И тогда я понял, что ради нее готов на все. И я испил кровь своего врага.
А потом Королева повела меня в пещеру, под корни дерева-великана, и там, на белесом мхе, я понял: до сих пор я не имел представления о том, что такое любовь.
Так я стал Королем.
3.
Королева родила примерно через неделю. Все это время я как угорелый носился в поисках пищи. Рвал для нее фрукты, находил ежевику величиной с апельсин, таскал грибы размером с пляжный зонтик, но особенно много ей требовалось мяса, поэтому из своего ремня я сделал пращу. Дня через два научился метать так, чтобы камень не попадал мне по голове. Понял, как лучше раскручивать ремень, чтобы увеличить начальную скорость снаряда. И вскоре стал профессионалом в деле истребления летающих тварей — бабочек, стрекоз и даже мелких птичек. И все равно еды не хватало. Тело убитого мной Соперника было обглодано до последней косточки. Странно, но факт: мясо его напоминало копченую курицу. Королева нашла применение даже панцирю, сделав из него ножи и иголки, а я смастерил для нее довольно симпатичную расческу. Еще изготовил удобный гарпун, которым ловил рыбу в ближайшей реке. Почти каждый вечер мы купались, но всегда осторожно и с оглядкой. Часто моя спутница и любимая вдруг пугалась чего-то, хватала меня за руку, и мы спешили укрыться в берлоге под корнями, хотя я не замечал даже намека на угрозу извне. Мы бежали, и мне было страшно смотреть на ее громадный живот, который бешено трясся при беге…
Мы вместе рыли новые пещеры и землянки, застилали их мхом и перьями. Моя подруга сплела сандалии из мягких древесных волокон. Как-то я поймал улитку величиной с автомобильную шину, но не позволил Королеве есть ее сырой, как она это делала прежде. Из черепа убитого воина я соорудил нечто вроде котелка, в котором и сварил нашинкованное мясо улитки. Огонь я добывал с огромным трудом, но после того, как он однажды вспыхнул в нашем очаге, Королева уже не давала ему угаснуть. И с тех пор есть невареное или нежареное стала заметно реже.
Она родила двенадцать детей, не проронив ни звука. Я принял первенца и просто ошалел от восторга. Пуповину перерезал мечом… Потом мне уже было не до эмоций — надо было принимать остальных, быстро обмывать их, пеленать в заранее заготовленную чистую листву, подносить на удивление тихих младенцев к ее груди, которая приобрела просто чудовищные размеры…
Трое малышей родились мертвыми. Четверо скончались спустя несколько часов. Королева утомилась и спала. Я тоже устал, но надо было поддерживать огонь в очаге, носить воду, хоронить умерших младенцев, следить, сыты ли остальные… Так что времени на скорбь и радость у меня просто не оставалось.
Последовала еще одна сумасшедшая неделя нескончаемых трудов и забот. С легким удивлением я отметил, что все пятеро выживших младенцев — девочки, и росли они потрясающими темпами. А вместе с ними росли и их животы. Они родились крупными… и беременными. На девятый день своей жизни они начали рожать, не переставая — до самой смерти.
А моя Королева буквально за одну ночь похудела, тело снова стало, как у девочки — растаяли следы первой беременности, и фигура опять стала гибкой, стройной и молодой. С тех пор она беременела редко и совсем не полнела. Зато дочки плодили новых младенцев, которые являлись мне детьми и внуками одновременно.
Я и опомниться не успел, как у меня появились помощники на охоте, в возведении новых галерей для жилья, складов и грибниц, яслей и мастерских. Нашу старую одежду из листьев, которая стремительно ветшала, сменили сотканные из древесных нитей хитоны. Лучше и прочнее стали сандалии. Купаться мы ходили уже не одни, как прежде, а в сопровождении охраны из воинов в бронекоже, обученных сражаться копьями с костяными наконечниками. Во время купания они охраняли все наше племя — рано на рассвете и вечером в лучах заходящего солнца. Лишь пятеро Маток не покидали своих землянок, им носили туда воду в деревянных корытах. Они стали похожи на слоних, однако их рубенсовская красота расцветала — в них было что-то величественное и гармоничное. В конце концов, это же мои дочери!..
Роль акушерки для моих первых внуков тоже пришлось исполнять мне. И тогда меня еще сильнее пронзило ощущение совершающегося таинства — рождения новой жизни. Но со временем обилие новорожденных притупило это волшебное чувство, и я равнодушно слушал тихий плач своих новых потомков и наблюдал, как уносят завернутых в листву умерших младенцев.
Моей главной задачей было обучить своих подданных тому, чего они не умели. Хотя их врожденные навыки меня изумляли, но делали они все чисто механически, слепо, интуитивно. Я же пытался развить в них творческое начало.
