Последовало напряженное молчание. Торн снова лег в постель и с головой накрылся одеялом.
— Теперь я никогда не смогу ему сказать,— всхлипнула Рина в подушку.— Он бы умер, если бы узнал о лазе под забором...
В последующие дни Рина каждый день ходила со Сплинтером, и отверстие под забором становилось все больше и больше
Мать Дуви, которую Сплинтер называл миссис Пинк, учила Рину вышивать роскошные ткани, а Рина учила миссис Пинк вязать.
Скоро улыбок и жестов, смеха и свиста стало не хватать. Рина подобрала подходящие записи — те немногие, что нашлись,— линдженийской речи и выучила их. Они ей не очень помогли, ибо предлагаемые слова было трудно применить к тем делам, которые они хотели обсудить с миссис Пинк 1. Но в тот день, когда она просвистела и проговорила первую линдженийскую фразу, миссис Пинк с запинкой произнесла первую английскую. Они вместе смеялись и свистели, а потом принялись показывать на предметы и называть их.
1 От английского слова пинк — розовый. (Примеч. пер.)
К концу недели Рина почувствовала себя виноватой. Они со Сплинтером развлекались, а Торн после каждого заседания казался все более и более утомленным.
— Они невозможны,— сказал он с горечью однажды вечером.— Мы не можем связать их никакими обязательствами.
— Чего они хотят? Они же разумные люди...— Рина запнулась, поймав удивленный взгляд Торна.— Разве нет?
— Люди? Это неконтактные враждебные чужаки,— сказал он.— Мы уже заговариваемся от изнеможения, а они только пересвистываются друг с другом.
— А что же они просят? — спросила Рина.
Торн усмехнулся:
— Насколько мы смогли выяснить, они хотят всего-навсего наши океаны и прилегающие к ним земли.
— Но, Торн, не может быть, чтобы они были так неблагоразумны.
— Мы не уверены, что именно это они имеют в виду, но они продолжают возвращаться к вопросу об океанах. Когда же мы спрашиваем их напрямик, океаны ли их интересуют, они в ответ свистят что-то отрицательное. У нас просто нет контакта.— Торн тяжело вздохнул.— Ты не знаешь их, как мы.
— Нет,— грустно ответила Рина.— Как вы... не знаю.
Отправляясь на следующий день к лазу у подножия холма, она захватила корзинку с провизией для пикника. Накануне миссис Пинк угостила их завтраком, и сегодня была очередь Рины. Они уселись на траву. Все горести Рины отошли на второй план, когда она со смехом смотрела, как миссис Пинк расправляется со своей первой маслиной. Тякая же дружелюбно-насмешливая улыбка появилась на лице миссис Пинк, когда Рина откусывала первый раз кусочек «пирвита», при этом боялась его проглотить, а выплюнуть — стеснялась.
Сплинтер и Дуви занялись лимонным пирогом.
— Оставь пирог в покое, Сплинтер,— сказала Рина.— Он будет на десерт. Лучше достань яйца. Могу поспорить, что Дуви их никогда не пробовал.
Сплинтер принялся рыться в корзине, а Рина взяла в руки солонку.
— Мама, вот они! — закричал Сплинтер.— Смотри, Дуви, надо разбить скорлупу...
Рина начала посвящать миссис Пинк в тайны приготовления крутых яиц. Все было как обычно, пока она не посыпала очищенное крутое яйцо солью. Миссис Пинк протянула руку горстью, и Рина насыпала в нее немного соли.
Миссис Пинк тихо и изумленно свистнула. Попробовала. Потом нерешительно потянулась за солонкой. Рина, смеясь, подала ее. Миссис Пинк насыпала себе в руку еще соли и заглянула в солонку сквозь дырочки в крышке. Рина отвинтила крышку и показала миссис Пинк насыпанную внутрь соль.
Миссис Пинк долго смотрела на белые кристаллики, затем пронзительно и настойчиво свистнула. Рина в замешательстве отпрянула: казалось, что из-за каждого куста выскочило по линдженийке. Они столпились вокруг миссис Пинк, уставившись в солонку и отталкивая друг друга. Одна из них убежала и вернулась, неся высокий кувшин с водой. Миссис Пинк медленно и осторожно высыпала соль с ладони в воду, а затем опустошила всю солонку. Когда соль растворилась, собравшиеся женщины выстроились в ряд, подставив ладони. Началось священнодействие. Каждая получила полную пригоршню соленой воды. И все они быстро, стараясь не потерять ни капли, подносили воду к лицу и вдыхали раствор соли.
Миссис Пинк была последней, и, когда она подняла лицо от сложенных ковшиком рук, Рина чуть не заплакала: такая благодарность светилась в глазах линдженийки. А вокруг столпились десятки линджениек, и каждая хотела прижать мягкий указательный палец к щеке Рины — жест благодарности, уже ей знакомый.
