М. В. Ломоносов, который изучал позднее отчет Глотова и Пономарева (этот отчет послужил основой и для нашего рассказа), угадал в «Алахшаке» полуостров Аляску.
Экипаж «Св. Иулиана» провел на Алеутах более двух с половиной лет. За это время было добыто 1389 бобров, 1100 лисиц «сиво-душных» (черно-бурых), 400 «красных» лисиц и другая пушнина. За это время русские подружились с местным населением, а Глотов, выучивший алеутский язык, стал общим любимцем. «А при отправлении с тех островов по добровольному оных народов к подданству склонению, а чрез их, Пономарева и Глотова с товарищи, к ним ласку и привет оные желание возымели и впредь быть в подданстве и чтоб к ним российские люди всегда на судах ходили».
26 мая 1762 года «Св. Иулиан» покинул гостеприимных алеутов и взял курс к Камчатке. Три месяца провели отважные путешественники в пути, может быть, самые трудные за все четыре года экспедиции. «В пути имели превеликие недостатки в воде и пище, так что и последнюю с ног обувь варили и в пищу употребляли»,— сообщают в своем отчете Глотов и Пономарев. 31 августа 1762 года, ровно через четыре года, «Св. Иулиан» бросил якорь в устье реки Камчатки, в том месте, откуда ушел в свое долгое и трудное плавание. Оно оказалось очень успешным. Одной только пошлины — «десятины» с добытой пушнины — было передано в казну более 13 тысяч рублей, а также 250 рублей ясака. При этом оценщик мехов не смог определить стоимость черно-бурых лисиц, так как «таковых наперед сего в вывозе не бывало и в продаже нигде не видел». Даже в Иркутске стоимость этих шкур выяснить не смогли (настолько, вероятно, они оказались высокого качества), пришлось эту часть добычи пересылать в Санкт-Петербург.
Подробный отчет об экспедиции, составленный С. Глотовым и С. Пономаревым, а также карта Алеутских островов, вычерченная участником плавания тотемским «посадским человеком» Петром Шишкиным, были направлены сибирскому губернатору Д. И. Чичерину. Тот переслал всю документацию, касающуюся «вояжа» «Св. Иулиана», в Петербург, написав в сопроводительном донесении: «Сей доныне скрытый талант подданных выходит на театр чрез самых простых и неученых людей».
Отчет экспедиции был внимательно изучен в столице. М. В. Ломоносов написал на основе его довольно пространное «Прибавление» к своей известной работе «Краткое описание разных путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию». Михаил Васильевич лично расспросил прибывших несколько позднее в Петербург «компанейщиков» — купцов Илью Снегирева и Ивана Буренина. В «Прибавлении» дается высокая оценка результатов плавания и справедливо утверждается, что это «предприятие далее к великой славе и к пользе Российской империи служить будет и от других держав безопасно».
Позднее последовало и официальное признание заслуг экспедиции. В знак «всемилостивейшего удовольствия» императрицы «похвальными и полезными этой компании трудами и ревностию» указом от 21 сентября1764 года (спустя два года после завершения плавания) все купцы, участвовавшие в организации «вояжа», получили несколько наград.
Во-первых, было велено вернуть им уже полученную казной «десятину» — десятую часть стоимости от всех добытых мехов. Правда, при этом из общей суммы была вычтена стоимость 15 пудов железа для изготовления новых якорей, взятого промышленниками на острове Медный с разбитого пакетбота второй беринговской экспедиции (государынино око — казак Савин Пономарев — не дремало во время экспедиции и четко отметило это использование «казенного» имущества).
Во-вторых, «составляющих сию компанию купцов (далее перечисляются фамилии, к которым мы еще вернемся.— В. Д.) всемилостивейше уволить от гражданских служб». Это была весьма значительная милость. Многочисленные повинности, от которых освобождались лишь дворяне и духовенство, были значительной тяготой для городских жителей, в число которых входило и купечество. Горожан выбирали по жребию и по очереди для несения различных служб, а также взимали с них различные денежные налоги («стрелецкие» — для оплаты охраны города, «мостовые» — для починки проезжей части и т. д.). Избавление от этих повинностей представляло собой немалую награду.
Наконец, третьим видом награждений были золотые медали весом в десять червонцев (около 35 граммов) для каждого из компаньонов. На лицевой стороне медали должен был помещаться традиционный императорский портрет, а на оборотной — «приличная на изобретение новых островов надпись», как сказано в указе. Когда дело дошло уже до изготовления медалей , ответственные за их выпуск взяли для надписи часть текста указа — «удовольствие (Екатерины II.— В. Д.) ... полезными этой компании трудами», изменив его, и получилось: «За полезные обществу труды». Дата, помещенная здесь же, «1762 году августа 31 дня», напоминает о дне, когда путешественники после четырехлетнего плавания вновь сошли на камчатский берег.
