Как он работает?
Анилин получается в результате реакции между нитробензолом и чугунной стружкой в присутствии хлористого аммония. Нитробензол, чугунная стружка, хлористый аммоний, а также вода и пар подаются в огромный бак — редуктор. Здесь они непрерывно перемешиваются. Получающийся в результате реакции анилин вместе с паром извлекается из бака. Однако к анилину примешано немного нитробензола, который не успел прореагировать. Он является вредной примесью, которой в анилине должно быть не более 0,05 %, то-есть на 1 кг анилина допускается не более 0,1 г нитробензола!
Точнейший анализ содержания нитробензола в анилине ведется фотоколориметром. Очищенный от частичек чугунной стружки, грязи и разных нерастворимых материалов, пароанилиновый поток попадает в конденсаторы.
Здесь он охлаждается до определенной температуры, а выделившиеся при конденсации анилин и вода разделяются по удельному весу в сепараторе. Вода выбрасывается в канализацию, а анилин поступает в датчик фотоколориметра.
В датчике установлены два фотоэлемента и электролампа. Один из фотоэлементов служит как бы эталоном: он освещен все время одинаково. Другой фотоэлемент отделен от лампы стеклянной трубочкой, по которой и протекает непрерывно анилин.
Если в анилине не больше 0,05 % нитробензола, фотоколориметр держит включенным насос, который откачивает готовый продукт. Как только содержание нитробензола в анилине увеличится, луч света, попадающий на фотоэлемент, ослабнет. Фотоколориметр мгновенно включит другой насос, который начнет перекачивать анилин на дополнительную переработку.
По шкале прибора можно точно определять содержание нитробензола в анилине.
Так работает в химической промышленности лишь один из многих автоматов, освобождающих людей от тяжелой работы и производящих ее быстрей и точней, чем человек.
Научный сотрудник Института органических полупродуктов и красителей имени Ворошилова Г. КОРЕЦКИЙ
Рис. М. САФРОНОВОЙ
День и ночь на всей Земле работают удивительные зеленые фабрики: деревья, кустарники, травы, водоросли. Их по справедливости можно называть фабриками жизни. Ведь жизнь невозможна без кислорода, а без растений не было бы кислорода в атмосфере Земли.
Это зеленые растения за многие сотни миллионов лет насытили воздух нашей планеты кислородом. Это они каждый день, каждый час пополняют убыль этого кислорода. все время идущего на дыхание бесчисленных живых существ — от крохотных микробов до человека.
Говорят, что Солнце — источник жизни. Но живительную энергию Солнца запасают, накапливают для нас растения. Зелеными ладонями своих листьев они ловят солнечные лучи. В таинственных лабораториях клеток с помощью солнечной энергии идут сложные химические процессы создания органических веществ. Могучая сила Солнца как бы консервируется в веществах. Она и в белках, и в клетчатке, и в витаминах, и в сахаре, и в смолах, и в жирах. Даже залежи каменного угля — это склады солнечного света и тепла, собранные росшими когда-то гигантскими папоротниками, хвощами и криптомериями.
Сплетенные древесные корни в наших лесах — хранители плодородия. Они задерживают влагу в почве и постепенно, словно из копилки, отдают ее озерам, ручьям и рекам.
Дерево служит жизни и после того, как умрет. Опавшие листья, истлевающие стволы и ветви превращаются в перегной, обогащают почву запасами питательных веществ для других растений, для вновь рождающихся зеленых друзей человека. Посмотрите на рисунок: он показывает, какое множество богатств извлекаем мы из дерева.
Литературный сценарий научно-фантастического фильма (начало "ЮТ" № 3)
Триста миллионов лет спустя
Василий Соловьев
(Продолжение. Начало см. в № 3)
Рис. Л. Смехова
По зданию президиума Академии наук мчатся автомашины. Летят вертолеты. Солидные люди медленно поднимаются по парадной лестнице. Всех встречает секретарь президиума — представительная, сдержанная молодая женщина.
— Почему меня оторвали от дела? Что случилось? — спрашивает у нее академик Забродин.
Она только загадочно улыбается:
— Чрезвычайное происшествие, Федор Платоныч.
Из очередной машины выскакивает расторопный Алимкулов.
— Рада видеть вас, — идет ему навстречу женщина, — но журналисты не приглашены на совещание…
— Настоящие журналисты не ждут приглашения, — восклицает Алимкулов, целуя руку женщины, — настоящие журналисты угадывают сами, где им надо быть! И, прицеливаясь на ходу объективом фотоаппарата, он устремляется навстречу Градову и Бахареву, которые выходят из машины.
