Шаповалова можно было назвать капитаном еще несуществующего Кодинского порта, где он обычно принимал грузы на единственном причале. Познакомился я с ним в первый день приезда, когда на небольшом катере мы спускались по реке к створу будущей плотины. Узнал от него, что прежде работал на Охотском море. Он, как многие моряки, оказался прекрасным рассказчиком, балагуром, и зачастую слушателю самому приходилось отличать были от небылиц. Василий Григорьевич с невозмутимым лицом делал паузу и после того, как люди разражались хохотом, начинал смеяться сам, словно до него последним дошла суть, а потом еще и добавлял: «Это, наверное, неправда — не может быть такого...»
На причалах в Кодинске я видел Василия Григорьевича в потертом рабочем кителе, в берете. Слышал, как он подбадривал одного молодого капитана, только что пришедшего на Ангару и тоже с морского флота.
— Не бойся порога,— говорил Шаповалов капитану, который совершал первые самостоятельные плавания по Ангаре,— чего его бояться, иди через него, не робей, он не любит робких, раз пройдешь, развернись да еще раз — чтобы он тебя помнил...
Когда инспекционное плавание было закончено, Шаповалов доложил начальству по рации, что судоходная обстановка на реке в порядке, тяжеловесный груз можно проводить.
Мы с Валерием отправились в обратный путь, в Усть-Илимск. К вечеру первого же дня Валерий заметил сигналы, которые подавал буксир, поднимающийся с баржей вверх по реке. Буксир работал винтом изо всех сил, баржа стояла на месте. Валерий пришвартовался к борту буксира, на его мостике помощник капитана, нервными движениями вытирая со лба и шеи пот, перекладывал руль: буксир водило из стороны в сторону на туго натянутом, как струна, тросе, который держала севшая на камни баржа. Ее занесло на камни на повороте. Были наложены дополнительные швартовые, которые соединили наш катер с буксиром. Машины обоих судов дали полный ход, и баржа потихоньку поползла...
Мы продолжили плавание. Катер с баржей шел рядом. Садилось солнце, пора было останавливаться на ночлег. Осторожно подбирались мы к крутому берегу, темнота уже поглотила оба судна. На фоне неба вырисовывались верхушки лиственниц и кедров, берег отбрасывал на воду глубокую тень, светлая полоса реки была далеко в стороне, казалось, мы блуждаем по лесу, ища подходящего пристанища. Матрос на носу буксира, освещенный прожектором с рулевой рубки, опускал в воду мерный шест в красных и белых полосах, выкрикивал на мостик глубины.
— Все ясно,— проговорил капитан
Место было глубокое и тихое, как раз подходящее для ночлега. Буксир уперся носом в камни, затем тихонько привалился к нам бортом, вслед за ним течением прижало к берегу баржу. Швартовый трос закрепили за дерево. В иллюминаторы смотрела таинственная таежная темень, судовые машины не работали, за бортом мягко шуршала вода, с берега ползли невнятные лесные шорохи. Небо, вода, лес — все превратилось в глухую осеннюю ночь, только горели на палубе опознавательные огни, со стороны они были похожи на угли догорающего костра.
Утром, как только рассеялся туман, мы тронулись дальше, оставив позади буксир. Быстро синело небо, косые солнечные лучи, пронзая остатки тумана, выхватывали из утренних сумерек зеркальные полосы воды, песчаные отмели, лес, еще окутанный темнотой. Солнце поднималось выше, сильнее заблестела вода...
Проходя мимо буксира, который вел за собой длинный плот, связанный из пучков бревен, Валерий сбавил ход, чтобы не окатить водой людей на бревнах, они мирно завтракали возле дымящегося котелка. Потом попался навстречу буксир с баржей, на ней стояли панели для домов, новенькие оранжевые самосвалы — груз шел на строительство Богучанской ГЭС.
Когда в Усть-Илимске наш катер встал у причала «Гидротехотряда», я увидел катамаран — соединенные бортами две баржи. Он был приготовлен для отправки трансформатора. Но сначала трансформатор должны были перегрузить с железной дороги на автомобильный трейлер. Вес трансформатора вместе с трейлером превышал допустимую нагрузку на мост, и потому необходимо было произвести еще кое-какие дорожные работы.
— Доставим, не беспокойтесь. Доставляли и шагающие экскаваторы в сборе,— сказал главный инженер Илья Иннокентьевич Клыпин.— Сходили экскаваторы с баржи на берег и сразу начинали работать...
