поддаваться. Когда ученика сменил Герхард, он пятью сильными ударами закончил работу. Дверной засов с громким протяжным хрустом переломился, и охотники оказались в доме.
Симон прошел по жилищу следом за Герхардом. На первый взгляд, в большей части дома никто не жил. Какие-то признаки жизни были только на кухне, где охотники увидели свежую золу в печи. И в одной из комнат на первом этаже оказалась обустроена спальня. Простая кровать была наспех заправлена, а на сундук с вещами сверху брошена грязная нижняя рубаха.
Весь остальной дом словно заброшен. Везде лежал слой пыли. Поначалу здесь пытались заботиться о чистоте, но последний год-два бросили. Симон поднялся на второй этаж и прошелся по нему. В одной из комнат размещалась хозяйская спальня. Большая кровать с поднятым балдахином, комод, на котором лежали в ряд женские украшения.
Две следующие комнаты когда-то отвели под детские. Симон не стал заходить внутрь, просто осмотрелся с порога. Небольшие кровати, игрушки. В одной комнате это были тряпичные куклы, в другой — рыцари на деревянных лошадках.
Симон повернулся к Герхарду.
— Что случилось с его семьей?
— Вампир. После этого Франциск бросил всю свою предыдущую жизнь и начал мстить. Потом его встретил Эзра и предложил работать вместе. И, как понимаешь, постепенно состояние Франца поменялось в худшую сторону.
К ним подошел Эзра. Он также осмотрел дом и даже заглянул в подвал и на чердак.
— Здесь его нет. Значит, будем ждать.
Герхард вернулся к черному ходу и подпер шатающуюся дверь стулом. Вблизи становилось заметно, что дверь выломана, но издалека можно было подумать, что все в порядке. Охотники расселись по соседним комнатам, так, чтобы с улицы их не было видно. Только Эзра вытащил стул и сел в прихожей.
Ждать пришло долго. Франциск вернулся только под утро, незадолго до рассвета. Симон дремал, сидя на кровати охотника, когда послышался металлический скрежет ключа в замке. Он вздрогнул и посмотрел на сидевшего рядом Герхарда. Тот тоже проснулся и кивком показал, что услышал.
Хлопнула входная дверь. Из прихожей послышался тихий голос Франциска.
— Эзра.
Казалось, он даже не удивился.
— Мы пришли поговорить.
— Мы?
— Я, Герхард, Абель и Симон.
— Какой еще Симон?
Шрайбер дал знак, что можно встать и выйти в прихожую. С другой стороны показался старший Эйбенхост.
— У Герхарда с конца весны новый ученик. Если бы ты интересовался чем-то, кроме охоты, то знал бы. Он был на встрече, когда мы решали, что делать с беззубыми. Когда ты решил не приходить.
— Буду знать, — почти безразлично ответил Франциск.
Он прошел в жилую комнату и устало опустился на кровать. Неторопливо стянул сапоги и вытянул ноги. Охотники прошли следом за ним. Франциск поднял на них глаза и тихо спросил:
— Чего вы хотите?
— Остановить тебя, друг мой Франциск. Ты убиваешь людей. Не вампиров. Обычных горожан, которых укусили. Знаешь, можно посчитать, что и вампир — это жертва. А укушенный, но оставшийся человеком — жертва вдвойне.
— Герд, ты не понимаешь. Если укусили — то превратишься в вампира. Лучше закончить все заранее, чем позволить напасть на безвинных людей.
— Не каждый становится вампиром. Даже не каждый пятый.
— Нет. Рано или поздно каждый из них превратится в вампира.
Франциск говорил убежденно. Медленно, словно объяснял неразумным детям очевидные вещи. Герхард с долей растерянности повернулся к Эзре и пожал плечами. Шрайбер показал, что закончил попытку.
— Эзра, зачем вы пришли?
— Чтобы остановить тебя. Ты стал опасным для окружающих.
— И что хочешь сделать? — безразлично спросил Франциск. — Убить меня?
— Ты больше не можешь быть охотником, — ответил Эзра. — И у тебя есть выбор. Либо сегодня, прямо сейчас, мы отправляемся в монастырь ордена святого Павла, и ты принимаешь монашеский постриг. Либо…
— Смерть? — нарушил паузу Франциск.
— Да. Больше вариантов у тебя нет.
Франциск надолго замолчал, словно всерьез задумался и взвешивал альтернативы. Симон невзначай сделал пару шагов, чтобы очутиться справа от охотника. Абель зеркально повторил движения младшего родственника, беря Франциска в клещи. Герхард встретился взглядом с учеником и только покачал головой и поморщился. Он не думал, что охотник будет сопротивляться, если примет второй вариант.
— И что, Эзра, ты готов взять грех на душу?
— Я считаю тебя другом, Франц. Но сейчас это будет правильным поступком, как бы плохо я себя не чувствовал при этом.
Франциск молчал. Он задумчиво потер правую ладонь, смерил взглядом каждого из собравшихся в доме охотников. Тишина затянулась, но его никто не торопил. Наконец он заговорил.
— Хорошо. Я приму постриг и стану монахом.
С тех пор, как Франциск отправился в монастырь ордена святого Павла, прошло несколько недель. Казалось, город вернулся к обычной жизни. В порт приплыли первые корабли тех смельчаков, которые решили рискнуть и сорвать куш на торговле. Число больных с каждым днем сокращалось, а новых заразившихся почти не появлялось.
Симон продолжил обучение у Герхарда. Окончательно вставший на ноги Абель решил работать вместе с Эзрой. Что, в какой-то мере, даже порадовало Шрайбера. После долгих размышлений Герхард признал, что ему куда больше нравилось работать вместе с молодым Эйбенхостом, чем постоянно спорить с бывшим напарником.
Охотники продолжали выискивать вампиров. За прошедшие недели Герхард и Симон выследили и передали в обработку троих. Впрочем, денег стало меньше — по итогам эпидемии в городе из химиков остались только братья Бильмеры. Которые на правах монополистов стали менять цены в свою пользу.
В тот день Герхард встретил ученика с двумя глиняными бутылками вина в руках. На удивленный вопрос Симона охотник ответил уклончиво:
— Пришло время возвращать долги. Пойдем к лоренцианцем, выразим благодарность за твое лечение.
Симон принял одну бутылку у учителя.
— Не ожидал такой щедрости от тебя.
— Они хорошие люди, почему бы не угостить их? Посмотри по сторонам. Лето заканчивается, красная песчанка уходит из города. Отлично время, чтобы напоить монахов и отпраздновать это самим.
— Куда идем?
— Они еще не свернули полевой госпиталь. Так что при желании можешь вернуться на свою лежанку.
— Пожалуй, что обойдусь.
Они шли дальше. Герхарду нравилось видеть на улицах города много людей. Пусть немало встречных и были отмечены язвами красной песчанки. Когда охотники проходили через рыночную площадь, Шрайбер не удержался и у пекарского лотка купил себе и ученику по кренделю. Симон удивленно посмотрел на него. Он даже не мог вспомнить, когда последний раз видел Герхарда в столь благостном расположении духа.
— Может быть, мы возьмем с собой Анну? Она тяжело переболела песчанкой и сейчас не хочет выходить из дома. Говорит, из-за рубцов
