Я пробираюсь мимо компьютеров, потом мимо групповых занятий и даже мимо темных, пустынных частей библиотеки, где, как я ожидала, будет сидеть Нико, но его нигде нет.
Когда я возвращаюсь с противоположной стороны, Алекс и Эван стоят прям там, и мне приходится пройти прямо мимо них. Алекс поднимает голову и слегка колеблется, но затем встает и поворачивается ко мне.
— Привет, — он ухмыляется.
Мои глаза мгновенно устремляются к черному ободку его левого глаза и сужаются.
— О боже, что случилось?
Он издает легкий смешок.
— Игра.
Вот только вчера ты не играл.
— Похоже, было больно.
— Не очень, — его ответ быстрый и резкий, до такой степени, что я почти уверена, что он воспринял это как оскорбление. — Эй, прости за вчерашнее, — извиняется он, хотя его тон не совсем подтверждает его слова.
Я ничего не говорю, предполагая, что последует объяснение, но он просто стоит, и я качаю головой.
— Все в порядке. Я заснула, как только вернулась домой. Мне нужно найти Нико, я пойду.
Алекс слегка смеется, быстро оглядываясь назад.
— И каково это — быть партнером Нико?
— Ничего особенного, — говорю я.
— Неужели? — он смотрит на меня, почти не веря.
Он ожидал другого ответа?
— Значит, вы не ладите? — он уговаривает.
— Он не очень-то разговорчив, вот и все, так что иногда бывает немного трудно.
Алекс кивает.
— Да, это отстой. Кстати, я вчера звонил, чтобы задать вопрос о нашем задании, но я потом сам и понял, — он снова кивает.
Я бледнею на мгновение и думаю напомнить ему, что у нас не было задания, но не хочу, чтобы все стало еще более неловко.
— Ладно, — говорю я ему и ухожу.
Как только я снова оказываюсь в центре учебной зоны, я останавливаюсь, все еще не замечая своего партнера. Как раз в тот момент, когда я собираюсь сдаться и занять какое-нибудь место, вспышка его непослушных волос ловит мой взгляд.
Нико прижимает пальцы к губам, на его лбу пролегает глубокая морщина, и он поднимает подбородок, призывая меня к себе. Я оглядываюсь на стойку регистрации, и не вижу никого вокруг, поэтому проскальзываю в длинный, пустой коридор, в котором он прячется.
Нико толкает дверь какой-то подсобки и зовет за собой, но когда я смотрю на него, качая головой, он хватает меня за руку и тянет к себе, позволяя двери закрыться за нами.
— Куда мы? — шепчу я, поднимаясь по лестнице.
— На крышу. А что, не понятно?
Я закатываю глаза, глядя ему в спину.
Он открывает дверь наверху лестницы, хватая кирпич, лежащий снаружи, и подпирает ее. Я выхожу, оглядываясь по сторонам, иду к краю, и слегка наклоняюсь, чтобы посмотреть вниз.
Мгновенно большие сильные руки тянут меня за бедра, и я резко отскакиваю назад. Я резко выдыхаю, встречаясь через плечо с пустыми глазами Нико и удивляюсь, насколько маленькой я кажусь против него. Может быть, это из-за того, что он забаррикадировал меня своими широкими плечами, но я чувствую себя очень хрупкой.
Его темные глаза недовольны.
— Не делай глупостей, — наконец выдавил он.
— Я не собиралась падать.
— Это называется несчастный случай.
Мои глаза опускаются на синяк Нико. Подождите. И у Нико, и у Алекса есть свежие синяки?
— Что случилось с твоим глазом?
Он смотрит себе под нос, но его пальцы дергаются на моих бедрах.
— Тебя не волнует.
Правильно. Мы же не друзья, с чего бы ему говорить мне об этом?
— Теперь ты можешь отпустить меня, я не собираюсь прыгать и разбиваться насмерть.
Не торопясь, он ослабляет хватку, его руки опускаются по бокам, он отступает, кивая мне, чтобы я следовала за ним на другую сторону.
Мы обходим какие-то кондиционеры, где стоят штабелями ящики. Тут стоят несколько садовых стульев, которые выглядят так, как будто они были прибиты гвоздями сверху. Отсюда открывается прекрасный вид на все футбольное поле. Прямо сейчас мы видим, как люди бегают по дорожке на физкультуре.
