подкладывают, говорят — распространение, потом сажают на сколько-то лет.
— А-а-а, — восхищенно протянула Мила. — Буду знать.
— Как ты вообще познакомилась с Вадимом? — не утерпела Яна.
— Знакомая его номер давала. Я с ним виделась один раз — помогал отмазать нашу очень хорошую массажистку. Она подралась со своей соседкой по лестничной клетке, а бьет массажистка как мужик, так что сломала соседке челюсть. Вот Вадим помог договориться с той дамочкой.
Яна удивленно уставилась на Милу. Та, заметив ее взгляд, беззаботно пожала плечами:
— Что? Ты думаешь, в салоне у нас массажистками девушки из хороших семей работают? Там такие оторвы бывают — мама не горюй. А Венера — мастер своего дела, к ней очередь длиннее, чем к выписанным тайкам. Было бы очень обидно, если бы лучшего мастера посадили за то, что она поцапалась с соседкой из-за курения на лестничной клетке.
***
— Ян, ты дома? — едва успев захлопнуть за собой дверь, крикнула Яна и прислушалась.
Ответа не было. Она грустно вздохнула, кинула сумочку под зеркало и уже не спеша стала раздеваться. Очень хотелось обсудить с Янушем Степана, а еще похвастаться подарком, самым настоящим и, самое главное, первым таким романтичным. Степан подарил ей набор колечек на разные фаланги.
Что скрывать, было неожиданно и очень приятно. Правда, встречаясь сегодня со своим парнем после пар, Яна никак не ожидала, что вместо кафе они пойдут в ресторан, да еще и за десертом Степан с загадочным видом достанет из внутреннего кармана пиджака темно-фиолетовый бархатный мешочек. Она даже не поняла сначала, что это, но когда Степан улыбнулся и протянул ей его со словами: ”Это тебе, Ян”, — в груди сладко ёкнуло. А когда на ладонь высыпались несколько серебряных колец, выполненных в одном дизайне, чуть слезы на глазах не выступили. Колечки — изящные, красивые, совсем простые и в то же время очень элегантные ей очень понравились.
— Я подумал, что они тебе подойдут, — улыбнулся Степан, когда она подняла на него взгляд. — Нравится?
— Очень, — кивнула Яна и еле удержалась, чтобы не броситься ему на шею и не расцеловать. — Мне впервые дарят что-то подобное.
Степан рассмеялся, очевидно, довольный ее реакцией. Они допили кофе, съели десерт и он подбросил ее до дома. Ну, как подбросил… Яна сама себя подбросила — водить Степанову машину ей по-прежнему ужасно нравилось. Нацеловавшись на морозе, они с трудом расцепились, Яна проводила взглядом уехавшего Степана, который отправился на рабочую встречу, и поспешила забежать в подъезд: начало декабря выдалось очень морозным и снежным.
А брата, как назло, дома нет.
Так, думая о своем парне, она помыла руки, поставила чайник и сунула нос в холодильник в поисках вкусненького. Едва закрыв дверцу, чуть не подпрыгнула: прислонившись к стене, на пороге кухни стоял мрачный Януш и смотрел на нее.
— Ты чего меня пугаешь? — возмутилась Яна и сдула со лба челку. — Я думала, тебя дома нет. Так и поседею с тобой.
— Ничего, незаметно будет, — негромко отозвался Януш и криво ухмыльнулся. — Ты же блондинка.
Яна нахмурилась, но промолчала.
Настроение брата ей не нравилось. В последнее время он все время ходил то расстроенный, то злой, но разговаривать отказывался наотрез. Не “переварил” еще. Яна была почти стопроцентно уверена, что дело в “рыбке”, но в душу не лезла. Правда, она тоже не железная, а смотреть, как близнец сам себя загоняет в депрессию, становилось уже невыносимо.
— Братец, не хочешь сказать, что с тобой творится? — недолго думая, спросила Яна и тоже сложила руки на груди.
Януш дернул плечом, отводя взгляд в сторону, прошел к сушилке, достал кружки и налил им чай. И все это молча. Настроение неуклонно портилось. Яна вздохнула и, выложив на блюдце последний эклер, прибереженный для себя, быстро подвинула его брату. Чтобы не передумать.
— На, от сердца отрываю.
Януш наконец слабо улыбнулся и послушно откусил кусочек, запил большим глотком чая. Яна закатила глаза, но промолчала и потянулась за курабье, хотя песочное печенье любила не слишком, но, как говорится, на безрыбье и рак — рыба.
— Ну, — решительно начала она, когда чай был выпит, а вкусняшки — съедены, — взятку ты получил, теперь рассказывай.
Брат помолчал, задумчиво глядя в кружку, громко вздохнул и выдал:
— Я заебался.
Яна даже икнула: чтобы ее близнец, немножко сноб и совсем не немножко перфекционист, вдруг начал материться, это…
— Ла-адно, — протянула она, уже подозревая, что именно услышит, — а поконкретнее можно?
— Ангелина меня достала, — выпалил Ян, поджал губы и зло сощурился. — Зову в кафе — не хочет, в кино — только на то, что хочет смотреть она, зову на встречу со школьными друзьями — она нос морщит. Мои интересы побоку, постоянно появляются какие-то новые знакомые, которых я не знаю, даже сексом мы уже давно занимаемся так, как будто она мне одолжение делает. Как будто я вибратор на ножках, блин!
Яна стыдливо опустила глаза, чувствуя, как щеки, лоб, уши и даже шея краснеют от неловкости — все лицо горело. Испанский стыд… Брата просто прорвало: он высказал, кажется, все, что успело накопиться за время, что они с Ангелиной встречаются. Точнее, с того момента, как Геля из милой, тихой и домашней девочки превратилась в сушеную воблу и замороженную селедку. Яна слушала-слушала и понимала, что начинает ненавидеть “рыбку” все больше и больше. Брата было жалко, но что сказать, она не знала.
— В общем, я устал, — наконец выдохнул Ян, оперся локтями на столешницу и как-то обессиленно потер ладонями лицо, избегая смотреть на нее.
— Я… Я не знаю, что сказать, — тихо выдавила Яна и, встав, потянулась обнять брата.
Она молча гладила по взъерошенным, наверное, после сна волосам, по плечам, а в сердце щемило от желания помочь и от невозможности это сделать.
— Ты уверен, что за эти отношения стоит держаться? — робко спросила она, когда дыхание Януша из прерывистого и поверхностного стало размеренным.
— Нет, совсем не уверен, — так же тихо отозвался брат.
— Ну и пошла она, — процедила Яна, внезапно разозлившись.
Отстранив брата за плечи, она убрала лезшую ему в глаза челку со лба и звонко туда чмокнула. Улыбнулась в ответ на его удивление.
— Ты у меня умница, красавец и вообще перспективный парень, так что только пальчиком помани — любая побежит, теряя тапки.
Януш внезапно расхохотался, будто отпуская все негативные эмоции, и крепко обнял ее.
— Спасибо, сестренка, я тебя тоже люблю, — отсмеявшись, сказал он и встал, чтобы заново поставить уже остывший чайник.
Яна улыбнулась, радуясь, что ему полегче, и нарочито беззаботно спросила:
