того, как Славинов попросил у меня все документы, что Мирке выдали при выписке из роддома. Я зачем-то хранила их у себя.
Наверное, потому что еще тогда мне многое показалось странным в этой истории. А Мирка была не в себе, и в расстройстве собиралась все сжечь, чтобы, как она сказала «ничего не напоминало».
Да и вообще, меня с первого взгляда заставила напрячься Мирина и Данькина похожесть, они словно по одному шаблону вырезаны. Так что нет, не сильно я удивилась словам подруги.
— Ну, рассказывай, — велела, когда водопад из глаз подруги немного иссяк. — Только давай с самого начала и желательно без соплей — тебе бы сейчас о маленьком в своем животе подумать, а не вселенской скорбью упиваться.
— Ты не понимаешь, да? — Мирка вскинула на меня несчастные глаза. — Десять лет назад меня как корову оплодотворили, а потом просто забрали ребенка, подсунув фальшивые документы о его смерти.
— Мне даже пол ребенка неправильно сказали, и я столько лет оплакивала девочку. А-а-а! — она взвыла и уткнулась лбом в стол.
— Так, Мирка! Или ты сей момент успокаиваешься и думаешь о том, что твоя истерика может навредить ребенку, или я вколю тебе барбитурат!
— М-мне н-нель-зя ничего такого, — проикала она. Схватила салфетку и шумно высморкалась.
— Лучше это, чем если ты доведешь себя до изнеможения.
Я шмякнула перед ней тарелку с бутербродами. Намешала меда в чай, сунула чашку ей в руки и велела:
— Пей и ешь.
Она вяло отхлебнула. Потом отщипнула от бутерброда и отодвинула тарелку: — Не могу, Амаль.
— Ешь, или я пошла за шприцем! Где Славинов, кстати? Почему тебя не утешает?
— Потому что я прогнала его — видеть не могу! — Мирка схватила бутерброд и разом откусила чуть не половину — стопудово представила, что горло мужу перегрызает!
Через десять минут, чуть порозовевшая и успокоившаяся она приступила к рассказу.
Я слушала и понимала, что одной бутылки вискаря сегодня мне может быть мало.
Амалия Вересаева
— Янис хотел ребенка, а его жена нет. Он говорит, они долго по этому поводу ссорились. В конце концов он поставил жене условие родить, иначе развод и больше никаких денег от него. По их брачному контракту при разводе каждому доставалось только то, что было у него в собственности.
Мирка смотрела в одну точку и рассказывала монотонным голосом, словно читала скучные новости. Похоже, все эмоции уже выплакала…
— Так вот, Дине бы досталось только немного денег, квартира какая-то, и все. Может машина еще, я точно не знаю.
— В общем не то, к чему она привыкла? — уточнила я.
— Этого было совсем мало для его жены. Когда Янис подал на развод, она испугалась, что он реально оставит ее без денег.
Тогда она поделилась проблемой со своим водителем — он же был и ее любовником. Тот предложил план, как не рожать, но дать Славинову наследника.
— Фамилия водителя, я так понимаю мне знакома, да, Мирк?
— Конечно. Как бы я иначе оказалась в эту историю втянута?
— Ну и что придумал твой бывший муж?
— Он начал мне петь в уши, что хочет ребенка… Я отказывалась, он настаивал.
— В общем, ситуация один в один, как в благородном семействе олигархов? — я не смогла не съехидничать.
— Не один в один — у нас на тот момент ни жилья не было, ни денег. Я еще доучивалась. Да и не хотела я от Коли никаких детей.
— Ладно, не в один, — пришлось соглашаться, не то спор мог затянуться надолго.
— Жена Яниса сказала ему, что согласна родить, но нужно пройти обследование, прежде чем ребенка сделать. В общем…, - тут Мирка вдруг начала краснеть, словно школьница, которой дебилы-одноклассники юбку задрали, явив всем ее трусы.
— Короче, Янис сперму сдал, типа на анализ? — подсказала я. — Они что, планировали потихоньку тебя оплодотворить олигархическим семенем?
— Ну да. В клинике, где заведующая была подружка Дины сперму Яниса заморозили и ждали, пока я соглашусь рожать.
— Слушай, а они не могли просто дать денег какой-нибудь бабешке, которая оплодотворится и потом отдаст ребенка? — честно, у меня в голове такая сложная схема как-то плохо укладывалась.
— Дина побоялась, что если женщина будет все знать, то однажды придет или денег еще просить, или шантажировать ее, или вообще на ребенка права заявит, когда узнает, что его отец очень богат. Она решила не рисковать и сделать так, чтобы родившая ребенка женщина даже не догадывалась, что ребенка у нее забрали. И кто забрал.
Я оказалась идеальным вариантом — здорова, молода, а Коля мог меня контролировать, чтобы я ничего не учудила.
— Охренеть, что тут скажешь!
— В итоге я не согласилась обзаводиться ребенком. Они попытались с кем-то другим провернуть это дело, но тоже ничего не вышло. Тогда Коля…, - Мира тяжело глотнула. — Он подъехал к моему гинекологу. Наплел жалостливую историю, что я, сука такая, не хочу родить ему ребенка. Якобы он слаб здоровьем и это его последний шанс оставить после себя потомство.
Предложил ей хорошую сумму за помощь. Врач согласилась — у нее сын как раз попал в какую-то передрягу и ей были нужны деньги…
В общем, на очередном осмотре врач якобы нашла у меня какую-то проблему и предложила лечение. Я стала приходить к ней на процедуры.
— И тебя, как ветеринар корову, в нужный день оплодотворили, да? — я охреневала все больше и больше…
— Угу. Когда узнала, что беременна, вариант с абортом я даже не рассматривала. Коля тоже бурную радость изображал. Прыгал вокруг меня, пылинки сдувал. Я даже виноватой себя почувствовала, что не хотела ему ребенка родить. Упрекала себя, что была такой эгоисткой — вон, как он счастлив! На самом деле, он деньгам радовался, которые ему за это дело пообещала жена Яниса.
Я во все глаза таращилась на Мирку, а она сидела скукожившись на стуле и такая несчастная, что, глядя на нее, хотелось в голос реветь.
— Мирчонок, тебе же на УЗИ про девочку говорили, — я помотала головой, отгоняя слезы.
— УЗИ та же врач мне и делала — типа, она специалист широкого профиля, — подруга зло оскалилась. Попадись сейчас эта докторша моей тихоне, точно получила бы свертывание шеи набок с последующим летальным исходом.
— А дальше все как в дурной мелодраме — я пришла на очередной прием. Врач начала голосить, что все плохо, ребенок вот-вот помрет, нужно срочно в больницу. Я тогда перепугалась до жути. От паники в голове вообще ни одной связной мысли не осталось.
