и наполовину заполненные водой, держались пирамидой благодаря чуду или, возможно, отсутствию в кухне воздушных токов. Ночью небось всё тараканами кишит. Тараканы в голове и кухне.
Никодим Петрович стал настраивать себя на нужный лад. Что-то Сява не идет. Вот такие ученики — головная боль. Вместо того, чтобы нести свет учения, он, директор целой школы, должен тратить время на… Как это назвать?
— Антисоциальных элементов, — тихо сказал Никодим Петрович вслух.
А откуда они берутся? Не с груши падают. Их воспитывают родители, такие же отморозки. Вернулся Сява, держа блестящую, черную с белыми вставками на деке, электрогитару.
— Ну-ка, показывай своё хозяйство, — директор протянул руку, чтобы взять инструмент. Сява отдал. Директор взял гитару наперевес, примерил:
— Тяжелая! Они все такие?
— Чем тяжелее гитара, тем тяжелее рок!
— А откуда звук идет? Здесь же нет дырки.
— А сейчас я вам покажу.
— Ну давай.
Директор отдал ему гитару. Сява поставил гитару на пол, придерживая за гриф. Дверь кухни вдруг захлопнулась, потом сразу открылась. Внутрь сунул по плечи голову папа Сявы — в бигудях, в халате, и прокричал:
— Давай сынок, я держу дверь!
И снова захлопнул. Сява подхватил гитару, быстро размахнулся — директор начал движение рукой к сердцу, туда, где в кармане опасная бритва лежала, раскладная.
Вечером папа Сявы и сам Сява выносили из дому черные кульки. По очереди. К пустырю за домами. Туда много чего выбрасывают — и ящики с гнилыми овощами, и пенопласт, и грязные в коричневом бумажки.
Много лет назад. Будущий папа Сявы, Николай, сидит в гостях у профессора Чучи. Тот позвал в гости, сказал — садись на трамвай козырный номер, он прямо до дома довезет. И впрямь — уютная такая пятиэтажка почти напротив рельсов, а по другую сторону гора стелется вниз, в долину, деревьев полную.
В квартире у Тимофея Викторовича тишина, окна выходят в глухой двор. Рыбки в круглом аквариуме то медленны, то резки — но плавны. Профессор берет из кулечка щепоть сухих дафний и сыплет их рыбкам. Встрепенувшись, те окают ртами.
— Как я отношусь к современной музыке? — переспрашивает Чуча.
— Да, мне нужно знать ваше мнение! — отвечает Николай. Он патлатый, усы-борода, в клешах и джинсовой рубашке. А на улице весна.
Чуча садится на край письменного стола, отодвинув предварительно бумаги, и говорит:
— Современная музыка, которую слушает молодежь, делится на несколько жанров. Первый из них есть джаз, изобретение американских негров. Есть также музыка бит и музыка вок. Джаз звучит приблизительно так: шалап-паб-туба, параб-даб-даб. И дальше уже вовсю гремит! — профессор рассмеялся. Захихикал и Николай.
Чука продолжил:
— Музыка бит делится на малый бит и большой. Основоположником малого бита считают Джона Сильную Руку, индейца племени чечо. В основу этой музыки положены ритуальные ритмы, исполняемые на там-тамах. Большой бит, в противовес малому, был изобретен в городе Чикаго филобутонистом Купером.
— А что такое «филобутонист»?
— Коллекционер пуговиц. Никому ранее неизвестный Джозеф Купер пришел однажды в кафе, где играл большой джаз-бенд.
— Шаба-па-пуба!
— Па-бам-бам-дыввз! — подхватил Чуча, — И попросил музыкантов — дайте-ка я. Дайте-ка я сыграю вам настоящую музыку, сказал Купер. И стал им играть первый в мире большой бит.
Так и сыпались, огорошивали новые, новые сведения об истории музыки:
— Венгр Пуква, сказав веское слово, бесследно пропал со своим саксофоном. Но нашлись продолжатели — Джонс, Первис, Франтишек. Это было золотое время, не сейчас, когда летописи следует вести на туалетной бумаге.
— У истоков так называемого рока, или тяжелого бита, лежит музыка нью-йоркских трущоб — вок. Двойной экспорт вока — из Нью-Йорка в Ливерпуль — а потом обратно, с примесью чикагского блюза, дала воку ту сокрушительную силу, которой боялись политики США — поэтому-то через воротил музыкального бизнеса было поддержано совсем другое направление музыки — рок, музыка для танцулек, а остросоциальный вок, где партии ударных исполнялись на мусорных баках, был загнан в еще более глубокое подполье. Рик Хершис, лидер вок-группы «Сэйнт-Джон»…
— В конце шестидесятых от так называемых детей цветов отделились музыканты, не желающие заворачивать собственные комплексы в яркие фантики.
— Музыка бунта…
— Вок нашего времени, вок семидесятых — это в первую очередь такие имена, как Хопперколлинз, Бучва, Параоник Сэинтз… Знаменитый сборник аккордов «Букет вока», ставший библией музыкантов, желающих научиться этому стилю…
— Впрочем, всё это нужно слушать. Готовьтесь. Я буду давать вам по восемьдесят пластинок в неделю. Да, у меня неограниченные возможности. Да, я меломан. Меломан, обращенный в религию вока. Надеюсь привить это же и вам. Первую порцию пластинок вы получите уже сегодня!
— Да и — брать только за края.
А через день Николай побрился и купил новую иголку для проигрывателя.
Вечерело уж. Темнело уж. Так ведь осень! Надо под дождь ведро поставить. Когда будет. Андрей Болсунов шел по улице в церковь, чтобы зажечь свечку за всех врагов. На Подоле покамест оставались узкие улицы. Они сузились еще более благодаря рядам машин с каждой стороны, прямо на тротуарах. Андрей думал, видя это — богатеет страна.
Двое возникли пред ним, полные, неизвестно какого полу, замотанные в платки, крест-накрест поперек, с котомками. Ага, наверное муж и жена. Мужчина добродушно протягивает пакет оператора мобильной связи:
— Проверка счета бесплатно!
Женщина подхватывает:
— Господи благослови! Берегут народную копеечку!
Андрей почесал пробивавшуюся бороду, ласково посмотрел серо-голубыми глазами своими на человеков и молвил:
— Доброе вы дело творите, так держать! Поставлю и за вас свечечку!
Сказал — сделал. Человек слова. А у выхода заметил на крыльце убогого, костыль вдоль ноги вытянувшего. На ноге бинт или тряпка светлая. Андрей к нему:
— Что ты тут сидишь? Метлу в руки и — марш, марш, марш!
Изнутри душу стержнем начала сверлить правда, но Андрей вспомнил, что ему надо на лекцию. Он не тратит зря времени! Для саморазвития посещает выставки, бесплатные кинопоказы марксистов и кришнаитов, потихоньку присматривается к йоге.
Сегодня в актовом зале института неподалеку выступит академик Потапов со своим знаменитым учением об огурцах. Суть учения сводится к следующему. Достаточно бросить на огороде семена огурцов и подождать, как спустя некоторое время прилетят взрослые огурцы и тогда их можно будет собирать. Потапов просит у народа поддержки, чтобы его призвали в правительство на должность министра сельского хозяйства. Тогда Потапов проведет аграрную реформу — на основе своего учения — и завалит всю страну овощами. Климатические условия и грунт не имеют малейшего значения. Важна удаль разбрасывания семян — делать это следует артельно,
