Первой тревогу забила общественность. В различных районах города стали появляться добровольные организации «За охрану природы». В настоящее время их насчитывается в Токио свыше 500. Под их давлением в 1970 году парламент одобрил «Закон об основных мерах против загрязнения окружающей среды», а в 1971 году было создано Национальное управление по охране окружающей среды, которое было наделено самыми широкими полномочиями для выполнения своей миссии.
Муниципалитет одобрил систему высоких штрафов для фирм-нарушителей. Предприятия химической и тяжелой промышленности были переведены из черты города в другие районы. На оставшихся проведена реконструкция и установлено оборудование для очистки воздуха, прекращен сброс отходов в реки. Предприниматели, которые не пожелали раскошелиться на очистные сооружения, посчитали выгодным перетащить свои дымящие фабрики в другие страны Юго-Восточной Азии. Там воздух и вода еще чисты, а население готово жертвовать здоровьем и согласно на любую работу.
— Уже в 1972 году,— рассказывает Тихара,— мы подвергли штрафам свыше шестисот крупных и средних компаний, а так как каждой из них в среднем пришлось заплатить по десятку миллионов йен, выбора у нарушителей на было. Правда, и поныне положение с чистотой воздуха, особенно в летние месяцы, не такое уж идеальное, но прогресс очевиден...
Можем подтвердить, что чадящих заводских труб в Токио теперь не увидишь. По берегам рек терпеливо стоят люди с удочками — рыба вернулась в здешние реки. А по глади Токийского залива утром и вечером ходят специальные тральщики, собирающие мусор, мазут и другие отходы. Словом, японцы быстро осознали, что загубить природу легче, чем вернуть ей первозданный облик, и, раз сделав ошибку, теперь всеми силами пытаются не допустить ее вновь.
Перекресток в районе Маруноути. Полицейские-регулировщики на мотоциклах. Взмах полосатой палочки, и большегрузный грузовик прижался к обочине. Вежливые поклоны, водителя просят не заглушать двигатель. Проверка двигателя на токсичность. Стрелка прибора, что в руках одного из полицейских, показала: токсичность выхлопа в пределах нормы. Все в порядке, доброго вам путешествия!
Жители столицы панически боятся ядовитого выхлопа четырех миллионов автомобилей с неотрегулированными двигателями. Кстати, наш коллега, советский журналист, работающий в Японии, рассказывал, как несколько лет назад в посольство СССР в Токио привезли «Лады» для дипломатического персонала. Во время техосмотра состояние их двигателей было признано не соответствующим японским стандартам, и пришлось потратить сотни тысяч йен, чтобы довести их до здешней нормы.
После утомительного хождения по асфальтовым лабиринтам приятно укрыться в изящной зелени типичного японского парка. Их в городе больше шести тысяч. Причем большинство разбито еще в прошлом веке. И все-таки в среднем на каждого токийца приходится лишь 4,7 квадратного метра зеленых насаждений, что намного меньше, чем в Москве, Париже или Лондоне. Ничего не поделаешь, сокрушенно качают головой местные жители, слишком много людей, слишком мало земли. Однако согласно генеральному плану развития парков в будущем на каждого токийца должно приходиться по 20 квадратных метров парковой площади. Цель пока нереальная, вздыхают работники муниципалитета. Если к 2000 году удастся довести этот показатель до шести квадратных метров, и то будет хорошо. Поэтому каждый клочок природы в Токио сейчас тщательно ухожен. На тротуарах, в клумбах высажены цветы и... цветная капуста, которая здесь также используется для озеленения. Вдоль эстакад зеленой стеной растут «цуцудзи» — местная очень живучая разновидность азалий.
В парках царит идеальная чистота. В Киёсуми, например, мы наблюдали, как сотни токийцев, вооружившись биноклями и фотокамерами, разглядывали диких уток на небольшом живописном пруду. Одна пожилая супружеская пара расположилась у самой воды, установила на треногу большой телевик и поочередно заглядывала в него, наслаждаясь зрелищем утиного выводка. «Цените природу, без нее вы ничто»,— поучал небольшой, но яркий плакат близ скамейки со старичками.
Уже при выходе из парка мы натолкнулись на группу школьников. Они подстригали кустарник.
— Мы все живем по соседству и состоим в молодежной организации «За сохранение природы»,— бойко сообщил восьмилетний школьник Таро.— Мы сажаем деревья, очищаем парки от мусора, высаживаем цветы. Мне очень нравится ухаживать за растениями, у нас перед домом маленький садик, за ним следят мама, я и мой младший братик.
12.20.
