знаешь?
Келлгар задумчиво потер подбородок. Пришлось признать:
— Совсем не знаю. Я жил у нее всего два года и мы почти не общались.
— Так ты поможешь мне?
— Да. Но только, — Келл решительно посмотрел Берту в глаза, — если ты поможешь мне.
Берт начал было расплываться в улыбке, но вдруг помрачнел.
— О, Бог Милосердный, не делай этого!
Келл смотрел на него жестким взглядом, в котором читалась вся его затаенная злоба, боль и обида.
— Я должен. Должен отомстить.
Любовники лежали на кровати, переводя дух, и держались за руки. Одеяло и одежда в беспорядке валялись на полу, а на дворе стояла глубокая ночь. Берта, как обычно после секса, клонило в сон, но он держался: хотел сначала рассказать Нове важные новости.
Нова была прекрасна. Тусклый свет свечи отражался в ее глазах, блестел на влажных волосах, разбросанных по подушке, на покрытых румянцем щеках. Она смотрела на него так, как не смотрела ни на кого другого. Нежно.
И он принял окончательное решение: ради Новы и их счастья он пойдет на все.
— Я нашел травницу. Надеюсь, она сможет нам помочь.
Девушка нахмурилась и протяжно вздохнула.
— Берт, травами здесь не поможешь.
— Мы попытаемся.
Снова тяжёлый вздох. Она уже давно смирилась, что не сможет излечиться.
— Что за травница? Как ты о ней узнал? Сейчас много шарлатанов.
— Это проверенный человек. Мне о ней рассказал брат Анри. Ее приемный сын учится вместе со мной в гимназии.
Берт не хотел так сразу пугать Нову сказками о темных созданиях. Да и наверняка бы не поверила: всем известно, что Бессмертных истребили воины-монахи.
— Ты ее видел?
— Нет, но тот парень, Келлгар, отведет меня к ней.
— Когда?
— Не знаю. Скоро. На самом деле, за помощь Келлгар попросил меня кое-о-чем.
— Так сразу? — Нова села в кровати и сложила руки на груди. Слова Берта вызвали ожидаемую реакцию — скепсис. — Ты уверен, что можно доверять этому человеку?
— Уверен.
Он тоже сел и провел рукой по ее колену. То, что он скажет дальше, понравится ей еще меньше.
— Он попросил меня достать одурманивающий яд.
— Зачем?
— Не знаю. Но просьбу его выполню. Пока это наша единственная надежда.
— Если монахи узнают о твоих затеях с запрещенными веществами, тебя выгонят из гимназии. Ты подумал об этом? Не слишком радужная перспектива для наследника богатейшей семьи Химпейка.
— Никто не узнает. Я все продумал. Честно.
Нова сурово глядела на него, нахмурив брови. Берт поцеловал ее в лоб, и она вроде бы немного смягчилась.
— А если барон узнает? Что, если он не захочет иметь такого внука? Он никогда не признает наши отношения, ведь я не богата и не влиятельна. Брак со мной ничего не даст вашей семье.
— Отец не вечен. Когда-нибудь старик отбросит копыта, и нам с тобой уже ничто не помешает. Нужно только всеми силами оттягивать момент вступления в брак. Будем отваживать всех его кандидатов.
Нова рассмеялась, поняла, что слишком громко, и прикрыла рот ладонью.
— Какой ты добрый, а главное, любящий сын, — с сарказмом заметила она.
— Он любит меня ровно настолько же, насколько и я его.
— Скорее бы уже сдох этот старый козел.
Келл сидел во дворе монастыря на краю неработающего фонтана, мраморный бассейн которого давно зарос мхом. В назначенном месте в назначенное время. Последние несколько дней учебы давались ему с великим трудом. Чего только стоило держать себя в руках при виде монахов. Он ненавидел их лютой ненавистью. Он спал и видел, как совершает свою месть. Келл перестал обедать с монахами, как делал на протяжении вот уже почти пятнадцати лет, и старался не покидать комнату без необходимости. Пил много монастырского вина и часто думал о Селестии-Инмори. Он очень хотел с ней увидеться.
Берт подошел сбоку и хлопнул его по плечу.
— Эй, чего такой замученный? — Он беззаботно шлепнулся рядом. — У тебя такой вид, будто ты пил не просыхая все это время.
Келл нахмурился еще больше.
— А ты поставь себя на мое место.
— Ладно, приятель, мне тоже нелегко приходится. Но вот что я тебе скажу: пить — это искусство. Учись у мастера, — он указал на себя большим пальцем. — За утро я прикончил полбутылки вина, а по мне и не скажешь.
Келлгар смерил его злобным взглядом, что совершенно не вязалось с его по-юношески кроткой физиономией.
— Но есть и хорошие новости, — Берт раскрыл принесенную с собой книгу, а Келл раскрыл свою. Вместе они делали вид, что повторяют материал — обычное дело для гимназистов. — Я принес то, что ты просил.
— Замечательно. Сделаем все сегодня же. Сил моих больше нет терпеть это место и этих людей.
— Еще раз обращусь к твоему рассудку, если он, конечно, остался: ты отдаешь себе отчет в своих действиях? Понимаешь, какие могут быть последствия? Еще не поздно одуматься и попытаться простить их.
— Эти люди убили мою семью. — Келл еле-еле держал себя в руках, лицо исказила ярость. — Изнасиловали и убили мою мать. О каком прощении может быть речь?
— А с виду и не скажешь, что эти милые старички способны на такие зверства.
— Они все лжецы и лицемеры. Мир станет гораздо лучше без них.
— Ну, раз ты непреклонен в своем решении… Какой у тебя план?
Мимо фонтана прошла группа гимназистов. Никто из них вроде бы не обратил внимания на двоих парней, но Келл счел за лучшее подождать, пока они удалятся на достаточное расстояние.
— Перед вечерней трапезой я отвлеку дежурных по кухне, а ты насыплешь в еду порошок. Монахи поужинают, разойдутся по кельям. Какое время действия у твоего яда?
— Он начинает действовать примерно через полчаса, когда попадает в кровь. У людей затуманивается сознание, но на какие-то минимальные действия они способны. Эффект проходит через два-три часа.
— Хорошо. Через час после ужина я всех их зарублю в своих же кроватях, как они когда-то убили жителей деревни. А потом спалю к хренам собачьим этот чертов монастырь.
Берт несколько секунд молчал, переваривая услышанное. Его глаза полезли на лоб.
— Постой, ты хочешь, чтобы я это сделал? Может, лучше я отвлеку, а ты насыплешь?
— Нет. Тебя не должны видеть в монастыре после занятий. — Келл раздраженно цокнул. — Честное слово, как малому ребенку все объяснять нужно. Это же твоя репутация, как ты сам не поймешь!
Берт состроил недовольную гримасу.
— Так, может, ты сам и отвлечешь, и насыплешь? А я после занятий домой свалю, чтоб не светиться. Репутация же.
— Нет, мне нужно,
