закрепил между ветвями невысоко над барсучьей норой и установил связанные ветви, как полог над своим гамаком. Он надеялся с первыми лучами солнца отправиться на поиски хозяина, владельца, который его ждал где-то там – за горизонтом событий, вдали от этой тишины и свободных ветров.
Как только он нащупал удобную позу в своем пристанище, в темной чаще послышался треск и глухой топот. Он с тревогой уставился в темноту, устремив все свои пока еще слабые способности на то, чтобы определить причину этого шума. Где-то недалеко проухала сова, а совсем рядом упала сухая ветка, раскачав его гамак, словно космическую центрифугу. С трудом остановив центробежные силы, он выпал из гамака, кубарем скатился с возвышения барсучьей норы, попутно цепляя на шерстяную спину смолистые иглы ельника, которые вдруг стали его нещадно колоть. Опомнившись Ииль на четвереньках пополз к основанию толстого ствола ближайшей сосны, где виднелось небольшое углубление. В тот момент, когда он прижался к шершавой коре и подтянул к подбородку волосатые домовые коленки, прямо над его ухом что-то переливисто затрезвонило. Он вздрогнул от неожиданности и вытаращил испуганные глаза, заметив темный силуэт большого рогатого существа с серебристой бородой и вытянутой мордой, больше напоминающей застывший деревянный лик проявившийся в результате игры света и тени на неровной поверхности какой-нибудь дубовины 37. Его буро-зеленые одеяния развевались в свете полной луны, а ноги, напоминающие копыта лося, ежесекундно вытаптывали место его остановки, не позволяя зафиксироваться взглядом, чтобы запомнить их очертания.
– Ну и чего застыл? – недовольно продребезжал незнакомец. – Тебе тут не место! Найди свой дом, Ииль!
– Я ищу… – только и смог выдавить из себя Ииль, растерянно наблюдая за грозным взглядом незнакомца, который нацелил на него свой коряжестый палец больше походящий на сучковатую ветвь дремучего ракитника.
– Врешь! – обличительно выплюнул рогатый. – Ты нарушил условности! Пропустил встречу с Варангером до первого заката этой четверти. Ты упустил время, глупец!
Во рту у Ииля пересохло, а темная шерсть на спине сама собой топорщилась от волнения, настигшего его в этот момент. «Варангер 38? Кто это еще такой? – лихорадочно соображал он, виновато потряхивая косматой головой.
– Я на рассвете отправлюсь на поиски, – заверил сурового незнакомца Ииль, на что тот сузил светящиеся ядовито-зеленные глаза и приближаясь еще на несколько шагов выдохнул:
– Ты еще не понял? – Ииль удивленно хлопал глазами совершенно не догадываясь за что он заслужил эти внезапные претензии. – Ты опоздал! Все! Ты застрял в моих владениях до первых лучей солнца над горизонтом, пока тебя не найдет Ворсиха 39 и не отправит в небытие.
«Какая ирония! – промелькнула мысль в его голове, озарив на секунду давно утраченные знания. Он встал в полный рост, расправил плечи и стряхнул прилипшие смолистые иголки с мелких шерстинок на его косолапых ногах. На мгновение ему показалось, что это когда-то уже было в его жизни. Возможно, проснулась память предков, а возможно от испытанного страха включился древний механизм чародейства.
– Согласно установленному кодексу лесной нежити, исполняющей роль транспортной артерии. Я – пассажир, который застрял на станции, ведущей к конечной точке моего назначения. Я исполняю поэтапные пункты индивидуальной инструкции, где сказано зеленной руной по голубой, что я обязан дождаться рассвета в месте появления и отступив строго на восток 8 решительных полуоборотов направиться к ближайшему населенному пункту. А до этого найти первую ветку перекрестков проселочной дороги, где и должен повстречать вверенного мне сим манускриптом Миляку – сына печника. В правилах не указано, что я должен вступать в контакт с духом залива этой откосной долины, как и не указаны конкретные сроки встречи. Мы встретимся с хозяином в тот час, когда ему будет особенно тиско 40. Нечего меня отчитывать, Сильван. Я знаю, что должен делать. – выпалил Ииль, сверкая своими табличками, удостоверяющими законность его прибытия и существования. 41
Рогатый, коряжестый Сильван – дух этого леса, с сомнением осмотрел предоставленные Иилем доказательства и не найдя что возразить, недовольно прошипел:
– Если остаешься – внеси взнос! Мне нахлебники не нужны!
– Чем я могу тебе заплатить? – нахмурился Ииль, рассеянно запихивая в свою сумку таблички, которыми он потрясал для убедительности.
– Да хоть веретеном с нитями из твоей котомки!
– Но оно мне нужно для сбора своей дворовой команды, – возразил Ииль, бросив короткий взгляд на торчащее острие веретена, – иначе у хозяина будет некомплект, нарушится баланс.
– А мне не все ли равно? – наступал Сильван. – Или веретено или встреча с Ворсихой. Я непременно призову ее, потому что ты нарушитель моего личного кодекса.
Ииль потемнел от раздражения. «Веретено! Ишь чего захотел?!» – негодовал он, раздувая курносые ноздри. Отдать веретено – значит потерять контрольный пакет влияния на банника, дворового, кикимору и проказника лизуна 42. В этом случае Ииль становился с ними в один ряд, нарушая иерархию. Как же он будет руководить без самого важного звена в его непростой работе? Но и отказаться платить значило бы для него прямую гибель в темных, полноводных рукавах Ворсихи – духа широких равнинных рек. По сравнению с ней Ииль был мелким, незначительным питьевым фонтанчиком на какой-нибудь городской площади. В то время как она тянулась на многие километры, охватывала тихие заводи, крутила омуты и опутывала сети разных ручьев. Ииль вздохнул от бессилия. Выход только один: заплатить, ибо он нужен хозяину, который сейчас страдает.
Он достал из своего скромного узелка веретено и не глядя протянул его в корявую, ветвистую ладонь Сильвана, который тут же заложил его куда-то за раскидистые рога и слегка смягчившись призвал:
– Чего скис? Пойдем ночлег тебе отыщем, а то и впрямь на глаза Ворсихи попадешься.
Ииль закинул на плечо котомочку и молча последовал за Сильваном, который быстро перебирал своими копытами, хрустел сухими ветвями и пугал сипух на макушках сосен.
Ииль еле поспевал за размашистым темпом лешего, то и дело путался в низких кустарниках, которые Сильван с легкостью перешагивал, не обращая на неудобства его спутника абсолютно никакого внимания. Ииль развесил на своих лохматых остроконечных ушах гирлянды из паутины, промочил льняную сорочку, нацеплял «собачек» с сорной травы и расцарапал горящие от негодования руки. Сильван традиционно путал следы и водил за собой Ииля какими-то замысловатыми кругами, будто нарочно потешаясь над его жалким видом. Лес стал редеть, кусты становились все ниже, а с востока забрезжил первый намек на рассвет. Над долиной повисла тонкая, словно паутинка, пелена утреннего тумана.
Ииль устало сбросил с себя котомку и стянул мокрую сорочку. Выжимая ее на запыленной обочине, он понял, что Сильван спровадил его к перекрестку