Мы беседовали, как и прошлый раз, до моего плавания по Ангаре, после пяти часов вечера. Потом до города меня подвез на служебном «газике» Петухов, Иван Петрович сам сидел за рулем. Вместе с нами ехала пожилая женщина из бухгалтерии. По пути завязался «осенний» разговор — о засолке грибов, о мочении ягод, советы давал Иван Петрович, он в этих краях давно, уже четверть века работает на строительстве Ангарского каскада. Попрощавшись с нами, Иван Петрович заторопился по своим нескончаемым делам.
На подходе к причалам «Гидротехотряда» находился очередной груз для строителей Богучанской ГЭС.
Вскоре, уже в Москве, я прочел в «Правде» небольшую заметку: «Необычное грузовое судно специально изготовлено речниками для доставки на строительство Богучанской ГЭС сверхтяжелых грузов по Ангаре. На этот раз необходимо было доставить трансформатор для высоковольтной линии, связавшей Кодинскую заимку с Усть-Илимской ГЭС.
И вот с Кодинской заимки пришла радиограмма. Караван успешно завершил рейс».
Андрей Фролов, наш спец. корр.
Фото автора Усть-Илимск — Кодинская заимка — Москва
Все как в детективном романе. Взвизгнув тормозами, автомобиль замер. Водитель и пассажиры ошалело всматриваются вперед куда же подевалась лента асфальта?!
Из оцепенения нас вывела невесть откуда собравшаяся толпа, весьма озадаченная нашим появлением. Дороги дальше действительно нет. Мало того, впереди, равнодушно поблескивая под лучами заходящего солнца, путь преграждает широкая река. За ней призывно раскинулся город, где путников ожидает гостиница, ужин и столь нужный сейчас отдых. Но для того чтобы насладиться этим, а главное — завершить наше путешествие, не хватает одной мелочи — моста.
А все начиналось так хорошо, заранее был разработан кольцевой маршрут по центральным районам Непала, этакая мини-кругосветка, проверена машина, приведены в боевую готовность фотоаппараты. Правда, накануне отъезда мы не посоветовались с астрологом. И, как теперь убедились, напрасно.
Непальская народная мудрость гласит, что перед дальней дорогой необходимо обратиться к предсказателю судеб, который по положению звезд определит наиболее благоприятное время для путешествия.
Провожать отправляющегося в путь собирается вся семья. Ему торжественно вручают сваренное вкрутую яйцо, вяленую рыбу и мясо, а также вино или простоквашу—в зависимости от личных вкусов. Накануне вечером по обе стороны порога ставят два кувшина с водой. Утром, переступая порог, отъезжающий должен бросить в них несколько монет, чтобы вернуться обратно целым и невредимым.
Мы же в своей просвещенной гордыне умудрились нарушить эти непреложные заповеди. Придется, видно, возвращаться обратно, так и не замкнув кругосветку. А жаль, поскольку об этом путешествии я мечтал давно, но, увы, не пускали служебные дела. Помог случай. Впервые в Непал приехали два советских археолога, Александр Кашкин и Анатолий Щетенко. Прознав о моих планах, они повели столь массированное наступление, что я и оглянуться не успел, как мы были в пути.
За окнами мелькают последние домишки в долине Катманду, стоящие между зелеными островками рисовых полей. Проезжаем мимо памятника погибшим во время строительства дороги Трибхуван Раджпатх, которая впервые в истории Непала соединила Катманду с внешним миром, хотя первый автомобиль в Большой долине появился в 20-х годах. Услышав об этом, мои спутники решают с ходу пресечь дальнейшие попытки рассказывать им подобные сказки для детей: «Как же могла машина оказаться в долине, расположенной в неприступных Гималаях, если дорога была построена лишь в середине 50-х годов?»
Между тем, как это ни удивительно, автомобиль в Катманду появился за три десятилетия до строительства этой первой и до сих пор важнейшей транспортной артерии страны. Дело было так. Правивший тогда Непалом глава феодальной династии Рана, узнав о существовании четырехколесного железного коня, потерял сон. Как же так, полноправный властелин единственного в мире индуистского королевства и без автомобиля?! Естественно, что машина была срочно заказана. Дальше события развивались почти как в сказке. В горах вырубили просеки, и после многодневного пути на плечах носильщиков сверкающий лаком лимузин был торжественно внесен в Большую долину, где его ждала специально построенная дорога длиной немногим более километра. Во многие храмы Катманду разрешается входить только индуистам, да и те должны снимать обувь. По этой же дороге ходить вообще строжайше запрещалось, по ней мог ездить лишь автомобиль.
