в самом деле считаешь меня глупой? Ренфилд. Рен-филд…”
Уж не знаю, какое такое наказание для дворецкого выдумала матушка, но тот на следующий же день собрал монатки и заявил, что с его хватит, а служить Даркморам теперь, оказывается, можно и на территории светлых. Что ж, Ренфилд с самого начала питал к Лайтвуду слабость. Так что в особняке Лайтвуда стало на еще одного обитателя больше. Ренфилд даже начал справляться со своими обязанностями. Ну, почти. Он все-таки слишком много времени провел в доме темных, это просто так не проходит.
И это не говоря уже о Вив и Лихорадке, которые сдружились и по ночам, когда устраивали игры, оглашали окрестности радостным рыком или ржанием. Я сильно подозревала, что в их компании дружелюбных монстров прибыло, но третий участник (или участница) компании пока не показывался, так что оставалось только теряться в догадках.
В общем, право слово, у меня не было ни малейшего ощущения, что я переехала из отчего дома, потому что отчий дом переехал вслед за мной.
Не то чтобы светлые, особенно Ребекка, были в восторге. Но какой у них был выбор? Если бы темные просили разрешения на что-либо, они бы перестали быть темными.
— Отец? — поторопила я. — У тебя такое лицо...
— Какое, моя змеюченька? — заюлил он.
— Отец, — нахмурилась я. — Что произошло? В последний раз у тебя был такой взгляд, когда ты рассказал мне о свадьбе.
— И видишь, как хорошо все получилось!
Плохо дело.
— Отец!
— Змеюченька, на выходных собирался весь ковен.
Я затаила дыхание. Ковен — это высшее собрание темных, куда были допущены только самые могущественные и влиятельные маги. Я туда войти пока не могла. Пока.
— И что? — дрогнувшим голосом спросила я.
— Дядя Алистер внес предложение… ну ты его знаешь, ему как вбредет в голову… ну ты помнишь дядю Алистера…
— Отец. Что за предложение? Да говори ты.
— Внести тебя в Книгу Теней, моя пираньюшка.
Сердце пропустило удар.
Неужели?
Я ослышалась? Такого просто не может быть. Это… неужели моя мечта стала реальностью? Признаться, боялась, что… стану просто женой светлого. Что меня перестанут воспринимать всерез, как темную ведьму. Репутация ведь! Но неужели мою работу заметил ковен? Но что именно? Должно быть, что-то со времен учебы в АТаС. Или позже?
— Благодаря чему я удостоилась такой чести? — пытаясь сдержать дрожь в голосе, спросила я.
— Пираньюшка… — Отец отступил. — Ты войдешь в Книгу Теней как первая темная, которая по своей воле стала женой светлого и случайно уничтожила Прах Алмаза Смерти.
Что?
— Ты шутишь? Как ты мог это допустить! — Я сжала кулаки.
Какое унижение! Свести меня к роли жены, да еще и… ну не знала я, что это за прах! Неужели мне это всю жизнь теперь будут вспоминать?
Еще и после смерти?
— Весь ковен проголосовал за! Даже сам император! Что я мог сделать?
— Отец!
— Пока, дочка! Поздравляю с таким внушительным достижением! Твое имя будет жить в веках!
И он бросился бежать, так что только алая подкладка мантии мелькала.
От злости я долго не могла прийти в себя, но потом поклялась, что это будет не единственное, чем запомниться моя жизнь. Я буду не только женой светлого и самой неудачливой в мире ведьмой, случайно уничтожившей ценнейший артефакт! Я еще внесу вклад в темные искусства!
— Конечно, внесешь, — говорил Лайтвуд, но у него лицо было такое довольное, такое ехидное… слов просто не было.
Убила бы! Уж не он ли нашептал Алистеру внести в ковен такое предложение? Конечно, тот был темным, а Лайтвуд — светлым, но… у нас было больше общего, чем можно было подумать на первый взгляд. Да и связей между темными и светлыми становилось все больше.
Я уже начала было продумывать, какую бы такую пакость учинить, чтоб Лайтвуд не выглядел таким довольным, но тут все разрешилось само собой.
— То есть как, — медленно проговорил Лайтвуд, глядя на испуганного Сэмми, — то есть как это — ты не хочешь быть Верховным светлых? Ты мой старший сын! Ты Лайтвуд! Конечно, ты хочешь! Это твоя судьба!
День был солнечным, лето катилось к закату. Сэмми наконец (не без моей поддержки) нашел в себе силы поговорить с Лайтвудом о том, о чем собирался поговорить с ним весь последний год.
Лайтвуд от разговора был откровенно не в восторге. Он сидел за рабочим столом в кабинете, напротив стоял Сэмми, а я — сидела в углу и делала вид, что вышиваю, потому что не могла пропустить такое зрелище.
— Но разве я не могу выбирать? — дрожащим голосом спросил Сэмми, умудряясь одновременно и краснеть, и бледнеть, и решительно хмуриться. — Ты говорил, что нужно всегда идти вслед за сердцем! Отец!
— Правильно. И твое сердце указывает тебе тебе путь Верховного! Вот туда и иди!
— Н-н-но отец! — выпалил Сэмми, сжимая кулаки.
— Никаких но. Забудем этот разговор.
— Медея! — Сэмми обернулся ко мне. — Скажи ему!
Ничего себе заявочки.
— А что — Медея? — пожала плечами я, разглядывая свой маникюр. — Сэмми, сколько раз тебе говорить, я твоя мачеха! Моя работа — делать твою жизнь хуже, а не лучше.
Он закусил губу, голубые глаза повлажнели. Закатив глаза, я продолжила:
— Вот ты хочешь, чтобы я сейчас сказала твоему отцу, что если он будет тебя принуждать, то толку все равно не выйдет? Что ты или сделаешь по-своему, или смиришься с тем, что приготовил для тебя отец, но в любом случае его возненавидишь? Что сломаешь себе жизнь? Что натворишь бед, став Верховным без желания? Что сломаешь и свою жизнь, и чужие? Что сопьешься, может быть? Что, вполне возможно, он тебя больше не увидит, если будет упрямиться? Ты хочешь, чтобы я это сказала? Нет уж. Я тебе что, светлая? Ты меня с кем-то спутал, дорогой. Выгребай сам.
Лайтвуд тяжело обернулся ко мне и пробормотал что-то вроде: “Угораздило ведь жениться”. А потом посмотрел на Сэмми. Встал и наклонился вперед, упираясь руками в стол.
— Ну хорошо, — процедил он. — Допустим. Ты не хочешь быть Верховным светлых. Возмутительно. Ну ладно. Но кем ты хочешь быть?
— Я… — Сэмми опустил взгляд.
— Ты? — поторопил Лайтвуд спустя минуту.
Я затаила дыхание.
— Да мало ли! — краснея, произнес Сэмми. — В мире столько всего! Путешествия, наука… музыка, в конце концов.
— Музыка? — выгнул бровь Лайтвуд. — Ты отказываешься от того, чтобы когда-нибудь стать Верховным, ради музыки? У нас пианино на первом этаже стоит, иди играй. Кто против?
— Я не об этом! — вспыхнул Сэмми. — Я просто… хочу выбора, понимаешь?
—
