скрылась за поворотом – её плечи вздрагивали.
Пока мы втроём добрались до площадки, мама уже успела отойти на приличное расстояние от входа. Изулиса позвала её и мама, ненадолго остановившись, помахала в ответ. Её лицо было спокойно и, казалось, она полностью обуздала сплетённый в гремучий клубок хаос чувств. Но это было не так: я много раз видел, как мама передвигалась в облике ящеролюдки и запомнил её походку.
Сейчас мама шла нервно, словно управляя своим телом через подёргивания за невидимые ниточки, и оно отзывалось этим командам скованными движениями. Тот самый клубок чувств точил её душу, обвившись колючей проволокой вокруг преисполненного материнской любви пламенного сердца. Именно любовь была тем топливом, что заставляла Ликуру жить дальше; именно любовь заставляла делать её шаг за шагом. Именно любовь не позволила ей больше смотреть в нашу сторону – потому что вскоре судьба могла показать свой хищный оскал и забрать жизни её двух единственных детей, ради которых она была готова на всё. И она шла на всё, лишь бы испытать ту радость материнства, о которой грезила полторы тысячи лет.
– А теперь, Сиал, Калиса, слушайте внимательно, – Изулиса подметила безоблачное небо и практически безветренную погоду. И принялась объяснять наши дальнейшие шаги.
Вначале тётя покажет, как правильно планировать. Раскроет крылья, прыгнет с площадки и не станет ими размахивать. Она будет лишь наклонять их из стороны в сторону, корректируя направление полёта и долетит до середины плато к тому месту, куда направлялась наша мама. А потом мы с сестрой повторим вслед за ней.
Взяв с нас слово, что мы исполним всё в точности как она скажет, тётя показала, как правильно управлять крыльями. Мы повторили каждое движение по несколько раз.
Наконец всё было готово. Готово к тому, чтобы я забился в самую глубокую нору и постарался оттуда не вылазить! Потому что я смотрел, как тётя подошла к краю платформы, как раскрыла крылья и одновременно активировала умение.
Ко мне пришло понимание, что, может быть, я и великий разоритель миров, но, пожалуй, к разоряемым мирам буду добираться пешком. Я категорически не создан для того, чтобы воспарить в небесах. Да и фамилия у меня не Иммельман, и даже не Покрышкин. Я лучше вот так, на четырёх вездеходных лапках.
– Смотрите внимательно, – попросила Изулиса.
Держа крылья строго горизонтально, тётя оттолкнулась от края площадки и устремилась вниз, падая рядом с откосным обрывом высотой в полторы тысячи метров. Когда треть расстояния была пройдена – она чуть изменила угол крыльев и вышла из стремительного пике. Летя горизонтально, тётя вновь показала, как изменять направление крыльев.
В этот раз было понятней. Одно дело напрягать оскудевшую фантазию, но совсем другое – видеть результаты на живом примере. Я немного успокоился, но не полностью: огромный бобёр под названием “инстинкт самосохранения” грыз мне спину где-то в районе хвоста.
Грациозный полёт Изулисы подходил к концу. То поднимаясь, то опускаясь, она летела зигзагом уменьшая скорость, постепенно приближаясь к земле всё ближе и ближе. Наконец, летя практически в метре над землёй, тётя взмахнула крыльями, погасив скорость, и приземлилась сначала на задние лапы, а потом опустилась и на передние.
– А теперь вы поступите так же, – тётя посмотрела в нашу сторону. В метрах ста от неё стояла Ликура.
Мы с сестрой переглянулись. В глубине её рубиновых глаз мелькали искорки нерешительности. Калиса решала одну из самых сложных задач в её жизни: бросится сломя голову с обрыва, или же уступить место братику. Тем самым позволив ему показать всю свою несуществующую смелость и несуществующую отвагу.
– Сестрёнка, хочешь первой? Так иди! Я здесь стоя постою.
– Братишка-трусишка опять испугался?
– Я? Испугался? Не, тебе показалось! Я просто, ну, знаешь, решил уступить тебе место. Ведь ты, ну, старшая сестра. Ну, ты там, сильная, смелая, и всё такое.
– А чего ты так крылья прижал? – она ехидно посмотрела на мою спину.
– Ну, знаешь. Я их тренирую. Готовлю к полёту. Вот ты сама попробуй постоя…
– Ты пойдёшь? – сестра махнула головой в сторону обрыва.
– Иди первой.
– Ну смотри, маленький братик. И не забудь, что нам можно только один раз махнуть крыльями – когда будем приземляться.
– Да, да. Я помню, – я отошёл, освобождая сестре пространство для манёвра. – Удачи.
Калиса раскрыла крылья, они моргнули магией. Подойдя к обрыву, она кинула на меня полный решимости взгляд.
– И тебе, – коротко произнесла она. И шагнула в пропасть.
Я тут же подскочил к краю площадки. Калиса стрелой летела вниз, полностью копируя полёт тёти и набирая скорость. В нужную отметку она с лёгкостью довернула крылья и чуть неуклюже, но всё же вышла из крутого пике.
Полетев в сторону обычного леса, постепенно доворачивая крыльями, она крутила в воздухе зигзаги, привыкая к новым ощущениям.
Я мельком глянул на маму. В сердце защемило. Она сложила руки на груди, обхватив правой ладонью локоть левой руки, а ладонью левой руки правый локоть. Можно с уверенностью сказать, что мама боролась с огромнейшим нервным потрясением видя, как её ненаглядная дочь неуклюже пыталась парить в семистах метрах от поверхности земли. Мама боролась огромным желанием закричать и начать подсказывать Калисе.
Постепенно сестра стала заходить на посадку, раскачиваясь из стороны в сторону и гася скорость. Вскоре она взмахнула крыльями, полностью погасив скорость и приземлилась на все четыре лапы. И замерла, уставившись себе под ноги будто только что осознала, что земная твердь называется так не только потому, что она земля, но ещё и потому, что она твёрдая и на ней можно стоять.
Минут пять Калиса стояла неподвижно, приходя к осознанию произошедшего. Но затем со всех лап помчалась в сторону мамы, разрывая наш канал мыслеречи.
– МАМА! Я смогла! Я смогла! Так здорово! Ты видела, ты видела? Я как ты летела. Я летела! Там, летела, как ты! Ты видела? Видела? Так здорово, так… так… это была так классно! Мама!
Сестра добежала до Ликуры подобно ветру и чуть не выбила из той дух, едва не врезавшись с разбега. Благо вовремя затормозила и лишь легонько стукнулась о её грудь. И тут же, упав на живот, приняла заслуженную награду в виде поглаживаний и почёсываний по довольной улыбающейся мордашке.
– Сиал, твой черёд. Путь открыт, – раздался голос тёти.
Ага, путь открыт. Куда? Туда? Вниз? Мне? Прыгать? Я что, совсем больной на голову отморозок? Я
