с Сарой Граса да Силва из Лиссабонского университета проанализировали множество историй, проследив эволюцию 275 народных сказок. Выяснилось, что некоторые из них имеют очень древние корни. Например, «Румпельштильцхен» и «Красавица и чудовище» могли появиться более 4000 лет назад. Это значит, что они ровесники индоевропейских языков, на которых их рассказывают. Хотя многие народные сказки в итоге распространились очень широко, Теграни и да Силва обнаружили также признаки локальной конкуренции между сказителями. «Похоже, географическая близость негативно влияла на распространение сказок, – отмечают исследователи. – И это значит, что общины скорее отвергали, чем принимали сказки своих соседей» [544].
Народные сказки часто отражают традиции той или иной страны, даже если оригинальная история пришла издалека. Собирая коллекцию традиционных немецких сказок, братья Гримм заметили их сходство со сказками многих других народов, от индийцев до арабов. Филогенетический анализ подтверждает, что заимствования носили массовый характер. «В устной традиции какой бы то ни было страны нет ничего уникального, – говорит Теграни. – В сущности, они все глобализированы».
Почему люди вообще начали рассказывать сказки? Одно из объяснений состоит в том, что сказки помогают сохранять и передавать полезную информацию. В племенах охотников и собирателей умение рассказывать сказки ценится очень высоко, и вполне логично предположить, что сказки укоренились в культуре на ранних этапах человеческой истории, поскольку хорошие рассказчики были более привлекательными партнерами [545]. Существует две теории, объясняющие, какая именно информация из сказок была наиболее ценна. Одни исследователи считают, что важнее всего сказки, связанные с выживанием: людям всегда была нужна информация о том, где найти еду и где их поджидает опасность. Это объясняет, почему лучше всего запоминаются сказки, вызывающие такие эмоции, как отвращение; никто не хочет отравиться и умереть. Другие специалисты утверждают, что жизнь человека состоит из социальных взаимодействий, поэтому в сказках наиболее полезна именно социальная информация. Значит, мы лучше запоминаем подробности взаимоотношений и действия, нарушающие социальные нормы [546].
Чтобы проверить эти теории, Теграни и его коллеги провели эксперимент по распространению городских легенд. Их исследование напоминало детскую игру в испорченный телефон: один человек рассказывал историю другому, тот – следующему и так далее; финальная версия легенды показывала, что именно запоминают люди. Выяснилось, что истории, содержавшие социальную информацию или информацию о выживании, запоминались лучше нейтральных, причем более предпочтительной оказалась социальная информация.
На успех сказок влияют и другие факторы. Эксперименты наподобие «испорченного телефона» показали, что по мере распространения истории сокращаются и упрощаются: люди запоминают суть, но забывают подробности. Успеху способствуют неожиданные повороты сюжета. По некоторым данным, лучше запоминаются неочевидные и парадоксальные ходы. Однако здесь нужен баланс: элементы неожиданности должны присутствовать в разумных пределах. Успешная народная сказка обычно содержит множество привычных элементов в сочетании с парой абсурдных ходов. Вспомним историю о Златовласке: девочка осматривает чужой дом, где живет семья – отец, мать и ребенок. Неожиданность здесь состоит в том, что это семья медведей. Действием этого нарративного приема также можно объяснить популярность конспирологических теорий, в которых реальным событиям дается неожиданная трактовка [547].
Важное значение имеет и структура повествования. «Златовласка» обязана своей популярностью не девочке, а трем медведям. Именно они превращают сказку в последовательность запоминающихся триад: три миски с кашей (слишком горячей, слишком холодной и в самый раз), три кровати (слишком мягкая, слишком жесткая и та, что надо) и так далее. Этот риторический прием называется «правилом трех», и к нему издавна прибегали политические деятели, от Авраама Линкольна до Барака Обамы [548]. Почему триады обладают такой силой? Возможно, это связано с их математической ролью: как правило, нам нужно знать не менее трех элементов последовательности, чтобы установить закономерность (или ее отсутствие) [549].
Закономерности также помогают распространяться отдельным словам. По мере развития языка новым словам часто приходится конкурировать со старыми, чтобы занять их место. В таких ситуациях люди чаще предпочитают слова, подчиняющиеся логичным правилам. Например, в английском языке глаголы в прошедшем времени часто оканчиваются на – ed, поэтому вполне логично, что старая форма прошедшего времени smelt уступила место smelled, а wove постепенно превратилось в weaved [550].
Однако эволюция некоторых слов шла в обратном направлении. В 1830-е годы люди, говоря о зажженной свече, использовали глагол lighted, а сегодня мы употребляем другую его форму – lit. Почему эти неправильные глаголы обошли в конкурентной борьбе правильные? Группа биологов и лингвистов из Пенсильванского университета считает, что это может быть связано с определенными рифмами. Исследователи обратили внимание, что в середине XX века американцы начали употреблять dove вместо dived в качестве формы прошедшего времени глагола to dive (нырять). Примерно в то же время набирали популярность автомобили, и люди привыкали к употреблению слов drive и drove (управлять машиной). Аналогичным образом люди начали использовать формы lit и quit вместо lighted и quitted в тот период, когда слово split стало активно употребляться в значении «расстаться».
Существует два пути распространения новых слов и историй. В одном случае слова (или истории) передаются от поколения к поколению, порой немного изменяясь в процессе; это называется вертикальной передачей. В другом случае сказки (или лексика) разных групп людей смешиваются при жизни одного поколения; это горизонтальная передача. Да Силва и Теграни выяснили, что при распространении сказок были задействованы оба пути, но чаще всего главную роль играла вертикальная передача. Однако в других сферах жизни может преобладать горизонтальная передача. Разработчики компьютерных программ часто используют уже существующие строки кода, потому что им требуется та или иная полезная функция и они хотят сэкономить время. С эволюционной точки зрения это означает, что компьютерный код «путешествует во времени», когда фрагменты старых программ или языков вдруг появляются в новых [551].
Когда фрагменты сказок или компьютерного кода смешиваются при жизни одного поколения, становится трудно построить эволюционное дерево, в точности отражающее реальность. Если кто-то из родителей рассказывает ребенку сказку, которую традиционно рассказывали в семье, а затем ребенок включает в нее фрагменты семейных сказок своих друзей, новая история становится сплавом разных вариантов. С аналогичной проблемой сталкиваются биологи. Так, вспышка свиного гриппа в 2009 году началась после того, как гены четырех вирусов – птичьего гриппа, человеческого гриппа и двух разных штаммов свиного гриппа – смешались в организме одной свиньи в Мексике, в результате чего возник новый гибридный вирус, распространившийся среди людей [552]. Один ген у него был как у вируса гриппа человека, другой – как у циркулирующих штаммов птичьего гриппа, остальные – как у вирусов свиного гриппа. А в целом этот вирус не был похож ни
