создать систему правосудия. Только два имеют религиозное содержание: запрет на богохульство и отказ от идолопоклонства. Требование почитать Бога отсутствует.
Само по себе это неудивительно. До тех пор пока человек не обладал знаниями о Боге, как мог он его почитать? Однако все обстоит сложнее: если человек не знал о Боге, как можно было предписывать ему не богохульствовать и не поклоняться идолам? Исторически в отношении поколения Ноя эти два негативных предписания не имеют смысла [39]. Однако если рассматривать утверждения Талмуда не как историческую истину, а как этически-религиозную концепцию, тогда видно, что раввины сформулировали принцип, в котором «негативная теология» понимается не в том смысле, какой придавал этому понятию Маймонид, а именно как запрет богохульства и поклонения идолам, – это все, что требуется от сынов Ноя. Эта конкретная цитата из Талмуда говорит только о том, что два указанных предписания были важны для времен, предшествовавших явлению Бога Аврааму, и это не исключает возможности того, что после этого события почитание Бога стало обязательной нормой для всего народа. Однако в раввинской литературе может быть найдена и другая концепция, концепция «праведников в народах мира», праведных язычников (hasidei umot ha-olam
), указывающая на то, что это не так. Эта группа определяется как те, кто выполняет семь предписаний Ноя. Главное в этой новой концепции то, что говорится о них: «Праведные среди язычников имеют место в будущем мире» (Тосефта, Санхедрин, XIII, 2). Это «место в будущем мире» – традиционный термин, означающий спасение, обычно употребляемый в отношении всех евреев, живущих в соответствии с заповедями Торы. Легальную формулировку приводит Маймонид: «Язычник, который принимает семь заповедей [Ноя] и скрупулезно соблюдает их, есть „праведный язычник“ и получит долю в будущем мире».
Что же в конце концов означает эта концепция? Человечество для своего спасения не нуждается в почитании Бога. Все, что требуется, – это не богохульствовать и не поклоняться идолам. Так мудрецы разрешили конфликт между мессианской идеей о том, что все люди будут спасены, и неприязнью к привлечению прозелитов. Общее спасение не зависит от приверженности иудаизму, оно даже не зависит от почитания Бога. Человеческая раса достигнет благословенности при условии, что не будет почитать идолов и богохульствовать. Это практическое приложение «негативной теологии» к проблеме спасения и объединения человечества. Если людям удастся достичь единения и мира, то даже общее почитание единого Бога необязательно [40].
Однако разве не нелогично, что тем, кто не верует в Бога, запрещается богохульствовать? Почему считается добродетелью не проклинать Бога, если я в него не верю? Мне представляется, что это очевидное возражение упрощает вопрос в силу излишне буквального понимания. С точки зрения библейской и постбиблейской традиции нет сомнения в том, что Бог существует. Если человек богохульствует, он оскорбляет то, что символизирует концепция Бога. Если он просто не поклоняется Богу, на взгляд верующего это может быть следствием невежества и не означает нападок на концепцию Бога. Нужно также помнить, что в еврейской традиции богохульство обладает специальным значением нарушения мощного табу. Отказ от богохульства, по-моему, параллелен отказу от идолопоклонства: в обоих случаях человек избегает положительной ошибки, даже несмотря на то, что для деиста он в полной мере не воспринял истины.
Как мы видели, в еврейской традиции подражание действиям Бога заменило знание сущности Бога. Следует добавить, что Бог действует в истории и в истории являет себя. Эта идея имеет два следствия: во-первых, вера в Бога предполагает интерес к истории, а если использовать это слово в самом широком смысле, политический интерес. Этот интерес к политике ясно виден в словах пророков. В отличие от ученых Дальнего Востока пророки мыслят в исторических и политических терминах. «Политических» в данном случае означает, что они озабочены историческими событиями, влияющими не только на Израиль, но и на все народы земли. Более того, это означает, что критерии оценки исторических событий являются духовно-религиозными: справедливость и любовь. По этим критериям оцениваются народы, как индивиды оцениваются по их действиям.
Мы рассмотрели исторические причины того, что евреи дали имя «Бог» неизвестному, на которого обычный человек должен равняться, чтобы в полной мере стать человеком. Они довели свои рассуждения до того, что Бог перестал быть определяемым по каким-либо положительным атрибутам своей сущности. Место теологии заняли предписания правильной жизни – как для индивидов, так и для народов. Хотя логически следующим шагом должно было бы быть создание системы, где не было бы Бога, для выразителя деистически-религиозных взглядов это сделать невозможно без утраты своей идентичности. Тот, кто не может принять концепцию Бога, оказывается вне системы концепций, составляющих еврейскую религию. Такой человек, впрочем, может быть очень близок по духу еврейской традиции при условии, что задача «правильной жизни» станет его главной целью, хотя эта «правильная жизнь» будет представлять собой не выполнение ритуалов и следование специфически еврейским предписаниям, а действия в духе справедливости и любви в соответствии с современным образом жизни. Он оказался бы близок к буддистам и к тем христианам, которые, как аббат Пир [41], говорят: «Сегодня имеют значение различия не между верующими и неверующими, а между теми, кто проявляет заботу, и теми, кто равнодушен».
Прежде чем закончить эту главу, нужно рассмотреть еще один вопрос, уже возникший, возможно, у многих читателей. Если я определю сущность еврейской религиозной системы как imitatio dei [42] вместо теологии, разве не предположу я этим, что иудаизм – это, по сути, этическая система, требующая от человека справедливости, правдивости и сочувствия? Не является ли иудаизм этической, а не религиозной системой?
На этот вопрос существуют два ответа. Первый может быть найден в концепции halakhah (
) [43], согласно которой человек должен действовать не только в соответствии с общими принципами справедливости, истины и любви, но и освящать каждое свое действие, пронизывать его религиозным духом. «Правильность» касается всего: следует произносить утреннюю молитву, благословлять пищу, любоваться океаном и первым весенним цветком, помогать бедным, посещать больных, не ставить другого в неловкое положение в присутствии посторонних.
Однако даже такое понимание халахи может толковаться как просто очень расширенная система «этической культуры». Все еще сохраняется вопрос, является ли иудаизм, несмотря на сильный акцент на глобальной этике, чем-то большим, чем этическая система.
Прежде чем обсуждать различие между этичным (хорошим) человеком и человеком религиозным, требуется в большей степени прояснить проблему этики. Важно провести различие между авторитарной и гуманистической этикой [44]. Авторитарная совесть (фрейдовское супер-эго) – это голос интернализованного авторитета, такого как
