гораздо глубже, чем у Пятого и у меня.
– А вот не скажи, – возразила Берта. – Пятый на начальном этапе, и Пятый сейчас – это два разных Пятых, и похожи вы теперь намного больше. А всего-то надо было – вылечить, откормить, и обеспечить нормальные условия жизни.
– Семья, – пожал плечами Ит. – Это да, есть такое дело, это хорошо повлияло. Но всё равно, согласись, отличия есть, и их множество. Он меньше ростом, тоньше в кости, у него отличается разрез глаз, зрачки, опять же, форму менять не умеют… а теперь сравни даже не меня, а его – с Яном. Уже сейчас Ян выше сантиметра на три, а ему всего семнадцать, и жили они впроголодь, причём всю жизнь. Плечи шире, почти как мои, при этом корпус длиннее, а ноги короче; кисти рук шире, запястья шире, короче пальцы, да, ненамного, но это можно различить. Есть двенадцать пар рёбер, когда как у нас, что у Пятого, что у меня, их одиннадцать. Фенотипически он почти стопроцентно человек, в большей степени, чем наши вариации на тему. Кстати, когда я лечил Пола, я успел посмотреть и другие вещи…
– Например? – спросила Берта.
– Например, нет потенциальных зон роста зубов мудрости, – пожал плечами Ит. – Нет «дорожки» на спине, даже намека, а у нас четверых они есть у всех. И так далее. Бертик, Пятый прав, тут далеко не всё так просто, как нам бы хотелось. Мы даже возраст этих материалов не знаем! Сколько миллионов лет они там пробыли, когда, в какой временной период наша пара была – вот такой? Хорошо, Ри говорил про архэ, про первоначало, но… тебе не приходило в голову, что и архэ способно эволюционировать и меняться? Мы не знаем исходных условий той пары, которая оставила этот материал. Мы не знаем, почему его решили не брать в работу. Мы не знаем, где он находился, и сколько. Мы ничего не знаем. И точно так же мы ничего не знаем про Амрита, ну, кроме того, что генетически это один из цепочки Бардов – да и то, и у гения, и у Джессики большие сомнения на его счет.
– Вот что. Иди гулять, – Берта стояла посреди комнаты, прижимая к груди книгу. – Иди, Ит, правда. А я пока…
– Ещё почитаешь? – хмыкнул Ит.
– Сложу хотя бы часть вещей. И подумаю. Потому что задачка, как я погляжу, многократно усложняется, и спасибо одному умному Сэфес, который допер, где тут собака порылась, – мрачно ответила Берта. – Почему мы не поняли этого сами?
– Тоннельное мышление, – вздохнул Ит. – У гения, кстати, тоже. Константа оказалась вовсе не константой.
– Это да, – покивала Берта. – Хотя… да нет, как раз константой она и остается, вот только…
– Мы живые, – вдруг сказал Ит виновато. – В том и беда.
– Это не беда, это счастье, – ответила Берта. Подошла к Иту, и он тут же обнял её, причем вместе с книгой. – Для нас счастье, по крайней мере, – добавила Берта. – Для меня так уж точно.
* * *
Вечер – а была уже половина десятого – выдался холодным, морозным, но мороз почти не ощущался, потому что на улице царило безветрие, а когда ветра нет, мороз чувствуется не так сильно, особенно с учетом поддетого под верхнюю одежду термика. Ит шёл по городу небыстро, размышляя, и опомнился, когда дома вдруг кончились, и он осознал, что стоит на дороге, ведущей в Масловку, на автобусной остановке. Конечно, автобусы в это время уже не ходили (последний отправлялся из Масловки в восемь вечера), но в термике, да по такой погоде, можно было и прогуляться. Или пробежаться, потому что последние пару месяцев тренироваться было толком некогда, да и негде, а еще они оба курили, как не в себя, что он, что Берта. Вернемся – Фэб вломит, подумал Ит, и будет прав, потому что безобразие же, действительно, нельзя столько курить, да еще и выпивать периодически, потому что плавали уже в этом болоте, на Терре-ноль, и нам ли не знать, каких усилий потом стоит из этого болота выбраться. Всё, решено. С алкоголем завязываем, а что до сигарет – переходим на привозные, они в разы безопаснее и легче, а потом, по возвращении, вообще можно сделать перерыв на полгода, а лучше на год, и курить исключительно по праздникам, и не чаще. «Пусть гений бухает, – думал он. – И его ненаглядная. А мы будем хорошие и правильные. К тому же отлично известно, что эта дрянь решению проблем не способствует, а как раз наоборот. Хотя курить бросать, пожалуй, не буду, просто сокращу, а то Пятый с Лином обидятся». Эти курили, да. Не смотря на все увещевания и ругань. Меньше, чем раньше, но всё равно. И Эри тоже не бросила, хотя Фэб чуть ли не слёзно умолял её это сделать…
Бежал Ит небыстро, и пробежка получилась в удовольствие – тело соскучилось по движению, да и думалось на бегу ещё лучше. Пальто только мешало, но вопрос с пальто он решил просто: снял, потом в пару прыжков поднялся до середины ствола ближайшего дерева, и пристроил пальто на ветке – на обратной дороге можно забрать, дел-то – спрыгнул вниз, и побежал дальше. Дорога петляла, спускалась постепенно вниз, а внизу, в лощине, его поджидал редкий сюрприз: тут, в довольно сыром месте, собирался сейчас морозный туман, и дорога выглядела совершенно нереально. Облетевшие, неподвижные деревья тонули во мгле, а стволы их выглядели теперь словно бы размытыми, и чем дальше Ит бежал, тем плотнее становился туман. Через несколько минут туман стал густым настолько, что с трудом различалась лишь сама дорога, а лес по её сторонам полностью утонул в непроницаемой глухой мгле. Ит замедлил бег, перешел на шаг, а потом и вовсе остановился – на секунду ему показалось, что впереди он различил слабый шум, а он отлично знал, что звуки в тумане распространяются совсем не так, как в чистом воздухе, поэтому решил послушать, и понять, показалось, или нет. Оказалось, что не показалось.
* * *
– …туда пролезем? А если там сейчас болото? – спросил приглушенно первый голос.
– Так замерзло всё уже, нормально пройдем, – возразил второй.
– Как думаешь, заметят?
– Что мы ушли? Заметят, конечно. Ну и чёрт с ними, скажем, что в