Не на последнем месте была речь.
Со временем они привыкли разговаривать. Наиболее способным даже удавалось сложить фразу из трех слов, но обычно им хватало одного слова, а все остальное они «договаривали» взглядом, жестом или мимикой — как и Королева. А меня прозвали Королем-со-Словами.
Ночи мои были заполнены ее любовью. Когда днем она проходила мимо работающих без устали соплеменников, те приободрялись, воодушевлялись, хотя Королева не проявляла по отношению к ним ни особой теплоты, ни материнской заботы. Я же, наоборот, обласкивал девушек и женщин, похлопывал по плечу юношей и мужчин. На меня они реагировали иначе — оживлялись, лица их смягчались, глаза теплели.
Холодность, сдержанность и равнодушие Королевы таяли и исчезали лишь ночью, когда я заключал ее в свои объятия. Она даже шептала мне что-то на ушко, хотя это трудно было назвать словами, скорее, мурлыканьем, которое лилось и журчало так мило, так ласково.
Мы занимались любовью часами, а когда я доходил до полного изнеможения, то, отдыхая, делился с ней своими идеями. Она отвечала жестами, причем делала это настолько красноречиво, что мне порой казалось, будто я слышу слова.
Реагировала она на мои идеи тремя способами. Могла, например, уткнуться щекой мне в грудь или поцеловать, если была согласна с моим планом. В случае же несогласия энергично поводила плечами или категорично рассекала ладонью воздух. Этот жест она частенько использовала и днем. При общении с рядовыми членами племени она также использовала мимику и жесты. Кроме того, ей удавалось еще каким-то неизвестным мне образом внушать им свои мысли — достаточно ей было просто указать на что-то или нахмурить брови, как из целой кучи найденных Сборщиками предметов они приносили не только то, что было нужно, но и требуемого вида.
Я даже, помнится, подумал, нет ли у нее телепатического дара? Скорее всего, был.
Итак, у нас появились семь Маток, большой отряд воинов и гвардия рабочих обоих полов. Дети росли быстро, Сборщики уже рисковали уходить на большие расстояния и добывали огромные кристаллы сахара и соли. Все это они таскали на руках, пока я не изготовил для них большие заплечные корзины.
Как-то на берег реки, где мы обычно купались, явилось несколько незнакомцев средних лет. Они пали перед нами ниц, как мусульмане перед намазом, и только энергичный свист Королевы удержал охрану, которая бросилась на пришельцев.
Это были Мастера. Поскольку они остались без крова, Королева милостиво позволила им поселиться у нас. Они умели изготавливать мечи из железа. В качестве модели Королева дала им свое оружие, и через день Мастера поднесли ей дюжину образцов. Она поморщилась, увидав, что форма меча воспроизведена с недостаточной точностью, но в целом их работа была принята благосклонно. Я вошел в отведенную под мастерскую землянку и увидел кузнечный горн. Мне стало любопытно, из какого материала они куют мечи. Я не знал, откуда они берут сырье, но увидел в углу груду обломков металлической ленты. Позже мое воображение рисовало эту огромную кучу тронутой ржавчиной гигантской стружки с суетящимися на ней муравьями, придирчиво осматривающими каждый кусочек железа, прежде чем взять его в работу…
Были у меня и другие заботы. Последнее время часть Охотников и Сборщиков не всегда возвращалась до сумерек, случалось, что не являлись они и на следующий день. Может, кто-то убивал их, а может, они просто не находили дороги? Чтобы предотвратить подобное, я стал посылать рабочих группами под прикрытием двух-трех бесполых мужеподобных бойцов. Даже если Сборщики и Охотники заблудятся, у них будет шанс выжить: бесполые их не оставят, потому что они не могут питаться без посторонней помощи — необходимо, чтобы кто-нибудь тщательно пережевывал для них пищу. Так что, бросив остальных, охранники просто погибнут от голода. К тому же они не способны выдержать даже однодневного поста. Вероятно, платой за их громадную силу и ловкость была огромная скорость обмена веществ.
Вскоре я понял, что заблудиться отряды Сборщиков и Охотников никак не могли. Они делали зарубки на деревьях или помечали путь камнями, поэтому вернуться обратно для них не представляло труда. Оставалось самое худшее — кто-то истреблял мой народ. Маршрутов было так много, что понять, какой именно является гибельным, казалось практически невозможным. Поэтому посылать карательную экспедицию не имело никакого смысла. Но даже если бы я вычислил, что за разбойники атакуют наши отряды, двинуться против них в поход, не вооружившись должным образом, означало верную гибель.