Ленч. Тысячи сине-черно-серых пиджаков и темно-голубых юбок выплескиваются на улицы Токио. Всего несколько минут назад люди были поглощены работой и только ею; теперь официальные выражения лиц постепенно сменяются человеческими. Все спешат в ближайшее кафе, ресторанчик, чтобы хоть на двадцать минут вырваться из «группы», во имя которой они жертвуют не только рабочими часами, но и досугом. Токио обедает с оглядкой на часы, поэтому не отрывайте честных тружеников на пустые разговоры во время перерыва. Через несколько минут прозвучит мелодичная трель, созывая всех на рабочие места.
Центр Токио. Район Нидзюбасимаэ. Ресторанчик «Тамбая» — один из старейших в городе, основан 350 лет назад. Типично японский стиль: циновки-татами, низенькие столики, преимущественно рыбные блюда, лучшее — печеный угорь.
— Есть завсегдатаи у вашего заведения? — спрашиваем у заведующего рестораном господина Такамуры.
— Конечно. Мы гордимся, что наши постоянные посетители — в основном очень респектабельная публика: политики, служащие крупных компаний, депутаты парламента. Ведь по соседству расположены главным образом правительственные учреждения. Наш ресторан относится к высшей категории, поэтому цены здесь достаточно высокие.
— А что делать тем, кому они не по карману?
— Ну к их услугам множество дешевых заведений. В нашем районе, например, расположено порядка 900 недорогих закусочных, баров, кафе, ресторанов. На Гиндзе их свыше 1600,— улыбается Такамура.
«Сколько же всего в Токио заведений общепита?» — задумались мы. 75 тысяч, словно прочитав наши мысли, подсказал радушный хозяин ресторана «Тамбая».
В отличие от московских столовых и кафе токийский общепит — это гигантский, хорошо отлаженный механизм, работающий круглосуточно. Хотите заказать полночный ужин на дом? Пожалуйста! Подрабатывающий на досуге студент доставит вам на велосипеде горячую японскую лапшу «соба», колобки риса с сырой рыбой «суси» или другие национальные блюда. Для гурманов есть специальные рестораны «табэходай» и «номиходай», что в переводе означает «ешь сколько хочешь» и «пей сколько хочешь». Заплатив за входной билет, вы можете отведать все имеющиеся в заведении блюда в любом количестве.
Нам довелось попасть в один такой «табэходай» — «Тяко», расположенный по соседству с главным полицейским управлением. Наш аппетит несколько изумил обслуживающий персонал ресторанчика «ешь сколько хочешь», тем более что он специализируется на фирменных бифштексах. Думается, после нескольких групповых посещений советских гостей хозяин заведения установит для них повышенную входную плату...
Нельзя не упомянуть еще об одной категории закусочных. Они скопированы у американцев, но настолько прочно вошли в здешнюю жизнь, что приезжающие в США японцы удивленно говорят друг другу: «Смотри-ка, и в Америке есть «Макудонаруду». «Макудонаруду» — искаженное английское «Макдональдс», сеть закусочных, где можно в считанные минуты съесть горячий бутерброд, жареный картофель, выпить чашку кофе или наваристого куриного бульона.
«Быстро, удобно, дешево. «Макудонаруду» — это стиль»,— гласила броская рекламная надпись у входа.
— Добро пожаловать, добро пожаловать,— склонились в поклоне симпатичные молодые девушки в красно-голубой униформе. Кукольные улыбки на лицах, спорые движения рук. Одни обслуживают клиентов, предлагая набор американских закусок, другие — ловко убирают столики. И девушек всего пять. На вид им лет по шестнадцать-семнадцать.
— Скажите, вы учитесь? — спрашиваем у снующей за стойкой миловидной девушки в смешных красных очках.
— Я учусь в высшей ступени средней школы,— слегка смутившись перед иностранцами, отвечает она.— Да, работаю здесь по найму два-три часа в день, когда есть свободное время. Деньги тут же получаем наличными в конце смены. Это удобно — не надо просить у родителей. Куда их тратим? О, косметика — раз, наряды — два, развлечения — три...
Дальше разговора не получилось: наша собеседница извинилась и с той же вежливой улыбкой занялась обслуживанием других клиентов.
У выхода мы заметили большие пластмассовые баки, наполненные использованными деревянными палочками «хаси». Вот, пожалуй, один из малочисленных примеров японского «расточительства». Всему свету известно, что многие народы в Азии едят палочками — деревянными или пластмассовыми. Японцы предпочитают первые. В любом японском ресторане или кафе на столиках обязательно лежат обернутые в красивую упаковку деревянные «хаси». Ежедневно Япония использует 130 миллионов пар палочек, миллиарды за год — этой древесины хватило бы на постройку 15 тысяч домов. Но сила традиций здесь непоколебима, и потому в конце ленча пластмассовые баки наполняются пережившими единственную в своей жизни трапезу палочками.
