбаясь. Воздух вокруг них как будто сгустился и стал синеватым. Яркий утренний свет был уже не такой яркий, голоса отодвинулись и звучали откуда-то издалека. — Дело
