Иван примчался к Михайлову перед обедом.
Его вид был крайне возбужденный и недовольный. Об этом свидетельствовала шапка, надетая задом наперед.
— Слышал? — спросил он с порога. — Нашу заказчицу-то того!
— Что — «того»? — спросил Михайлов, который собирался ехать домой обедать.
— Час назад взорвали в собственной машине, — сказал Иван. — Говорят, — от нее нашли только туфельку.
Михайлов искренне возмутился.
— А как она оказалась в машине, мы же ей велели сидеть дома и не высовывать носа?
Иван прошел в кабинет и брякнулся на стул, который едва не рухнул под ним.
— Эта дурочка утром поехала к Ольге Коробановой на разборку. Та ей что-то наобещала и выпроводила из офиса. Через полкилометра машину Анжелики разнесло в мелкие клочья. Взрыв, говорят, был такой силы, что в окружающих домах даже выбило рамы. Не пожалели, — килограммов пять тротила заложили.
— Это Ольга Коробанова, — сказал убежденно Михайлов. — Больше некому. Только ей мешала Анжелика. Теперь Коробанова полная хозяйка в фирме. Всех конкурентов устранила. Мужа отравила. Сына отправила за границу. Мясникова укокошила в доме. Анжелику разнесла в клочья.
Иван заметил:
— У Анжелики есть брат. Безголовый парнишка. Если он приедет сюда, то таких дел натворит…
— Какая нам разница, — сказал Михайлов. В его голосе прочиталось разочарование. — Заказчица умерла.
— Но аванс мы получили, — возразил Иван. — И это уже хорошо.
— Значит, «следствие закончено — забудьте»? — спросил Михайлов.
— Ты знаешь, — с видом философа Заратустры проговорил Иван, — может, это и к лучшему. Видишь, какая мочиловка развернулась? Хорошо, что мы сами под эту раздачу не попали.
Иван поднялся. Поглядел в зеркало и удивился:
— Во! И шапка у меня задом наперед! Сплошные несчастья…
Он двинулся к двери. Перед дверью остановился.
— Если будет что нового, звони.
— Угу, — сказал Михайлов. — «Жучки» будешь снимать?
— Не! — проговорил Иван. — Там змеиное гнездо такое, что они еще могут пригодиться.
После того как Иван ушел, Михайлов некоторое время посидел и поразмышлял. Матвейчук деньги вернул, но бизнес система тонкая — один раз порушил, потом не восстановишь.
Михайлов недавно проехался по старым заказчикам, но на деле, которое раньше крепко занимал он, уже сидели другие люди. И заказчики, кто намеком, а кто и прямо заявили, что они не желают нарушать налаженную систему. К тому же дело это весьма опасное по последствиям — криминальное.
По справедливости Михайлов с их доводами был согласен, но его самолюбие задевало, что его отлаженный бизнес присвоили себе никчемные люди, раньше бывшие на побегушках.
Но в бизнесе так — что упало, то пропало. И обижаться надо только на самого себя.
Михайлов и не думал обижаться, считая себя умным человеком. Он решил придумать себе новый бизнес. И причем такой, чтобы никто, кроме него, не сумел им воспользоваться.
Но, к сожалению, на то, что пока приходило в голову, не хватало денег. А тем, на что хватало, Михайлову не хотелось заниматься.
И, таким образом, реально имелся у него детективный бизнес. Он внешне привлекательный бизнес, но Михайлову не нравился: заказы поступали слишком редко, и выполнять их приходилось за гранью закона. Рано или поздно на этом обязательно залетишь.
Поломав голову с часик, Михайлов вспомнил о пропущенном обеде и решил ехать домой. И именно в этот момент прозвучал телефонный звонок.
Михайлов взял трубку и услышал:
— Серега, привет!
Голос был знакомый. Это звонил Гена из Ростова.
— Привет, Гена, — ответил Михайлов. — Приятно слышать твой голос. Надеюсь, ты в добром здравии, и все твои мечты сбываются.
— Ну, мои мечты слишком велики, для того чтобы сбываться, — с легким смешком проговорил Гена. Затем подавил смешок и спросил: — Как у тебя бизнес?
— Никак, Гена, пока никак, — ответил с грустью в голосе Михайлов. — Мой дурной компаньон деньги вернул, но бизнес уже накрылся большой-пребольшой… кастрюлей. Пока я тут образумлял компаньона, конкуренты не дремали и заняли мою нишу. Лезть в нее значит влезать в разборки. И мне это надо?
— Понятно, — сказал Гена. — Ты скажи, эшелон мазута сможешь отправить?
— Ну, в принципе да! — неуверенно проговорил Михайлов. Он в уме прикидывал, хватит ли его собственных средств на предоплату.
— Предоплата будет, — сказал Гена. — Или есть какие-то проблемы?
— Да нет никаких проблем, — уже веселее проговорил Михайлов. К нему вернулся деловой настрой. — Когда, сколько и куда?
— Завтра они тебе по «электронке» скинут договор. Выставишь им счет. Они готовы перечислить деньги. Только мазут им нужен не позднее 8 марта. У них уже емкости почти сухие.
— Все будет в самом наилучшем виде! — радостно заверил Михайлов. Он в уме уже начал прикидывать, какой бизнес заведет с предполагаемой прибыли.
На деньги Игоря Надя наняла медсестру из поликлиники. Та два дня проколола Игоря, а на третий день сказала, что ей неудобно ходить с частыми визитами. К тому же в ночное время процедура пропускалась.
Пришлось Наде осваивать это дело. Пару процедур она сделал под присмотром медсестры, а третью пришлось делать самостоятельно. Дело-то нехитрое, вот только дырявить человеческое тело, даже тонкой иглой, нужна смелость. И как Надя в первый раз проделала эту процедуру, она потом и сама не могла вспомнить.
Игорю первые дни было очень плохо. После ухода врача он почти все время лежал в странном полузабытьи. Он представлял себя обитателем какого-то странного мира, ему чудились какие-то видения. И он все время едва слышно бормотал.
Надя, вынужденная взять на работе отпуск за свой счет, все время сидела рядом с кроватью с Игорем. Больному от нее почти ничего не требовалось. Ему был нужен только покой и внимание.
Надя некоторое время просто сидела рядом с ним, но потом, почувствовав, что в словах Игоря имеется какой-то смысл, взяла большую серую книгу, в которой вела свой дневник, и начала записывать в него свои мысли.
На грани жизни и смерти, а может быть, и за гранью Игорь пролежал три дня. Все эти трое суток Надя сидела рядом с ним, ни на минуту не сомкнув глаз.
На третий день, под утро, когда слова Игоря стали совсем невнятные и еле слышные, Надя подумала, что он может умереть, и бросилась к телефону, чтобы вызвать скорую помощь.
Когда она вернулась назад, то увидела, что Игорь лежит смертельно бледный, черты его лица обострились до острия лезвия бритвы. Подумав, что он умирает, Надя отчаянно испугалась и бросилась к нему.
Обнимая и целуя его, она приговаривала:
— Милый, милый, мой любимый, не умирай! Я сделаю все, чтобы ты жил. Я жизнь свою отдам, только живи!
На ее исступленный крик прибежала баба Настя
