— Продал? — опешила я.
— Да, Ева поставила условие вернуть ей до конца недели деньги, или она отсудит единственную собственность, что у меня была.
— Ева! Ну, конечно! — я упёрла руки в бока. — Можно я поеду с тобой? На разговор с ней?
— Зачем? — в этот раз удивился Миро̀.
— Потому что у твоей чёртовой Евы рыльце в пушку до самой задницы. Я когда-то работала у неё, Мир. И у меня есть хренова туча бумаг, доказывающих, что она ведёт свой бизнес нечестно. Что она заработала на «утопленниках» и «распилах» — машинах, что везли из зоны наводнения в Японии и как металлолом, обходя таможенное законодательство. И ещё много всего, что точно не понравится налоговым органам, если это обнародовать.
— Да ты полна сюрпризов, — подтянул он меня к себе и посмотрел… с восторгом?
— Угу, — обняла я его за шею. — А ты думал, я отдам тебя на съедение крокодилам?
— Будешь за меня бороться? — вдохнул он мой запах.
— До последней капли ДНК, — улыбнулась я.
— Кстати, а почему ты не стала забирать свой тест?
— Я забрала. Но я не хочу его сравнивать с твоим, — покачала я головой. — Мне всё равно совпадаем мы или не совпадаем. Я не хочу этого знать. Не хочу переживать ещё из-за этого.
— А ты переживаешь?
— Да, Миро̀! Да, чёрт побери! Я очень за тебя переживаю. Потому что на тебя смотрят как на завтрак.
— Кто? Твоя расстрельная команда? — он равнодушно засунул руки в карманы.
— Да, сердце моё!
— Прости, но они идиоты. И ты зря за меня переживаешь, малыш.
— Уверен?
— Абсолютно. Каких бы ошибок я ни наделал, — он подошёл к доске, где мелом были написаны какие-то расчёты, стёр и нарисовал пирамиду. — Я вот здесь, — ткнул он в вершину. — Человек новый, неопытный, чьи решения на данный момент ни на что не влияют, и никак не пошатнут вот это, — он постучал по основанию пирамиды. — Компания как стояла, так и будет стоять. На фундаменте, созданном моим отцом, укреплённым, как бетоном, многолетним опытом, производственной базой и научными исследованиями. Но если выбивать кирпичи — вот отсюда, — снова показал он на нижнюю, широкую часть, то да, она пошатнётся. Так что за меня тебе переживать точно не стоит. Я могу творить что угодно и даже хорошо, если так и будет — приму удар на себя. Мой отец никогда не поставил бы меня во главе компании, если бы это не шло ей на пользу. Но он добился именно этого: чтобы я отвлекал внимание и «Экос» казался лёгкой добычей. Казался, — подчеркнул он.
— Добился? — удивилась я. — Ты так говоришь, словно отец сделал это специально. Я думала, он тебя поставил вместо себя, потому что верит в тебя. Потому что ты будущее этой компании. И кто, если не ты, должен её возглавить.
— Это бизнес, детка, — вздохнул он. Тяжело. Обречённо. — Прежде всего бизнес. Жестокий и циничный, как природа. Здесь или побеждают, или не берутся вовсе. И увы, у меня есть основания сомневаться в собственном отце. Он испробовал разные способы: пытался меня заставить, пытался купить, предложив деньги, что я должен Еве, пробовал шантажировать, давил на мать, зная, что ей мне отказать труднее. Но в итоге сменил тактику, и я согласился сам.
— Тактику? Он использовал свою болезнь, чтобы добиться от тебя согласия? Или он не… — я покачала головой. — Такими вещами не шутят.
Мир развёл руками.
— Я не знаю. Но не удивлюсь, если окажется, что он не болен, хотя мне стыдно за эти мысли, за то, что я сомневаюсь, подозреваю его в обмане. Мой отец не умеет проигрывать, но от меня он этого уже не ждёт. Возможно, ему надо, чтобы я «проиграл», — показал он кавычки, — что бы это ни значило. Или знает, что шансов у меня нет. Ни у кого нет. Но пусть это фиаско потерплю я, не он. Приму на себя удар и проиграю. Не судят только победителей. Проигравшие никому не интересны. Не ты ли мне это сказала?
— Я совсем не это имела в виду, когда говорила: хочу, чтобы ты победил. Это не значит, что ты ничего не будешь для меня значить при любом другом раскладе. Просто я всей душой желаю тебе победить, что бы это ни значило для тебя.
— Я знаю, счастье моё, знаю, — вытер он руки от мела и снова меня обнял. — Но я буду очень благодарен твоей расстрельной команде, если все усилия она направит именно на меня. И твои парни будут надеяться на мою некомпетентность и сговорчивость. На моё нежелание вникать в проблемы компании, и неспособность их решить.
— Ну вот, а я переживала, — деланно вздохнула я: возможно, он говорил это только для того, чтобы меня успокоить.
— Зря, — улыбнулся он, но тень, что пробежала по его лицу сложно было не заметить. — Куда больше меня беспокоит «Она», проверка и Кирилл Владимирович. Помнишь такого?
Между делом, пока Миро̀ рассказывал мне о детективе, мы вернулись в комнату над автосервисом. Невзначай отвлеклись на парочку полноценных оргазмов. Съели упакованный в пластик магазинный бутерброд, один на двоих.
И потом разговоры снова вернулись к чёртову коммерческому директору.
— У меня есть данные адвоката, которая занималась подобным делом, надо переговорить с ней.
— К чёрту это всё, Миро̀, — подмяла я под себя подушку, лёжа на животе. — Я уже была у какого-то адвоката. И она меня послала, ну ты знаешь куда. Все эти детективы, доказательства, юристы. Это просто их работа, за которую им платят. Им всё равно. А мне нет. Поэтому я решила сделать проще. Я пойду к его жене. Прикинусь сотрудницей вашей компании, что-нибудь ей наплету, неважно что, а когда Его Засранство вернётся с работы и увидит меня с
