рыча и стуча зубами всё сильнее.
Блять… да сколько же вас?..
Раз, два, три, четыре… десять… пятнадцать… двадцать два, двадцать три. Двадцать три человеческих трупа и ещё девять лошадиных, которые, на удивление, столь же медленны и неуклюжи, как и человеческие.
Дохера и больше…
Ладно, буду бить в ноги, а после добивать. А начну же я с лошадей — их меньше и они, как по мне, всё равно опаснее…
* * *
— Ничего… не вышло… — из последних сил произношу я, лёжа на земле.
Сил что-либо делать не осталось. Это тело, даже после всех тренировок, через которые я прошёл, слишком слабое. А про выносливость мне даже говорить нечего…
— Естественно, — раздаётся позади меня знакомый голос идиота. — Я ведь сказал тебе, что боевой дух пробудиться, лишь когда ты поставишь свою жизнь на кон. А ты же прекрасно осознавал, что был в безопасности всё это время. Вот и закономерный итог.
Я повернул голову вбок и увидел этого идиота-Дина, что стоял рядом со мной и, закрыв нос, осматривал то меня, то трупы. Уже не ходячие трупы.
— Хочешь сказать, что я сам виноват?
— Ага. Твоя рассудительность в этот раз сыграла против тебя.
— А может… это ты просто ошибся?
— Неа. Большинство учат пробуждать свой боевой дух именно таким образом — на самой слабой нежити. И у большинства выходит пробудить при этом свой боевой дух.
— А меньшинство?
— Либо, как ты, догадываются, что за ними наблюдает кто-то более опытный, будучи готовыми помочь в любую секунду, либо… банально убегают.
— Ясно…
— А с чего ты решил, что я тебя не бросил?
— Потому что причин для этого не было. Хотел бы убить — сделал бы это сам и намного раньше, а выставить как несчастный случай с помощью той же магии — проблем для тебя не составит. Да и все другие, в лагере, показались добрыми, так что вряд ли они бы обрадовались, если бы кто-то из нас погиб. Тем более, таким дурацким способом.
— М-да… а действительно, как и говорил Заг, поражаешь, пацан.
Я промолчал.
— Круто ты, кстати, сначала перебил им всем ноги, потом разделил, а после добил.
— Это было несложно.
— Ну да, это же самая слабая нежить, поэтому они и медленные, и сил в них особо нет, хотя и может поначалу показаться иначе. Так что с такими количествами с ними справятся, если что, даже обычные деревенские жители. Впрочем, это не отменяет того, что тебе всего восемь, и для восьмилетнего перебить такую толпу — достижение. Поздравляю!
— Ага… спасибо. Только я полностью вымотан.
— В дороге отдохнёшь. Что куда хуже… — его лицо исказилось в ужасном отвращение, — ты весь в крови и запах от тебя такой, что помереть можно…
Он полностью прав.
Даже во время сражения меня пару раз вырвало из-за запаха, витающего в воздухе, и крови, буквально стреляющей из тел. Из-за это, кстати говоря, сражаться было ещё труднее. Намного труднее…
— И скоро будет речка?
— Её не будет.
— Что?!
— У нас два дня пути впереди, за которые мы не проедим ни одной речки. После этого мы достигнем одного места, а там будет портал, через который мы все пройдём и окажемся у другого места — у пункта нашего назначения.
— И что… мне теперь вот так вот выглядеть и вонять всё время?!
— Ладно… уговорил.
— Чт..
И не успел я договорить, как надо мной появилась огромное количество воды, что в следующий миг обрушилось на меня…
— А ничего, что ты по итогу такое количество маны использовал? — спросил я, перешагивая через большой корень дерева, вырвавшийся из-под земли. — Ты ведь, как и другие, этим себе жизнь укорачиваешь.
— Ничего, — ответил Дин, идя впереди меня.
Я ожидал продолжения и объяснения, почему для него это «ничего», но по итогу так и не дождался. Это оказался самый обычный, крайне лаконичный ответ.
А ведь он не только использовал на мне большой объём воды, он её ещё при этом создал тёплой, чтобы я не замёрз и не простудился. А это тоже, пускай и незначительно, но затрачивает дополнительную ману. И мало этого, так он после сего действа создал ещё тёплый воздух, обдувший и высушивший меня практически полностью, из-за чего я, даже идя ночью по лесу, едва ощущаю холод.
В общем, потратил он маны на приличном уровне. И всё ради подобной мелочи. Я, конечно, не знаю даже примерного соотношения затраченной маны к сокращённому от этого времени жизни, но, как мне кажется, это точно того не стоит.
И судя по тому, как он быстро принял это решение, делать ему такое не впервой, а это уже наталкивает на множество различных мыслей и предположений, озвучивать которые я уж точно не буду. Да и некому мне, если уж на то пошло…
— Дальше давай тихо, — неожиданно произнёс Дин, вернув меня в реальность из моих раздумий. — Чтоб караульные тебя не заметили, а то мне влетит.
Мы только что вышли из леса и сейчас стояли на пригорке, пред которым, прямо посередине поляны, располагается, как отсюда кажется, довольно небольшой лагерь, едва освященный светом нескольких ламп и одного уже затухающего костра.
— Хорошо, — кивнул я и из последних сил поднял заточённый в ножнах меч, что последний километр я просто волок по земле вслед за собой.
Перехватив его поудобнее двумя ноющими от боли и усталости руками, я медленно, озираясь по сторонам, аккуратно пошёл вперёд, став спускаться с пригорка, направляясь следом за уверенно идущим вперёд Дином, по которому вовсе не было видно, чтобы он хоть сколько-то переживал о том, что ему может «влететь» от кого-то.
Но было это спокойствие в нём лишь вплоть до того момента, когда мы вошли в лагерь, и нам на встречу вышла Нэнси, что очевидно поджидала нас за одной из повозок, заметив ранее либо моё, либо же вовсе наше общее с ним отсутствие.
— Бля… — протяжно и устало выдал Дин, стоило Нэнси преградить нам путь.
По её угрюмому, нахмурившемуся лицу, рукам, сложенным на груди, и злобно раскачивающемуся из стороны в сторону кошачьему хвосту было более чем ясно одно — она, мягко говоря, недовольна. Но… вот чем именно — пока что неизвестно.
И придя к тому же выводу, за это Дин и решил спасительно ухватиться.
— Представляешь, Нэнси, а я тут прогуливался по лесу, осматривался и случайно этого пацана там нашёл. Он, прикинь, украл один из наших запасных мечей, прошмыгнул у вас под носом и
