город, так что это вопрос решенный, и она решение менять не будет, а в городе если повезет — сдаст экзамены, ну а не повезет… Такого быть не может, что бы она не сдала экзамен».
Холод становился нестерпимым и Надя поднялась.
— Пошли, подруга, а без тебя парни заскучают.
Люська обрадовалась.
— Вот видишь — все будет хорошо!
— Ну да, — сказала Надя, — все должно быть хорошо, иначе зачем жить, если не будет хорошо.
Домой Надя все же пришла рано, как только время перевалило за двенадцать. В избе окна были темные, и поэтому Надя вместо того, чтобы опять вернуться в свою комнату через окно, опрометчиво вбежала в дверь… и попала, как кур во щи!
На кухне, окно, которой с улицы не виделось, за столом, уставленным пустыми бутылками, и открытыми консервными банками с ржавой килькой, вперемешку с кусками зачерствевшего хлеба, сидела компания давних собутыльников.
Надя с ужасом сообразила, что они еще не были достаточно пьяными для того, чтобы не обратить внимания на нее. Теперь они пристально глядели на нее, как на чудное явление. Растерявшись от неожиданной встречи, Надя также на мгновение застыла.
Наташка, тут же сориентировавшись, не преминула этим воспользоваться. Опасаясь, что Надя опять скроется в своей комнате, она громко и визгливо, затараторила, правда уже заплетающимся языком:
— Ну, вот и невеста явилась! А ты боялся, Алексей Борисович, что не увидишь ее сегодня. Куда она денется? Покапризничает, покапризничает, да и пойдет замуж. Надо быть дурой, чтобы не понимать, что мы хотим ей только добра!
Голый по пояс мужчина, все тело которого было покрыто татуировками, поднялся с места и подошел к Наде так близко, что она в отвращении отшатнулась.
Мужчина зло прохрипел:
— Ну, побрыкайся, побрыкайся козочка, пока я терпеливый. Ничего скоро успокоишься и будешь ласковой. А куда ты денешься, если хочешь жить?
Он протянул к ней руки.
Надя, неожиданно сильно оттолкнула мужчину, быстро забежала в свою комнату и быстро провернула ключ в замке.
Заперев дверь, она вздохнула с облегчением и еще раз вспомнила добрым словом соседа дядю Васю, за то, что он в свое время укрепил дверь в ее комнату и врезал замок.
Однако на этом дело не окончилось — в дверь кто-то постучал. Надя затихла. За дверью послышался голос Наташки, он был приторно ласков, словно она подманивала кошку, чтобы отлупить ее за украденную рыбью голову.
— Надюша, открой дверь.
— И не подумаю, — сказала Надя и взглянула на окно: если они начнут ломиться — путь к отступлению был открыт.
— Я тебе кое-что хочу сказать, что ты обрадуешься.
— Говори за дверью, — сурово отрезала Надя.
— Ладно, — проговорила мачеха, — я тебе что хочу сказать…
— Ну?
— Завтра ты едешь в ЗАГС.
— Зачем? — изумилась Надя.
— Ты завтра замуж выходишь за Алексея Борисовича, — притворно радостным голосом проговорила мачеха. Однако в нем чувствовалась тревога, так как она предполагала, что Надя тут же возмутится.
Но Надя ответила спокойно.
— Ладно, завтра будет видно.
Такой ответ мачеху ввел в недоумение, но постояв за дверью еще некоторое время молча, она здраво рассудила, что падчерица на этот раз права — чего думать о завтрашнем дне, когда сегодня еще не закончилось, и ушла.
Надя все это время, ожидая подвоха, стояла, приложив ухо к двери, а когда до нее донеслись утихающие шаги мачехи, она села на кровать и задумалась.
Замуж за этого уголовника, она, разумеется, не собиралась, ни завтра, ни послезавтра, никогда. Но ведь мужчина может овладеть женщиной и другим способом, и сейчас для нее это представляло наибольшую опасность. Вечно пьяный отец ей не был заступником, а Наташка — так та с радостью поможет насильнику.
Так что оставалось только одно — немедленно бежать из дома.
Надя взглянула в окно — там было темно, и ей почему-то стало страшно; нет, не потому что она боялась темноты, темноты она как раз и не боялась, а потому что там за окном начинался лес, который она должна пройти, чтобы выйти на дорогу, а дорога вела в неизвестность. Вот эта неведомая неизвестность ее и пугала.
«Утро вечера мудренее», — пришла в голову Наде поговорка. Надя в сомнением взглянула в темное окно — из него веяло сырым холодом, скоро должна была упасть роса, — затем на кровать — и представила, как она ляжет, укроется теплым одеялом, зажмурит глаза и провалится в мир грез, где все хорошо и нет никаких проблем.
«А утром проснешься — и пьяный мужик рядом с тобой»! — осадила себя Надя. Больше она не сомневалась. Она вынула из-под кровати чемоданы и открыла их. В чемоданах лежало сокровище, которому она так радовалась утром. Глядя на него, Надя подумала: «Взять все невозможно — тяжело, а оставлять — жалко, если Наташка найдет эти чемоданы, то тут же без всякой жалости пропьет».
Но деваться было некуда, и Надя, горько вздыхая начала складывать сумку. Через полчаса сумка была готова, чемоданы были спрятаны глубоко под кроватью.
Для верности Надя даже накрыла их старым одеялом.
Затем Надя последний раз окинула взглядом комнату — не забыла ли чего, что ей могло понадобиться на первое время — и, с тревогой поглядывая на зарумянившиеся утренней зарей ночные облака, перекинула сумку за окно, затем вылезла сама, закрыла плотно окно, и, подняв на плечо сумку, двинулась в глубину сада, где за оградой, в высокой траве пряталась уходящая в лес, тропинка.
Каждое утро в кабинете коммерческого директора большой торгово-коммерческой фирмы Михаила Юрьевича Мясникова проходило совещание.
Кабинет и его хозяин подходили друг другу.
Мясников среднего роста, худощавый, со скуластым лицом, серой кожей, и вечно воспаленно-красными веками. Его движения были несколько мелковаты и суетливы. В молодости Мясников был боксером в легком весе. А для здоровья «мухачей», в отличие от тяжеловесов, неспешные солидные движения противопоказаны — так можно и убийственный удар в челюсть получить. Спорт Мясников оставил давно, но боксерские привычки уже крепко въелась в характер отставного спортсмена, перевалившего на пятый десяток лет.
Тем не менее, несмотря на иногда чрезмерную суетливость, Мясников все же не добился заметных высот в спорте, да и в других сферах, где человек может себя проявить. Слишком скромными были его умственные способности: книг не читал; «образованиев» не имел, — как среднюю школу окончил, так и застыл на этом.
Он даже гордился отсутствием высшего образования, и любил подчиненным читать нотацию, — вот, ты имеешь высшее образование, а все равно дурак дураком.
Он стучал костяшками пальцев