В указе о награждении упоминаются двенадцать купцов-компаньонов, которым следовало выдать золотые медали: тобольский купец Илья Снегирев, вологодские Иван Буренин и Иван Куликов, яренские Иван Томилов и Афанасий Суханов, тотемские Андрей Титов и Григорий с Петром Пановы, московский Егор Сабинин, тульские Семен Красильников и Афанасий Орехов и лальский купец Афанасий Чебаевский. Московский купец Иван Никифоров, фактический руководитель всего предприятия, также получил золотую медаль.
Впоследствии подобные медали еще неоднократно выдавались особо отличившимся. 20 апреля 1767 года Екатерина II подписала указ управляющему «Собственным ее величества кабинетом» А. В. Олсуфьеву:
«Адам Васильевич! Дайте из Кабинета Великоустюжскому купцу Василью Иванову сыну Шилову, да соликамскому купцу Ивану Лапину, за усердие их о взыскании за Камчаткою новых островов, каждому по золотой медали, каковые и в 1764 году таковой же компании даны, а как Лапина здесь нет, то для отдачи ему, отдайте оную Шилову».
Экспедиция Лапина—Шилова на судне «Андреян и Наталья» началась в 1762 году и продолжалась четыре года. Вел корабль все тот же мореход Степан Глотов. Пушнины в тот раз было добыто сравнительно немного — «десятина» с ее стоимости составила всего 757 рублей с копейками. Но во время этого путешествия был открыт большой остров Кадьяк у западного побережья Аляски. Начало промысла в этом районе практически завершило период освоения русскими островов вокруг Аляски.
Значение экспедиции Лапина— Шилова хорошо понимали в Петербурге, поэтому по возвращении судна в Охотск было велено от имени Екатерины II прислать одного из компаньонов с отчетом в столицу «с поспешанием» и, что было немаловажно, за счет казны. В Петербург отправился Василий Шилов, оказавшийся в этот момент в Охотске. Он представил подробный отчет о путешествии и карту Алеутских островов, значительно более точную, нежели имевшиеся до того времени карты этого района.
И отчет и карта были переданы для «апробации» в Адмиралтейскую коллегию, которая, внимательно изучив материалы, дала положительный отзыв. В частности, о карте в своем заключении коллегия докладывала императрице: «...Коллегия, имея по той ево карте рассмотрения и сводя ево с картою ж бывшего капитана Чирикова, как с дальнейшим от Камчатки к Америке ж плаванием и приняв оное с совершенным удовольствием, осмеливается как оную, так равно и учиненное по Коллегии по точному ево объявлению объяснение вашему императорскому величеству при сем представить, и при том донести, что Коллегия оное ево, Шилова, объяснение о тамошнем мореплавании и промыслах, тако ж и сопряженных с оными обстоятельствах, а особливо карту для сведения и воспользования оными, почитает не безважными... почему приложенное от него к тому старание, а более участие в понесенных им трудах по толь отдаленным странам к распространению российского мореплавания и купечества, паче ж в открытии новых земель, кои могут служить довольным началом к дальнейшим такого ж рода приобретениям, заслуживает апробацию и всевысочайшую вашего императорского величества милость...»
Заключение Коллегии датировано 5 февраля, а указ о награждении В. Шилова и И. Лапина подписан 20 апреля. Начиная с этого награждения, на медалях стали ставить дату подписания императорского указа о пожаловании награды.
Из документов Архива Монетного двора известно, что в 1770 году была выдана золотая медаль, а в распоряжении об ее изготовлении добавлено, что она должна быть такою же, «какие деланы были в 1762 и 1767 годах, с тою только отменою, чтоб на той стороне, где будет надпись: за полезные обществу труды, внизу поставлено было: 1770 год июля 15-го числа».
Именно 15 июля 1770 года было подписано распоряжение Екатерины II сибирскому губернатору Д. И. Чичерину по поводу пожалования в капитаны приехавшего с Камчатки в Санкт-Петербург поручика Т. И. Шмалева. Здесь нет смысла останавливаться на заслугах Шмалева, тем более что существуют специальные работы, посвященные вкладу в науку обоих братьев (и капитанов) Шмалевых. Это указание императрицы интересует нас в той части, где говорится о приехавшем в Петербург со Шмалевым алеуте: «А алеуту приказала сшить кафтан по их обыкновению и дать медаль с тем, однако ж, чтоб он ее на себе не носил».