Когда женщины исчезли в кустах, миссис Пинк села, не выпуская из рук солонку.
—Соль,— сказала Рина, показывая на солонку.
— Шриприл,— сказала миссис Пинк.
— Шриприл хорошо? — спросила Рина, пытаясь найти объяснение только что происшедшей сцене.
— Шриприл хорошо,— сказала миссис Пинк.— Нет шриприл — нет дети. Дуви... Дуви...— Она заколебалась, выбирая нужное слово.— Один Дуви — нет дети.
— Ох,— сказала Рина.— Дуви — последний ребенок на Линджени? Еще — нет?
Миссис Пинк обдумала слова, затем кивнула:
— Да, да! Еще нет. Нет шриприл — нет дети.
Рина почувствовала волнение. Может быть... может быть, из-за этого началась война. Может быть, им просто нужна была соль. Соль, которая означала для них все...
— Соль, шриприл,— сказала она.— Шриприл еще, еще, еще, линдженийцы уйдут домой?
— Шриприл еще, еще, еще, да,— ответила миссис Пинк.— Уйдут домой — нет. Дом — нет. Дом — нехорошо. Вода — нет, шриприл — нет.
— Ох,— сказала Рина. Потом продолжала задумчиво: — Еще линдженийцы, еще, еще?
Миссис Пинк взглянула на Рину, и в наступившем молчании обе вдруг осознали, что являются в конце концов представителями враждебных лагерей. Рина попыталась улыбнуться. Миссис Пинк взглянула на детей. Сплинтер и Дуви изучали содержимое корзинки и были счастливы.
— Еще линджений нет.— Миссис Пинк указала рукой на заполненную кораблями посадочную площадку. Плечи ее поникли.
Рина сидела ошеломленная и думала о том, что значили бы эти слова для Верховного Командования Земли. Нет больше планеты Линджени — родины страшного разрушительного оружия. Нет больше линдженийцев, кроме тех, которые сюда прилетели. А значит, и нет враждебного мира, готового прислать подкрепление. Уничтожить эти корабли — и линдженийцев больше не будет. Остается только атаковать их, понести неизбежные тяжелые потери и выиграть войну. И исчезнет раса.
Очевидно, линдженийцы просят приюта — или требуют его? Соседи, которые боялись попросить... или им не дали на это времени. Как началась война? Кто в кого первым выстрелил? Знал ли это кто-нибудь?
Рина возвращалась домой полная сомнений. «Скажи, скажи, скажи,— шелестела под ее ногами трава на холме.— Скажи, и война кончится».
«Но как?! — закричала она про себя.— Потому, что их убьют, или потому, что им помогут?»
Рина дала Сплинтеру книжку с картинками и прошла в спальню. Усевшись на кровать, она пристально посмотрела на себя в зеркало.
«Мужчины — их и наши. Они ведут переговоры уже больше недели и не могут договориться. Конечно, не могут! Боятся выдать себя. Ведь они фактически ничего друг о друге не знают.
Можно поспорить, что ни один из землян и понятия не имеет, что линдженийцы могут закрывать нос и складывать уши. Ни один из линдженийцев не знает, что мы посыпаем свою пищу тем, что для них является источником жизни».
Рина была в смятении, когда наконец вернулся Торн.
— Ну,— сказал он, устало опускаясь в кресло.— Дело близится к концу!
— К концу! — воскликнула Рина, загораясь надеждой.— Значит, вы договорились...
— До тупика,— тяжело закончил Торн.— Наша завтрашняя встреча — последняя. Одно окончательное «нет» с каждой стороны, и все кончено.
— Нет, Торн, нет! — воскликнула Рина.— Мы не должны больше их убивать! Это бесчеловечно... Это...
— Это самозащита.— Голос Торна звучал резко от раздражения и досады.— Пожалуйста, Рина, избавь меня от своего идеализма. Видит бог, у нас и так нет достаточного опыта ведения военных переговоров, еще нам не хватает бороться с теми, кто предлагает нам из врагов сделать милых друзей.
«Нет, нет! — шептала Рина. Слезы хлынули из ее глаз.— Так не будет! Не будет! Не будет!»
Уже давно слышалось сонное дыхание Торна, а она все не спала, глядя широко открытыми глазами на невидимый потолок, и пыталась сделать выбор.
«Если сказать, война кончится.
Либо мы поможем линдженийцам, либо уничтожим их.
Если не говорить, переговоры прервутся и война продолжится.
Мы понесем большие потери — и уничтожим линдженийцев.
Миссис Пинк поверила мне.
Сплинтер любит Дуви, а тот любит его».
Почти угасший огонек надежды, освещавший ее мысли, вновь ярко вспыхнул, и она уснула.
На следующее утро она отправила Сплинтера поиграть с Дуви.
