class="p1">- Смотря для кого. Дирдайле, думаю, счастлив. Наконец-то он от души наестся!
Энтомолог в задумчивости посмотрел на Кеннета снизу вверх.
- Но вы имеете представление о том, что делать?
- Надеюсь, – процедил капитан. – Нужно дотянуть до утра, они охотятся только в ночи.
- Почему?
- Говорят, солнечный свет их убивает.
- Говорят – это ненаучный аргумент, юноша. Значит, нам надо дожить до утра. Что с вашей командой?
Кеннет глухо вздохнул.
- Я велел им запереться в кубрике и никому не открывать до рассвета, даже мне.
- Но, мне кажется, устраивать облаву одному – по меньшей мере, неразумно...
- Неразумно совать мясо голодному волку. Чем больше народу эта тварь сожрет, тем сильнее станет.
- Это суеверие, лишенное научных доказательств.
- У меня нет лишних матросов, чтобы заняться проведением опытов, – сухо ответил Бреннон. Герр Левин поправил пенсне.
- Скажите, герр... то есть сэр, на корабле еще есть дамы?
- Дамы? – озадаченно нахмурился Кеннет.
- Ну да. Кроме тех трех, что сейчас находятся в салоне.
- Нет. Больше ни одной. А в чем дело?
- Фрау подозревает, что видела какую-то женщину.
Капитан задумчиво поскреб щетину. В общем-то, появление еще одной дамы вполне объяснимо. Левин побарабанил пальцами по двери.
- Пойду разбужу священника, – наконец сказал ученый и юркнул в салон. Кеннет запер за ним дверь. Мелкая водяная крупа превратилась в длинные, косые струи дождя. Качка усилилась, и Бреннон поднял воротник. Он решил возить грузы и пассажиров, потому что это нетрудно, когда ответственность за их жизнь, здоровье и имущество не выходит за рамки контракта, а риски пассажиров описаны в пунктах четыре, шесть и восемь. Капитан должен довезти, и не больше. Это то, что нужно, после службы на чертовом флоте Ее Величества.
Из-под двери салона выбивалась полоса теплого света. Он всегда считал, что ему все равно. Тот же груз, только разговаривающий, и если у кого-то морская болезнь – то это его проблемы. Он принял, отвез, сгрузил. Расписался в товарной накладной. Но не сейчас. Кеннет не успел заметить, когда они перестали быть только пассажирами, оплатившими билет. Наверное, когда он поволок обмундиренную тушу в салон. Оказывается, для этого достаточно нескольких минут – для понимания, что им не под силу защитить себя, и, значит, защищать должен тот, кто может. Между ними и ночной тварью только его обрез с серебряными пуговицами. И это уже совсем другое дело.
***
Доктор Левин окинул салон долгим взглядом. Медики сладко похрапывали в углу, как студенты на лекции; рыжая учительница сосредоточенно считала полковнику Шрайберу пульс, мать и дочь с глубоким осуждением взирали на эту неприличную сцену; поэт, столичный отрок и пастор задремали. Ученый подошел к священнику и встряхнул его за плечо.
- Отец Андрес! Отец Андрес, проснитесь!
Пастырь вздрогнул и подскочил на диванчике.
- А? Что? Где? – сонно забормотал он, озираясь. – Уже приехали?
Левин вздохнул. Отец Андрес Шмидт был похож на упитанную полевую мышку – симпатичную и безобидную. Энтомолог предпочел бы кого-нибудь в духе святого Георгия с карающим мечом.
- Нет, отец. Нам необходимо духовное утешение, – ученый указал на Шрайбера.
- Ох ты, святый боже! Сердце, да? – опечалился отец Андрес.
- Нет, до такого еще не дошло. Нам скорее нужен, эээ... совет лица просвещенного.
Маленький священник польщенно зарделся. Подобрав поношенную рясу, он направился к девушке, которая укутывала полковника пледом; живые черные глазки патера засверкали от любопытства.
- Фройлен... простите, нас не представили... что с ним?
- Эльза Донстер, очень приятно, – машинально отозвалась учительница. – Я не знаю. Капитан сказал, большая кровопотеря из-за... – девушка смешалась и закусила губу. – Вот, – она оттянула воротник мундира. Патер нагнулся пониже, чтоб разглядеть, да так и застыл кочергой.
- Вы знаете, что это? – с надеждой спросила Эльза. Священник тихо ойкнул, осенил себя крестным знамением и хотел было отшатнуться, но наткнулся на энтомолога.
- Тише, – сказал Левин. – Не стоит сеять панику среди пассажиров.
Отец Андрес испуганно перевел взгляд с полковника на ученого и обратно.
- Но разве наши врачи...
- Бесполезные существа, – сурово отвечала рыжеволосая наставница молодежи. – Пьют и пьют! Я бы им и слона не доверила.
- Не будьте столь строги, – добродушно отозвался Левин. – Когда пить, если не в молодости? Патер, скажите, с церковной точки зрения – полковнику можно чем-нибудь помочь?
Отец Андрес вздохнул и потер лысину.
- Я всего лишь приходской священник. Я не знаю. Я могу помолиться о здравии, но... – он замялся. – Я видел такое, иногда прихожане ищут в церкви защиты от... от всякого, и я даже слышал про отцов-экзорцистов или тайно обученных инквизиторов – не видел, правда, ни одного. Может, если бы тут были святые дары, то я бы как-нибудь смог...
- Но вы можете что-нибудь сделать, если на нас нападет дирдайле? – спросил Левин.
- Кто?
- Капитан так называл это существо.
Маленький священник опасливо втянул голову в плечи.
- Я бы очень не хотел встречаться...
Эльза стукнула кулачком по спинке дивана.
- А вы не бойтесь! Вы делайте что-нибудь! Вы же священник! Вы не должны их бояться!
- Не бояться может наш капитан, – возразил отец Андрес. – Он человек бывалый и храбрый, чего только не видел. Ладно, я попробую помочь этому бедолаге. Не знаю даже, что подойдет... Во здравие, наверное.
Свяшенник-мышка откашлялся, еще раз осенил себя крестом и тихонько, нараспев, начал читать молитву. Полковник Шрайбер шелохнулся на диване. Отец Андрес перекрестил болящего, и в этот миг могучая рука полковника метнулась вперед и вверх, стиснула сухонький кулачок патера, как в тисках.
- Одержимый! – взвизгнул отец Андрес. Эльза повисла на руке Шрайбера, пытаясь разжать ему пальцы, Левин ринулся к креслам, в которых сладко посапывали поэт и столичный юноша, и парой звучных оплеух живо привел их в бодрствующее состояние.
- Читайте! – яростно заверещала учительница. – Читайте свои молитвы, не то хуже будет!
- Exorcizamus te, onmis immundus spiritus! – взвыл отец Андрес пронзительным фальцетом, передумав исцелять. Могучий полковник приподнялся на диванчике вместе с девушкой. Из горла Шрайбера вырывался звериный рык, на губах запузырилась пена.
- Хватайте его за ноги! – гавкнул на молодежь Левин. Поэт и столичный юноша кинулись на полковника. Щуплый стихотворец повис на его левой ноге, столичный юноша – на правой; энтомолог,
