всё княжество, хорошо хоть только в удельных… пока… И ладно бы где на окраинах! Вот что в прошлом году в Суздали творилось? И как начнёшь разбираться, такое выплывает! Хоть вешай там всех! Потому юный князь правильно всё делает. По крайней мере, пока.
— Вот только… — я искренне смутился, — сам государь-император бросил все дела и сидит тут, даёт мне частные уроки, а я, вместо этого…
— А! Тут я тебя успокою. Если бы не надо было тебя из нави вытаскивать, я бы сам сюда прискакал, как только твои люди вернулись. Я не просто так тебе сказал, что генерал-губернаторство проблемное. Так что давай! Трудись на благо Империи!
— Служу России! — отрапортовал я, вытянувшись по стойке смирно.
Все рассмеялись и только Даша смотрела на меня как на идиота.
* * *
И вот я снова сижу в заведении под звучным названием «Кабакъ». Согласно сложного этикета я пришёл немного раньше назначенного срока, тем самым проявив уважение к визави, но совсем немного — чтобы к назначенному времени не успеть сделать ещё заказ. Тем самым соблюсти собственное достоинство.
Митрофан Аверьяныч руководствовался, похоже, теми же самыми соображениями и мы раскланялись с ним в дверях заведения. Заняли столик, чин-по-чину, сделали заказ, каждый себе. Я взял сладкий растегай и безалкогольного квасу, купец тоже растегай, но мясной, и приличных размеров жбан пива. Ну вот, официанты ушли, можно приступать и к беседе:
— Значит, собрал я, княже, всё что мои люди там увидели и узнали и записал. Извольте принять это писание.
— Благодарствую, Митрофан Аверьяныч, — ответил я, принимая в свой неизменный наруч приличных размеров файл. — Позвольте я просмотрю ваши заметки в спокойной обстановке. А там, если возникнут вопросы, можно будет вас ещё раз побеспокоить?
— Конечно, конечно, княже, о чём речь?
— А сейчас, не могли бы вы мне на словах рассказать ваши впечатления. Только позвольте, я включу запись, чтобы ни слова не забыть и не потерять.
Купец хмыкнул в бороду и, прищурившись, спросил:
— А не боитесь, что я под запись я скажу не совсем так, как если бы без записи?
— Полно, Митрофан Аверьяныч! — я произнёс это нарочито медленно. — Я вас уважаю и не сомневаюсь: вы всегда держите в голове возможность, что разговор записывается. Так что для вас всё равно ничего не меняется, а я лучше скажу об этом прямо. будет больше доверия.
Кривой на это усмехнулся, покачал головой и задумчиво прокомментировал мои слова:
— Странный вы человек, князь, странный… И работать с вами… не скажу что приятно, но… вот как на твёрдой почве стоишь. А это дорогого стоит. Но и я вам скажу прямо: дурные у вас там дела творятся…
* * *
Уже дома в компании крёстного, Захара Георгиевича, обеих императриц — официальной и не очень, Даши и Гриши мы слушали рассказ купца, поминутно останавливая запись и обсуждая услышанное. Даша при этом сидела с нарочито скучающей мордочкой, но ушки держала на макушке.
— Всеми делами там заправляют всего три купца: Драный Федька, Пустобрёх Егор и Банкрот Емельян. Куда мои люди ни ходи с предложениями, везде их посылают, оттуда к тому, от этого к другому, а в конце концов на одного из этих трёх. И это, скажу тебе княже, непорядок! Мало того, что даже купцов первой гильдии, что смогли бы втроём все дела в таком городе как твой вести я по пальцам пересчитаю, но так эти же вообще второй гильдии!..
Я глянул на крёстного. Тот сидел мрачнее тучи. Её Величество сидела пригорюнившись, Гриша выглядел просто задумчивым, дядя Захар, судя по выражению лица про себя матерился, да такими словами, что Макарыч обзавидуется, а тётя Лиз скорчила такую рожу… никогда бы не подумал, что она на такое способна! А Кривой тем временем пустился в пояснения:
— Я, уж позвольте, прямо скажу: вы в наших, купеческих делах не особо сведущи, потому должен пояснить: гильдия это не просто так! Чтобы в гильдию вступить, надо и капитал предъявить, и репутацию иметь, и сделки свои показать. А капитал — это масштаб твоих дел. На то, чтобы такие дела вертеть у второй гильдии капитала не хватит, да и кредит им должный никто не даст…
По знаку крёстного я приостановил запись.
— Дядя Захар! — сказал он, глядя на безопасника очень пристальным взглядом.
— А что «дядя Захар»! — взвился тот. — Я, между прочим, не начальник Стражи! Я и так тяну половину всей работы, а у меня тут свой участок, кстати, не простой. А сейчас, как Серж появился, так вообще…
Тут неожиданно влезла Дашенька:
— А что тут такого-то?
Пока все вздыхали, я решился влезть и ответить:
— А то, что там, в моём княжестве, такое воровство стоит, что пробу негде ставить! Воруют и налогов не платят. А главное — непонятно куда всё это утекает. Вы дальше послушайте, там много интересного.
— А ещё непонятно, куда смотрит Стража! — раздражённо рыкнул император. — Дядя! Ты подними всё по тамошнему отделению. И посмотри заодно, кто их из центра курирует. Только тихо!
— Не учи учёного… — буркнул дядя Захар, делая себе какие-то пометки в обычном бумажном блокноте.
— Никак боитесь, что ваши записи взломают? — не удержался я от подколки.
— С такими делами уже и при кошке боишься сболтнуть лишнего… — всё также мрачно ответил безопасник.
— Нет… а что… — Даша была настолько обескуражена, что никак не могла сформулировать вопрос.
— Ох, Дашенька, Дашенька… — вздохнула тётя Лиз. — Вот правда, надо было отправить тебя в Андреево, к бабушке. Покрутилась бы там среди нормальных людей, ума-разума набралась. А так, вертишься с этими петухами и курицами крашеными, только бестолочи от них нахваталась.
Дядя Захар наоборот, решил пояснить по существу:
— Понимаешь, дорогая, там заезжий купец на раз воровство выявил, да такое, что… да я даже не знаю, с чем сравнить! Но если там всё настолько неприкрыто, то местная Стража давно должна была всё это выявить и пресечь. А если не пресекли — значит в самой Страже крамола. И хорошо, если только в местной, скорее всего ниточка оттуда тянется наверх, в Москву.
Даша сидела и удивлённо хлопала глазами. Похоже только что в её уютном внутреннем мире что-то рухнуло.
