class="empty-line"/>
* * *
— А я говорил: накличет на нас беду этот конь. Такого красавца, да ещё и с вещами, не могут не искать, — ворчал заспанный старик, глядя на двух крепких молодцев, спешно натягивавших штаны. — Пусть бы и дальше бегал себе по полям…
— Спокойно, отец. Знаю я, кто это, — заверил лохматый паренёк с недельной щетиной. — Голодранцы с фермы Мирзонта. Пронюхали о находке — свести хотят. Сейчас мы им устроим, — он сорвал со стены кнут, лязгнул засовом и выскочил во двор через заднюю дверь.
Следом за ним, захватив стоявший у порога колун, в ночь ринулся и второй сын, не менее плечистый, но уже с поднимавшейся со лба лысиной.
Увидев ворота сарая, закрытые с вечера на пропущенные сквозь ручки вилы, братья сначала решили, что воры где-то затаились. Однако глухой собачий лай в одночасье отрезвил запальчивые умы.
— Башмак в будку забился. Опять волки пришли. Почти год не совались. Тьфу ты. Я уж думал, этим оборванцам наподдам, чтоб сидеть не могли… Эх… — Гектор взмахнул кнутом, и лунную тишину рассёк оглушительный щелчок. — Вон пошли, падлюки! А то исполосую, мало не покажется! — для убедительности он снова поднял плеть в воздух — от трескучего раската аж в ушах зазвенело.
— Ну хорош уже, — разгладил скукоженное лицо Харвуд. — Они и с первого раза уяснили. Пойдём спать. Завтра капканы поставлю.
Вдруг в сумрачном безмолвии тихо заплакал металл — братья удивлённо переглянулись, а затем опрометью бросились к калитке, за которой был различим чей-то медленно удалявшийся силуэт.
— Ни хрена это не волки. Вон. Слинять пытается… Ну-ка стой! — толкнув дверку, Гектор выбежал за забор. — Стой, тебе говорят! Не то хуже будет!
Глядя, что некто продолжает брести в тусклом свете луны, он взмахнул кнутом — плетёная кожа окольцевала бредущие по тропинке ноги. Гектор рванул орудие на себя, и незнакомец растянулся на земле. По дорожке что-то закувыркалось и забренчало.
— Так ты ещё и лютню стырил?! Ну, погоди, я тебе сейчас покажу, что у нас тут с ворами делают!
— Кого вы там поймали? — донеслось со двора невнятное бормотание.
— Иди в дом, отец. Сами разберёмся, — строго бросил Гектор и добавил на полтона ниже: — Уведи его, Хар, а то опять будет за сердце хвататься.
— Лады, — старший брат направился к калитке. — Бать, ну ты чего? Снова застудиться хочешь? Ночи-то холодные. Пойдём, уложу тебя.
Гектор ощутил, как спало натяжение кнута: ворюга, перевернувшись набок, вытащил ноги из кожаных пут. Отдёрнув плетёный ремень за спину, где он улёгся готовой к атаке коброй, парень приблизился к виновнику беспокойной ночи.
— Вы, бродяги, вообще обурели: сыпетесь с перевала, как вши, и тащите всё что ни попадя. Вот высеку тебя — сразу неповадно станет по чужим дворам шастать…
Лежавший на земле молчал, покачивая скрывавшими лицо волосами, грязными и с крупными колтунами.
— Деваха, что ль? — присмотрелся к телосложению вора Гектор. Избивать женщину не хотелось, но проучить следовало. — Так и быть… Коли раскаешься, отделаешься лишь одной плетью.
В ответ на предложение незнакомка протянула ладонь к лютне и потащила её к себе.
— Я с кем вообще разговариваю?! — разозлился парень. — Немую состроить решила?!
В воздухе взвился кнут, однако, вместо того чтобы попасть по руке, случайно угодил по лютне, разломав её на две части: под какофонию умирающих аккордов гриф отлетел в траву и затих на взъерошенных струнах.
