что ты там бурчишь, – Рамин яростно посигналил водителю, не пожелавшему немедленно пропустить его. – Если у тебя мозгов не хватает оглядеться по сторонам, я лично поверну твою голову в нужном направлении.
– Бесланов, ты заткнешься или как?! – наконец вспылил Леон.
– Или как, – нагло ухмыльнулся Рамин. – Что ты мне сделаешь, а? Ничего? Вот и все. А ты у меня вот где сидишь.
Бесланов погрозил своим увесистым кулаком.
– Я Вас всех тут построю, – Рамин снова яростно посигналил. – Одна тут бежит черте куда, дороги не разбирает, второй тут тухнет от какой-то шалашовки. Вы нормальные вообще?! Всем вам устрою по приезду. И ты у меня отхватишь; и Симон – этот мажор хренов; и эта мелкая Искра – сдам ее Сабиру с потрохами, что девку в своем кабинете удержать не может. Горшок бы ей поставила, раз Изида вместо туалета бегает к Симону в кабинет! Ну а уж Изида у меня получит по полной программе. Уж я ей устрою! Нравится ей прогибаться под традициями? Пожалуйста! Я ее так прогну! Выгну и в узел завяжу, эту мелкую вертихвостку! Она у меня забудет, как ходить!
Леон раздраженно выдохнул, понимая, что сейчас ему ничем не заткнуть своего друга. И хоть Рамин его страшно бесил со своими нравоучениями, но Леон почему-то усмехнулся такому поведению друга.
Нет, все же лучше быть бесчувственным внутри, чем таким психом, как Бесланов!
Дорога в мой родной город заняла по времени почти всю ночь. Только в половине четвертого утра Рамзес въехал в город и направился уже по знакомому маршруту в наш район.
Все это время я сидела не шелохнувшись, с опущенной головой. Мне так сильно хотелось спать, что пару раз я отметила в себе какое-то странное пограничное состояние, когда все вокруг казалось мне галлюцинацией. В какой-то момент мой мозг отключился, и я будто физически почувствовала себя в постели с Рамином. На сотую долю секунды я ощутила безграничное счастье, что приезд Рамзеса мне только приснился, но я тут же пришла в себя и вновь оказалась в реальном кошмаре.
Хотя «пришла в себя» – это слишком громко сказано. За эту ночь мне казалось, что мои разум и душа просто умерли, перестали существовать. И я была абсолютно пустой безжизненной оболочкой, которая испытывает только одно состояние – дикую усталость. Я совсем не думала о предстоящем замужестве, не думала о Рамине, не жалела себя. Мне лишь хотелось закрыть глаза и просто отключиться. Наверное, это был шок.
Наконец в четверть пятого Рамзес въехал на территорию нашего огромного дома, где жили сразу несколько семей и поколений. Ничто не дрогнуло у меня внутри от вида этой картины. Ни одно приятное детское воспоминание не всплыло в памяти. Все внутри меня было пусто. Даже если Рамзес прямо сейчас бросит меня собакам на растерзание, мне кажется, я даже не вскрикну от боли.
Никто не вышел ко мне навстречу, что тоже было для меня даже лучше. Пусть это все поскорее закончится, пусть обо мне быстрее все забудут, и я наконец смогу один на один остаться со своим горем.
Я не боялась выходить за мужчину, который будет унижать и плохо обращаться со мной всю оставшуюся жизнь. Я боялась, что это состояние ступора, в котором я сейчас находилась, пройдет и мне откроется весь спектр боли и сожаления. Вот если бы можно было умереть душой еще при жизни! Чтобы больше ничего не чувствовать!
Тем временем Рамзес грубо затолкал меня в одну из комнат, где на кресле спала полненькая молодая девушка. Она тут же встрепенулась, когда я оказалась внутри, и подбежала ко мне.
– Доброе утро, Изида-хон, – проговорила она, ласково склоняя мое имя, словно не зная моего положения. – Я подготовлю Вас к свадьбе. Помогу Вам привести себя в порядок, накраситься, сделать прическу и одеться. Мулла придет читать молитву в десять утра. А жених заберет Вас в одиннадцать.
Заберет меня? Значит, наш брак не будет зарегистрирован в ЗАГСе, а это означает, что я буду второй женой. Неофициальной. У меня будет ноль прав, а только обязанности.
Но мне было на это все равно. Пусть так. Пусть надо мной издеваются хоть сутки напролет, лишь бы мне не думать о Рамине. Только бы ни одной мысли о нем!
Поглощенная своим шоковым состоянием, я на автомате пошла в ванную, чтобы принять душ и вымыть голову. А затем все пошло по намеченному плану этой девушки, имя которой я не запомнила. Я вообще словно не слышала ни слова от нее, так как в моей голове царил только белый шум.
Время до десяти пролетело для меня как в тумане. Мой мозг настолько устал, что я уже ничего не соображала и все чаще у меня возникали естественные провалы сознания, ведь я не спала уже больше двадцати четырех часов.
За все это время никто из моих родственников так и не пришел ко мне не то, что поговорить, а даже взглянуть. Это означает, что Рамзес всем запретил ко мне подходить. Он держит свое слово насчёт игнора, а значит, сдержит и насчёт расправы.
В какой-то момент, снова чуть не вырубившись, мне показалось, что я услышала голос Рамина. Где-то очень далеко. Мне стало так тоскливо от этой галлюцинации, что боль прорвалась через мой ступор, отравляя меня с ног до головы.
Его голос послышался мне даже не дома, а будто на улице. Но этого не может быть. Он не знает куда я уехала, не знает мой адрес, он не мог бы приехать так быстро! Да и зачем? Он ясно дал мне понять, что у нас не может быть общего будущего. Да и чтобы я услышала его голос с такого расстояния, он должен орать там на всю мощь.
Нет. Мне показалось. Не нужно рвать себе сердце в клочья. Я уже ничего не хочу и ни на что не буду надеяться. Но все же... если мне уже и так больно... я подумаю о Рамине в последний раз. В самый последний раз.
Не помня себя от нервной бессонной ночи, Рамин остановился наконец перед нужными воротами и заглушил мотор.
— Просыпайся! — Бесланов яростно ткнул уснувшего Леона кулаком в бок, и тот аж подпрыгнул от неожиданности. — Как ты можешь спать в такой момент?!
— Бесланов, успокойся, — Леон сонно зевнул. —
