глаза и, понимая, что это не сон, начинает отчаянно молотить по нему кулаками, крутя головой и пытаясь вылезти из-под него.
— Всегда буду только я!
— Ненавижу тебя! Пусти меня, больной ублюдок! — кричала Полли, но он лишь смеялся и ей было страшно, потому что он и в самом деле смахивал на мазохиста, которому было плевать на то, что вместо него, представляли другого человека.
Он оторвался от нее и тут же получил пощечину, а разозлившись, впился в ее рот жестоким поцелуем вновь, и только после этого, покинул комнату, громко хлопнув дверью.
Забежав в ванну, Полли залезла под душ и стала тереть себя мочалкой, смывая воспоминания как страшный сон, который был поначалу таким сказочным и ярким.
Ей снился Мэтью.
Он ждал ее у входа, сунув руки в карманы джинс. Она сбегала по лестнице очень быстро, но он будто каждый раз отдалялся, стоило ей спуститься с последней ступеньки. И когда добежала, запрыгнув на него и, сжав шею, он вдруг резко впился в ее губы, делая этот поцелуй таким нежным и горячим одновременно.
Он водил по ее груди, пока она, повисая на нем, страстно целовала, а потом вдруг образ резко сменился ненавистным. И голос проговорившей ненавистное имя, вдруг обрел настоящие черты, заставляя ее в испуге сжаться.
Ублюдок воспользовался ее состоянием и сделал все что хотел, выдавая себя за Мэтью.
Мерзавец!
Она еще сильнее возненавидела его.
Выйдя из душа, она надела джинсы и белую майку. Спускаясь вниз, она решает поговорить с ним. Ей хотелось услышать, что он жалеет о том, что сделал. Хотя о чем она?
Энрико и сожаление, вещи несовместимые.
Он стоял к ней спиной, осушая стакан с виски. Бутылка была наполовину пуста, и она усмехнулась.
— Считаешь себя джентльменом? — бросила она, заходя внутрь и, присаживаясь в кресло.
— Никогда им не был.
— Значит, мне показалось, что ты хотел начать все сначала и стать таким.
— Я этого никогда не обещал. Но раз ты здесь, скажу один раз, чтобы мы больше никогда не возвращались к этому разговору. Это было в первый и в последний раз Полли. Его имя больше никогда не всплывет в нашей постели, тебе ясно?
— А то, что?
— Я его убью!
— Слышала много раз.
— Тогда просто смотри, — он отвернулся, ничего не говоря, и она напряглась.
— Что за сюрприз, ты хотел мне преподнести?
Он усмехнулся и, повернувшись к ней, присел в кресло. Его лицо уже не было таким мрачным, легкая улыбка играла на губах, но глаза были по-прежнему черны, как ночь.
— Это было до того, как ты прошептала его имя в нашей постели.
— Мы с тобой не женаты, поэтому фактически, это пока, моя постель. И твоя постель. Ни больше.
— Тогда я фактически не должен прислушиваться к тебе и могу убить Франко и его беременную подружку?
Она бледнеет и он смеется, понимая, что попал в яблочко.
— Энрико…
— Уже лучше, но все же не хватает немного страсти, — смеется он и она сглатывает слюну, закрывая глаза.
— Ты не имеешь права трогать их, — говорит она, роняя слезы. — Ты забрал у меня почти всех, Оставь их в покое.
— Не всех! — рычит он. — Мальчишка еще жив, но это ненадолго. Клянусь, он умрет. И я больше не шучу.
— Тогда ты умрешь с ним. Я сама убью тебя и в этот раз не промахнусь, — ее глаза сверкают от ярости и он, усмехнувшись, достает телефон, набирая кому-то.
— Марио, будь так добр, подправь Франко физиономию, и его подружку можешь пустить по кругу!
— Нет! — крикнула Полли, поднимаясь и подлетая к нему, крича в трубку, чтобы он не трогал его. — Отпусти их, отпусти! — она падает ему в ноги и плачет, умоляя его.
Он поднимает ее с пола и сжимает в руках, смотря злым взглядом. Такими глазами смотрят убийцы.
— Если ты еще не поняла, то меня лучше не злить. Я больше не стану идти тебе навстречу Полли. Уясни это. И будь готова к десяти утра. У тебя примерка платья, я хочу посмотреть на него. А теперь уходи. Не хочу причинить тебе боль, хоть ты этого и заслуживаешь.
— Энрико, не трогай их. Я согласна. Согласна на все. Только не трогай.
— Тогда выбирай. Он или они. Кого ты выберешь?
— Так нельзя, — мотала она головой не в силах поверить, что он поставил ее перед выбором. — Ты не можешь…
— Могу и сделаю. Когда люди не хотят меня слушать, я не трачу на них свое время, я действую. Я тебе несколько раз просил не провоцировать меня. И что? Ты делала все наоборот, но стоило мне показать, что я не шучу и ты тут же испугалась за их никчемные жизни, решая, что можешь манипулировать моими чувствами к тебе. Но ты забыла, что я таким родился Полли и меня чужие жизни давно не трогают.
Она плакала, смотря ему в глаза, пока он говорил все это, периодически встряхивая ее как куклу, и молчала, не зная, что сказать, чтобы не спровоцировать новой вспышки. Когда ему надоело с ней нянчиться, он оттолкнул ее.
— Это последний раз, когда ты меня не слушаешь, тебе ясно? И я сам сделаю выбор за тебя. Они будут жить. Он умрет. Мое последнее слово.
Она всхлипнула и, поняв, что больше ничего не сможет сделать, уходит, поднимаясь по лестнице и думая о том, что она может предпринять в таком случае. Одинокая мысль закрадывалась в ее голову, но она надеялась, что до этого не дойдет. Но судя по его ненормальному состоянию, все же придется воспользоваться планом Б.
Приняв еще раз душ, она надевает пижаму и ложится спать, понимая, что для его исполнения, ей понадобится вся выдержка и силы. Она больше не делает преград в виде одеял и подушек, потому что не видит смысла в них и, зная, что вряд ли он придет ночевать.
50
Утром ее будит горничная, приглашая на завтрак. Спустившись, она встречается взглядом с Энрико, и он салютует ей бокалом с соком.
— Доброе утро, как спалось?
— Прекрасно, ведь тебя не было рядом.
— Детка, что с твоим лицом? — мама Энрико, увидев ее в таком состоянии, стала кудахтать над ней.
— Все в порядке, Мария!
Она тут же замерла, слыша в ее голосе грустные нотки и понимая, что больше не слышит от нее нежности и теплоты, кидая на сына свирепый взгляд.
— Полли вчера волновалась из-за примерки платья, правда милая?
— Не правда милый, — улыбается Полли, делая глоток из чашки с кофе. —