— Из-за тебя всё! — с досадой воскликнул Гектор, наблюдая, как незнакомка гладит треснувший корпус музыкального инструмента. — Такую вещь испортил…
Девушка приподняла голову — нарастающее негодование крестьянина остудила застывшая в жилах кровь: за сползавшими по лицу, спутанными прядями багровел жуткий глаз…
* * *
Вовремя примеченные сырые ветви избавили странников от долгого хождения вдоль обрыва: привели сразу к нужному месту, где за блестевшей на уровне лица хвоей резко открывался вид на лунные холмы. Неужели всё-таки спрыгнула?.. Сброшенные с отвесных скал взгляды разбились о наготу каменных глыб. Никого. У Рэксволда прямо от сердца отлегло:
— Видимо, передумала и вернулась тем же путём. Если не щёлкать клювом, по веткам можно отсле… — ассасина прервал истошный вопль со стороны ближайшего холма.
Потом наступила тишина, скрашенная слабым потрескиванием факелов.
— Вернулась, говоришь? — мрачно изрекла Эрминия. — От испуга так не орут. Она вышла на охоту, — северянка сняла с пояса моток верёвки. — Некогда искать склон. Слезаем здесь.
— Лучше бы ты ошибалась. Иначе… — Рэксволд не договорил, хмуро наблюдая, как ствол дерева окольцовывает тугая петля.
* * *
Покачиваясь камышом на ветру, Лайла стояла у подножия холма, где начиналось скошенное ржаное поле. Затмившая сознание ярость постепенно отступала — сквозь сумятицу в голове начинали прорезаться мысли и ощущения. Недавний бег… Благостный привкус во рту… Тепло в ладони… Вампирша опустила взор на занятые чем-то руки и рухнула в бездну потрясения: державшая кнут оторванная кисть и сломанная лютня, которые тотчас же выпали из разжатых пальцев на острые соломенные пики.
— Нет… Не может быть… — изумлённо зашептала Лайла, рассматривая багровые пятна на мраморно-белой коже. — Это всё не по-настоящему… Это кошмар… Обычный кошмар… Нужно проснуться… — она крепко зажмурилась и, больно ущипнув себя, вновь взглянула на ладони: кровь никуда не исчезла. — Не получается… Почему не получается?! Так, спокойствие… — сжав задрожавшие руки в кулаки, девушка вновь закрыла глаза. — Сейчас я досчитаю до десяти и…
Нарастающий свист — затем толчок, будто кто-то тыкнул пальцем в грудь. Вампирша с удивлением приподняла веки. Ночь стала похожа на взбаламученную воду, посреди которой ширилась глубокая воронка. В неё затягивало ржаные просторы, серевшие за полем скалы и тёмное небо, смазавшее два далёких огонька в яркие спирали. Лайла опустила затуманенный взор на корсет, сумев различить жёлтое оперение болта, а через секунду пластом рухнула на землю. В сердце возникло жжение, что за считанные мгновения переросло в ощущение горевшего на груди костра, где вместо поленьев тихо трещала каменеющая кожа. Ни закричать. Ни шевельнуться. Полный паралич… Устремив немигающий взгляд в небеса, только и оставалось смотреть, как бездонный вихрь поглощает тусклые звёзды… Так, беззвучно воющим зверем, погибал обезумевший от боли рассудок.
Остановившись в дюжине шагов от темневшей в соломе цели, Нактарра вновь вскинула арбалет. Даже отсюда, через прицел, было видно, как вытекавшая из раны кровь улетучивается струйками чёрного пара. Созданная по древнему рецепту пепельная смола обращала нутро вурдалака в раскалённое варево. Но обольщаться не стоило: хоть упырь и не подавал признаков жизни, всё ещё представлял опасность — подойти ближе охотница не рискнула.
Обычно вампиру хватало одного меткого выстрела, но на легендарную колдовскую тварь следовало
