интимные, что мне хочется закатить глаза от удовольствия.
— За долю секунды меня разогнала, засранка — хрипит Кир, оставляя на моих губах короткий поцелуй. — Я мечтаю накачать тебя своими головастиками с тех пор, как поймал на себе твой влюбленный взгляд. — обличает себя пытаясь при этом выровнять возбужденное дыхание.
Голос его серьезный и тон тоже, но это не задевает меня, потому что я понимаю-он не блефует.
— И я это сделаю, Дашка… Но только тогда, когда ты готова будешь сказать мне «да»… И дело тут не только в твоем возрасте. Приди немного в себя, я не хочу воровать у тебя юность…
— Ты… Что ты хочешь этим сказать? — пытаюсь ухватиться за его рассуждения, но моя ладонь горит, заставляя вспоминать о том, чего я только что касалась…
— Я видел, как сложно Янке, дети это непросто, сама все понимешь. У тебя итак украли детство, Даш… Я хочу подарить тебе жизнь, которую ты заслуживаешь…
От его слов на моих глазах наворачиваются слезы.
Как он не понимает, что мне никто кроме него не нужен. Я даже не буду рассматривать другие варианты!
— Ты моя жизнь — всхлипываю, прижимаясь губами к ямочке на щеке.
В моей груди сейчас такое месиво из чувств. Просто какой-то нереальный бардак…
Я люблю этого парня, хочу его до дури…я потерять его боюсь, каждую секунду…
Кирилл прижимает меня к себе и гладит. Нежно. Так, словно я самое ценное в мире сокровище. Никто никогда так со мной не обращался. Я никому никогда не была нужна настолько, как сейчас нужна Киру… Я это ощущаю, каким то шестым чувством.
— Мне надо кое что сказать тебе, Даш — шепчет мне в ухо, заставляя меня замереть.
отодвинувшись назад, отлипаю от горячего тела и нахожу его глаза своими. Кирилл серьезен. Очень. Я бы даже сказала — суров.
Я даже не представляю, что он мне сейчас скажет. Но уверенна, что в его словах будет мало приятного, потому что с таким лицом приятные новости не сообщают.
От напряжения, которое воцарилось между нами буквально за секунду, мне хочется заорать.
— Я херни натворил — произносит надломлено и на секунду опускает взгляд.
О, Боги…
Нервно сглотнув выбираюсь из его объятий, встаю с кровати и отвернувшись, обнимаю себя руками.
Я почти уверенна, что он сейчас скажет, что Яся беременна и мне нужно будет принять, что у него будет ребенок от другой.
Отказаться же он от меня не планирует, так? Он сам сказал, что у нас будет семья, но…
— Я избил твою мать…
Слова пролетают мимо моих ушей, потому, что мой мозг уже довел меня до тошноты, докрутив совсем другую причину.
— Что? — оборачиваюсь, разглядывая его виноватое лицо. К моим глазам подкатывают слезы.
— Мне херово стало от того, что я увидел тогда, в больнице… И после разговора с отцом я, как сумасшедший полетел туда, где тебя истязали… — тяжело выдохнув он опускает лицо в ладони.
Он… Боже… В тот вечер он уезжал не к Ясе… Он защищал меня!
Я дура…
Сорвавшись с места подлетаю к Киру и он тут же подняв голову впивает в меня виноватый взгляд.
Я забираюсь к нему в объятия и вдыхаю его запах. Я мечтала о нем всю жизнь…Я ждала, что однажды хоть кто-то сделает с ней то, чего я сделать сама не смогла бы никогда…
Я желала ей самую изощренную смерть, когда она пинала меня ногами, я желала ей гореть в аду, когда она забирала последние деньги на алкоголь, оставляя нас голодными я ужасный человек! Но я ненавижу свою мать настолько, что в моей памяти просто стерлось все хорошее о ней и поэтому я сейчас с неправильно благодарностью обнимаю мужчину, который стал для меня всем.
— Я люблю тебя — пищу в ворот его футболки и меня срывает. Я плачу навзрыд, сотрясаясь от громких всхлипов. Я никогда не ревела так громко, потому что мне всегда нужно было быть сильной. А сейчас я наконец-то могу себе позволить слабость. Я сейчас маленькая девочка и желанная женщина одновременно. Кир сам того не подозревая уже бросил к моим ногам весь мир одним только отношением ко мне.
Сейчас я даже не думаю о Лешке, потому что у него наконец-то есть родители, которые о нем заботятся, которые его любят, как родного. Он их называет мама и папа и это так правильно.
Черт возьми, в моей жизни стало все так правильно, словно кто-то наверху перечитал сценарий моей жизни и ужаснувшись, переписал добрую половину.
— Дашка — Кир гладит меня по спине. Я чувствую, что пора останавливаться, но не могу. — Эй…Девочка моя — отстранив меня, тревожно осматривает мое заплаканное лицо.
— В-все в-в-впорядке — всхлипываю, на что он только качает головой.
— Прости меня — оглушает меня продолжая чувствовать себя виноватым.
Господи…
Женщина, что носила меня девять месяцев под сердцем даже ни разу не попросила прощение за содеянное, а человек, совершивший справедливое возмездие чувствует себя виноватым?
— Ты ни в чем не в-виноват. По к-крайней мере п-передо мной — шепчу ему в губы. Я хочу, чтобы он меня поцеловал.
Мне нужен его поцелуй и он это понимает, поэтому тут же его дарит.
Громов Кирилл стал моим спасительным лекарством и я теперь на пожизненной терапии. Сколько бы времени мне не пришлось ждать от него предложения, я сделаю все, что бы развеять его сомнения.
У меня к нему все настолько серьезно, что это навсегда.
Точно знаю, Громов!
Это на всю жизнь.
Кирилл
В моей жизни все идет под четким контролем.
Я умею выстраивать и планировать день. Я знаю, как пройдут ближайшие месяцы и годы… Точнее… я знал об этом раньше.
С тех пор, как в моей жизни замелькала Даша я не представляю, что у нас с ней будет в ближайший час, поэтому никаких прогнозов дать не могу.
Вот сейчас, например я ее уже порядком задержал у себя, но мне так эгоистично не хочется возвращать ее домой.
Наблюдаю, как закусив губу Дашка водит по узорам на моей футболке.
Мы перекусив ресторанной едой, решили посмотреть какую нибудь комедию, но на телефон моей девочки поступил «очень важный звонок»
— …Да, у нас все в порядке — отчитывается по телефону Лешкиному родному отцу.
С ее слов, он согласился на усыновление, только если Даша лично будет ему отзваниваться и высылать фото, что с ними все в порядке. Но я