— Это потрясающе, — говорю я скорее себе, чем ему.
Когда я поворачиваюсь, мое внимание привлекает высокий стул, придвинутый к кирпичному зданию. Я делаю несколько шагов от платформы, подхожу, хватаюсь за спинку сиденья и выглядываю наружу. Мой лоб тут же морщится, и я перевожу взгляд на Нико, который стоит там, где я его оставила, наблюдая за мной непроницаемыми глазами.
Он медленно опускается на одно из сидений. Его подбородок слегка приподнимается, я прерываю контакт и снова сосредотачиваюсь вперед. Я делаю шаг к выступу, кладу руки на край кирпича, но на этот раз не наклоняюсь.
Я рассматриваю сад, который помогала сажать. Цветы были нарочно расставлены в форме полумесяца, оставляя в центре большое отверстие из свежей плюшевой травы и обращенное к стеклянной стене библиотеки и рядом — зала для танцев.
Около четырех или пяти часов солнце как раз светит на здание. Идеальное место для работы танцовщицы. Уединенно, красиво. Руководство выбрало эту сторону школы для сада, потому что на этой стороне нет кабинетов, а значит, нет машин и пешеходов, чтобы помешать нашей тяжелой работе.
Мой взгляд падает на стул, а затем перемещается на Нико, который небрежно откинулся на спинку стула, щурясь в мою сторону.
Это значит, что он наблюдал за моей тренировкой?
Я направляюсь к нему, устраиваясь на сиденье напротив. После нескольких минут молчания я спрашиваю:
— Ты собираешься на день рождения Кристы в эти выходные?
— Нет.
— А почему?
— Какая разница?
Со вздохом я снова окидываю взглядом все вокруг и убеждаюсь, что стулья действительно прибиты к дереву.
— Это ты их сюда принес?
Он отрицательно качает головой.
— Нашел три года назад. наверное, некоторые учителя обычно пробирались сюда, чтобы покурить, но я прихожу сюда уже много лет, и тут ничего не менялось, так что думаю, они больше этого не делают, — внезапно его лицо хмурится. — Если люди узнают об этом месте, они начнут запирать дверь.
Я смотрю на него мгновение, прежде чем отвернуться. Он не привел бы меня сюда, если бы думал, что я сдам его.
— Я не собираюсь сдавать твое местечко, Нико. У меня есть своё, и я бы разозлилась на твоем месте.
— Чердак слева от театральной сцены.
Моя голова резко поворачивается в его сторону.
— Откуда ты знаешь?
Он ничего не говорит, но продолжает смотреть с намеренной пустотой.
— Это Трент тебе сказал?
Он сильно моргает, и медленно наклоняется вперед, кладя руки на колени, потом произносит свой вопрос ледяным тоном:
— А откуда Трент может знать?
Мою кожу покалывает от внезапной перемены в нем. Странно, выражение его лица остается совершенно пустым, но глаза… Гнев? Разочарование?
Может быть.
— Ты же знаешь, что наши мамы дружат.
— И это значит, что он знает, куда ты ходишь, когда злишься или раздражаешься, или просто хочешь отдохнуть от необходимости все время притворяться идеальной? — он сплевывает, делает вид, что знает и понимает, что происходит в моей голове.
Я не обращаю внимания на внезапно сгустившийся воздух вокруг нас.
— Я далека от совершенства, — защищаюсь я, эмоционально меняя тему.
— Я знаю, — быстро отвечает он. — Именно поэтому я и сказал «притворяешься».
Я свирепо смотрю на него.
— Я не притворяюсь.
— Притворяешься, — бросает он вызов. — Ты всегда рано приходишь в школу и не уходишь допоздна. У тебя отличные оценки, идеальная посещаемость. Ты здороваешься со всеми, кого видишь, предлагаешь помочь всем, хотя у тебя на это даже нет времени, — он наклоняет голову. — Ты улыбнулась и помахала цыпочке, которую твой краш хочет трахнуть или уже это сделал.
— Ты говоришь обо мне как о каком-то охотнике за похвалами. Я не такая.
— Неужели все, что я сейчас сказал, неправда?
Мои губы сжимаются в тонкую линию, и я отвожу взгляд.
Я не собираюсь говорить ему, что должна хорошо себя вести, чтобы успокоить маму, или что я хочу убраться к черту из своего дома и иметь возможность сказать, что я сделала это сама.