— О-о, вас подняли с постели, Алексей Павлович! Что за чрезвычайное происшествие?
— Если даже вы не знаете, голубчик, откуда знать мне? — хмуро отзывается старик.
По лестнице спускается академик Забродин.
— Очень рад видеть вас, уважаемый Алексей Павлович, — говорит он, протягивая руку Бахареву. — Как ваше здоровье?
— Прихварываю помаленьку, но в мои годы это неизбежно, — отвечает профессор.
Они жмут друг другу руки, потом отступают на один шаг и церемонно раскланиваются — корректность противников.
— Вы не могли бы уделить мне двух минут? — спрашивает Забродин, поддерживая Бахарева за локоть.
— С удовольствием, уважаемый Федор Платоныч! — расшаркивается Бахарев.
Они сходят по лестнице вниз и направляются в одну из пустынных аллей парка. В тени акаций останавливаются, и Забродин сразу, без обиняков, начинает:
— Время идет, а дело ни с места. Мы упустим выгодное взаимное расположение Земли и Венеры. И тогда экспедицию снова придется отложить…
— Экспедиция имеет смысл только в одном случае: если она посвящена ИЗУЧЕНИЮ ЖИЗНИ НА ВЕНЕРЕ! — отчеканивает Бахарев. — А изучать жизнь планеты, не опускаясь на нее, как предлагаете вы, изучать жизнь сквозь НЕПРОНИЦАЕМЫЙ ОБЛАЧНЫЙ СЛОЙ — НЕВОЗМОЖНО!
— И все же нам с вами необходимо прийти к единому мнению. Договориться, наконец! — терпеливо настаивает Забродин.
— Нам? Договориться?! — изумляется Бахарев. — О чем? О том, что на Венере нет жизни? И вы думаете, она исчезнет, жизнь на Венере, если мы с вами договоримся?.. Да если все человечество «договорится» до такой нелепости, на Венере ничто не переменится.
— Нелепая, трагикомическая ситуация, — с удивлением качает головой Забродин. — Вы всю жизнь отдали подготовке межпланетных перелетов. И теперь, когда время первого вылета в космос пришло, вы, именно вы, Алексей Павлович, оказались главной преградой в этом деле.
— Почему я? Я в меньшинстве. Голосуйте, и ваш проект будет принят.
— Пока мы с вами не придем к единому мнению и не подпишем заключения комиссии… правительство не утвердит никакого проекта! — в сердцах кричит Забродин, потеряв всякую выдержку.
И, может быть, только для того, чтобы досадить ему, Бахарев спокойно, тихо и внятно заключает разговор:
— Ракета должна лететь не ВОКРУГ Венеры, а НА Венеру!
Старый профессор поворачивается и быстро уходит.
Большой металлический ящик. Он стоит на красном бархате стола президиума. За столом, кроме президента, только двое — Мажид и Лешка.
Когда последние из прибывших на совещание — Забродин и Бахарев — усаживаются в противоположных концах зала, президент поднимается. Он явно взволнован и даже смущен. Он хочет что-то сказать, но раздумывает или не находит нужных слов. Потом молча открывает ящик и вынимает из него сначала… пук грязной ваты… потом глыбу каменного угля.
Участники совещания недоуменно переглядываются.
Президент разъединяет куски угля, из которых сложена глыба, и вынимает… шар — загадочную находку шахтеров. Нервно посмеиеаясь, говорит:
— Прошу… поглядеть на этот шарик и… пощупать его руками.
Покрытый черными крапинками шар тускло поблескивает при свете люминесцентных ламп.
Шар передают из рук в руки. Те, к кому он попадает, выражают на лицах вежливую заинтересованность. С подчеркнутой добросовестностью осматривают шар, гладят его, царапают ногтем, стучат костяшками пальцев и… передают дальше. И снова все начинается сначала. Лишь иногда слышится бормотание:
— Шар как шар… Тяжелый… Цельнолитой, вроде ядра…
Когда шар попадает в руки Бахарева, старик «взвешивает» его и недовольно спрашивает:
— Для того нас и вызвали сюда, чтобы шариком играть? Во всяком случае, зачем здесь понадобились астрономы?
Градов переглядывается с президентом, предвкушая эффект, который вызовет разъяснение. Однако президент не спешит удивить аудиторию. Он только говорит:
