научиться лечить такие вещи и на Земле. Например, на Земле невозможно сплавить тяжелый и легкий металлы — мы получим некий гибрид, но равномерную структуру мы можем получить только в невесомости. Поэтому плавильные печи — это перспективное направление. Примеров космических технологий на самом деле очень много. Когда Джордж Буш-младший выступал перед Конгрессом и просил деньги на возобновление лунной программы, он 40 минут перечислял те открытия, которые вошли в жизнь человека благодаря космосу. Мы просто не умеем показывать свои достижения. Вот у американцев есть специальный отдел, который занимается тем, что отслеживает, какие технологии были разработаны для космоса и как они воплотились здесь, на Земле. То, что об этом мало известно, не значит, что этого нет.
Один нобелевский лауреат как-то сказал на вручении премии: «Я сейчас обращаюсь не к почтенной публике и комиссии, которая присудила мне эту премию, а к бизнесменам. Друзья, вкладывайте деньги в фундаментальную науку! Необязательно какой-то фундаментальный эксперимент принесет вам новую технологию, но все, на чем вы зарабатываете свои деньги, когда-то родилось из фундаментальных исследований». В Америке любое государственное учреждение обязано раскрывать свои траты и объяснять налогоплательщикам, куда ушли их деньги. У нас такого правила нет. Когда мы росли, папа с мамой учили нас, что хвастать нехорошо, а когда мы выросли, выяснилось, что это не хвастовство, а показ. Но мы так и не умеем показать свои достижения.
«Роскосмос» недавно объявил о создании своей медиакомпании. У них будет свой канал, и они сейчас стараются очень активно это развивать. У НАСА очень давно уже есть огромный канал NASA TV, где они делают передачи и для детей, и для взрослых по космонавтике, устраивают научные диспуты, приглашают ученых, очень много астронавтов принимают участие в качестве ведущих. Еще, когда шаттлы летали, американцы делали из каждого запуска шоу, на которое приезжали тысячи человек. И туристический бизнес у них был тоже очень развит. Причем, в отличие от наших ракет, шаттлы вылетали очень нерегулярно, были постоянные переносы: то дятел пробьет топливный бак, то ветер поднимется. Наши ракеты менее уязвимы ко всяким погодным вещам, они стартовали как часы. Но популярное шоу, на которое народ тратил деньги, из космических запусков создавали именно в США.
У нас же популяризация космоса держится в основном на энтузиастах. Если вы хотите посмотреть, что космонавтика дала человечеству, легче найти какого-нибудь космического блогера, который об этом пишет: это и «зеленый кот» Виталий Егоров — популяризатор космонавтики, издающий книги и прекрасно читающий лекции в Clubhouse, и Александр Хохлов, и Анастасия Сваровская. Надо надеятся, что раз уж «Роскосмос» обратил на это внимание, то ситуация как-то изменится. В науке ведь все то же самое, в принципе. У нас нет ученых-популяризаторов. Вернее, они есть, но в количестве двух-трех человек. Один палеонтолог, один астрофизик и еще кого-то. На Западе очень много людей из науки, которые прекрасно, простым языком для простых людей рассказывают интереснейшие вещи, и это очень здорово.
Надо надеяться, что мы хоть с опозданием, но это наверстаем. Потому что у нас есть потрясающие ученые и люди, хорошо говорящие, просто нужна практика, нужен навык. Каждый аккаунт астронавта ведет до пяти специалистов на Земле. Они пишут ему контент-план, что он должен отснять, в каком ракурсе, они обрабатывают фотографии, пишут за него тексты. И там реально работает целая команда, которая понимает, что надо показать это. И это не показ определенного астронавта, а это показ всей программы НАСА. Там совершенно другой подход.
У нас тоже «Роскосмос» помогает с ведением аккаунта летающему космонавту. Но после полета все прекращается, а там это реально целая профессиональная команда, которая придумывает кейсы, отслеживает даты, делает какие-то космические флешмобы и т. д. Таким образом они привлекают частный капитал и дают объяснение налогоплательщикам — почему космос стоит тех безумных денег, которые выделяются. Бюджет НАСА во много раз больше российского бюджета по космосу. И одна из целевых аудиторий показа — конгрессмены, которые выделяют деньги. Требования к кандидатам в космонавты очень жесткие до сих пор. Причем, если по здоровью требования с гагаринских времен все-таки снизились, потому что медицина не стоит на месте (появились линзы, импланты и общее понимание, что критично, а что нет), то требования по интеллекту стали гораздо выше, потому что, как я уже сказал, современный космонавт должен быть универсальным специалистом.
Космонавту нужно знать много дисциплин для того, чтобы выполнять все работы на станции. Проводятся собеседование на широту кругозора, понимание физики, понимания химии, знание истории, напоминание каких-то технических процессов. Понятно, что дальше предстоит учеба, но изначально видно, кто потянет — у кого широкая база, а кто специалист в узкой области и не потянет. Нельзя сказать, что первый отряд был глупее последующих. Просто требования стали жестче именно по этому направлению: если раньше набирали суперздоровых и на этом был главный акцент, то теперь акцент ставится на знания. Как показывают последние наборы, не все даже отобранные люди выдерживают нагрузку. В каждом наборе обязательно кто-то не доходит до вручения диплома космонавтов, отчисляются не по состоянию здоровья, а из-за недостаточного уровня подготовки. Потому что это очень объемные знания.
Если раньше это был междусобойчик, когда набирались летчики или инженеры корпорации «Энергия» или Институт медико-биологических проблем пытался своих кандидатов набрать, то теперь широкий набор дал возможность людям, которые помыслить об этом не могли, попробовать свои силы. Так же делается на Западе — там приветствуется не одно высшее образование, а несколько. Но, конечно, смотрят на возраст, здоровье, психологические качества. Это очень хорошо. И последний российский открытый набор показывает, что эта система правильная, и у нас очень хорошие молодые ребята, очень сильные наборы. К невесомости привыкнуть можно.
А с другой стороны, нельзя. Потому что ты продолжаешь получать удовольствие от того, что ты всегда паришь. Это чувство, которое ни с чем нельзя сравнить на Земле: ни с полетом в аэротрубе, ни с дайвингом, ни с прыжками с парашютом. Это другое. Это очень здорово, когда ты реально постоянно летаешь. Когда космонавты полгода отработали и собирали корабль, уже все паковали, они несли грузы в корабль и все равно отталкивались так, чтобы винтом лететь: залетаешь в люк, улетаешь перпендикулярно в сторону корабля — и получаешь удовольствие от этого процесса, так вспоминают космонавты, это очень здорово! Поначалу, правда, могут быть синяки от столкновений.
Очень смешно смотреть на людей, которые первый раз в жизни попадают на станцию. Человек пытается плыть, дрыгать ногами, что категорически делать нельзя, пытается загребать
