настоянием в том, что он должен быть безымянным Богом.
Бог, являющий себя в истории, не может быть представлен каким-либо звуком – т. е. именем – или изображением в камне или дереве. Этот запрет на любой вид представления Бога ясно выражен в десяти заповедях: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли» (Исх. 20:4). Эта заповедь – один из самых фундаментальных принципов еврейской «теологии».
Хотя Бог обозначен парадоксальным именем «Безымянный», даже это «имя» не должно произноситься «всуе», как и сказано в десяти заповедях. Нахманид в своем комментарии объясняет это «всуе» как «напрасно»; позднейшая еврейская традиция и религиозная практика проясняют, что означает это «напрасно». Доныне существует запрет произносить Eheyeh; следует заменять его на Adonai, что означает «Мой господин», однако нельзя даже и это имя произносить, кроме как в молитве или при чтении Писания, заменяя на Ahem
(первая буква от Adonai плюс слово shem, означающее просто «имя»), когда говорится о Боге. Правоверный еврей, даже когда пишет на иностранном языке, например на английском, напишет G’d, чтобы не употреблять имя Божье (God) всуе. Другими словами, в соответствии с еврейской традицией библейский запрет на любое представление Бога и произнесение его имени всуе означает, что можно обращаться к Богу в молитве, но нельзя говорить о Боге, чтобы избежать превращения его в идола [18]. Следствие этого запрета будет обсуждаться ниже применительно к возможности существования «теологии».
Эволюция концепции Бога как племенного вождя к понятию безымянного Бога, изображение которого запрещено, нашла свою самую развитую и радикальную формулировку пятнадцатью столетиями позже в теологии Моше Маймонида (1135–1204), одного из самых выдающихся и влиятельных еврейских ученых и самого значительного еврейского философа – или теолога – Средних веков. В своем основном философском труде «Путеводитель колеблющихся», написанном на арабском языке, он развивал «негативную теологию», утверждающую непозволительность использования положительных атрибутов при описании сущности Бога, а таких, как его существование, жизнь, сила, единство, мудрость, воля и т. д., хотя в отношении Бога допустимо употреблять атрибуты действия.
Маймонид говорит: «Мудрейший человек, наш учитель Моисей, спросил у Бога о двух вещах и получил ответ, касающийся обеих. Одна из этих просьб была просьбой позволить узнать Его атрибуты. В ответ Бог пообещал, что Он позволит Моисею узнать все Его атрибуты, которые есть не что иное, как Его действия. Он также сказал Моисею, что Его истинная сущность не может быть познана, и указал на способ, благодаря которому Моисей мог бы получить полнейшее знание о Боге, доступное человеку» [19].
Маймонид проводит различие между тем, что должно сообщаться невежественным простым людям, и тем, что должны знать лица, имеющие философское образование. Первым достаточно сказать, что им следует удовлетвориться знанием того, что Бог един и нематериален, не подвержен внешним влияниям и не может быть сравнен ни с чем, кроме самого себя.
Однако когда Маймонид обсуждает концепцию Бога с теми, кто не простодушен, он заключает: «Вы должны понимать, что Бог не обладает неотъемлемыми атрибутами в какой-либо форме и в каком-либо смысле и что отрицание телесности предполагает отрицание неотъемлемых атрибутов. Те, кто верует, что Бог един и обладает многими атрибутами, на словах признают единосущность, но предполагают множественность в мыслях» [20].
Вывод, к которому приходит Маймонид, таков: «Таким образом, ясно, что Он не обладает никакими позитивными атрибутами. Негативные атрибуты, впрочем, это те, которые необходимы, чтобы указать уму на истину, в которую мы должны верить в отношении Бога, потому что они, с одной стороны, не предполагают никакой множественности, а с другой – передают человеку высочайшее из возможных знание Бога» [21].
Положение Маймонида о том, что никакой позитивный атрибут не может приписываться сущности Бога, ведет к очевидному вопросу, который Маймонид излагает следующим образом:
«Может быть задан следующий вопрос: поскольку нет возможности обрести знание об истинной сущности Бога и поскольку также было доказано, что единственное, что человек может понять в Нем, есть факт Его существования, а все позитивные атрибуты неприемлемы, как было показано, каково различие между теми, кто обрел знание Бога? Не должно ли знание, полученное нашими учителями Моисеем и Соломоном, быть таким же, как то, что обретено любым из низкого уровня философов, потому что к этому знанию ничего уже нельзя добавить? Однако, с другой стороны, теологами и философами признано, что может существовать огромное различие между двумя людьми в отношении обретенного ими знания Бога. Знайте, что так оно и есть: те, кто обрел знание Бога, сильно отличаются друг от друга… Вам должно быть ясно, что каждый раз, найдя доказательство отрицания какой-либо вещи в отношении Бога, вы делаетесь более совершенными, тогда как с каждым дополнительным позитивным утверждением вы следуете за своим воображением и отходите от истинного знания Бога» [22].
Это обсуждение Маймонид завершает замечанием о том, что псалом, гласящий: «молчание – лучшая хвала Тебе», лучше всего выражает идею неадекватности позитивных атрибутов [23].
Как мы видели, доктрина Маймонида об атрибутах включает два взаимопроникающих аспекта: «атрибут действия и доктрину негативных атрибутов» [24]. Он стремится освободить концепцию Бога от всех темных мест и отказывается от всех позитивных атрибутов сущности, потому что они предполагают такие затемнения. Однако он менее радикален, чем греческие неоплатоники, чьей доктрине он следовал, поскольку снова вводит позитивные атрибуты как определенную меру, хотя и не в формальной структуре своей мысли. Так, например, если мы говорим, что Бог не бессилен, мы подразумеваем, что Бог всемогущ. То же самое верно для всех отрицаний отсутствия чего-либо. По этой причине теория негативных атрибутов Маймонида вызывала возражения в Средние века со стороны философов, которые утверждали, что она «косвенно ведет к утверждению тех самых атрибутов, которые, по Маймониду, не должны напрямую быть утверждены Богом. Отрицая его [Бога] неведение, мы на самом деле подтверждаем его знание, отрицая его слабости, мы на самом деле подтверждаем его силу» [25].
Ю. Гутман подводит итог: доктрина Маймонида «отрицания отсутствия просто дает нам возможность сказать, что сущность Бога включает в себя совершенства, так или иначе соответствующие качествам знания, воли и силы, но суть которых остается неопределенной» [26]. Хотя это приемлемая интерпретация, она не меняет того факта, что формально структура мысли Маймонида не отличается от положений греческих неоплатоников, согласно которым сущность Бога непознаваема. Здесь, как и в других аспектах учения Маймонида, видны некоторые противоречия, возможно, связанные с противоречиями
