исполняли) нелетающий крапивник (стефенский кустарниковый крапивник, или траверзия) и нелетающие насекомые – гигантские цикады уэта. Все они произошли от крылатых предков.
Во-вторых, птицы “обнаруживают”, что крылья не нужны, если на твоем острове нет хищных млекопитающих. По-видимому, именно это произошло на Маврикии с птицами додо и на соседних островах с их нелетающими родственниками, произошедшими от каких-то летающих голубей.
Я не просто так заключил слово “обнаруживают” в кавычки. Понятно, что предки-голуби, едва высадившись на Маврикии или Родригесе, не огляделись вокруг и не сказали: “Ой, ну надо же, никаких хищников, давайте атрофируем крылья”. На самом деле на протяжении многих поколений происходило другое – те особи, гены которых делали их крылья несколько меньше среднего, добивались большего успеха. Вероятно, потому, что экономили на их отращивании. Поэтому они могли позволить себе вырастить больше детей, которые унаследовали слегка уменьшенные крылья. Таким образом со сменой поколений крылья постоянно уменьшались. Одновременно тела голубей становились крупнее. Это можно считать перераспределением в другие части организма ресурсов, сэкономленных на отращивании крыльев. Полет расходует много энергии, и вполне логично пустить ее на другие цели, в том числе на увеличение размеров. Однако островные животные в целом склонны в ходе эволюции становиться крупнее, поэтому, видимо, дело не только в этом. А в некоторых случаях островные виды уменьшаются, и это обескураживает. Как мы узнаем далее, высказывалось предположение, что виды, прибывшие на остров уже крупными, склонны уменьшаться, а те, кто был маленьким, склонны расти.
Единственными животными, способными колонизировать отдаленные острова, нередко становятся летучие мыши. Однако я не знаю ни одного примера, когда летучие мыши утратили способность летать. По-моему, это удивительно. Казалось бы, к летучим мышам можно применить ту же логику, которая стоит за эволюционным развитием множества нелетающих птиц на островах. Мне приходит в голову, что их просто не заметили – такое тоже нельзя исключать. Может быть, в будущем молекулярные генетики откроют островной вид землероек, который, как окажется, вышел (в эволюционном смысле) из среды летучих мышей. Предаваться таким размышлениям очень увлекательно. Пока складывается впечатление, что мы заблуждаемся, но всегда есть вероятность, что в дальнейшем исследования подтвердят нашу правоту. И не такое случалось. Кому до зарождения молекулярной генетики могло прийти в голову, что киты зародились среди парнокопытных животных? Бегемоты ближе к китам, чем к свиньям! Киты – парнокопытные, даже если у них больше нет копыт!
Возможно, додо утратили крылья из-за отсутствия хищников. Но увы, бедные птицы не пережили нашествия моряков в XVII веке. Предполагают, что слово “додо” происходит от португальского слова “дурачок”: додо не убегали от моряков, которые забивали их палками ради забавы. Однако резонно предположить, что на самом деле не убегали они потому, что до этого на острове не было никого, от кого стоило бы убегать – по той же причине, по которой их предки когда-то утратили крылья. Вероятно, их вымирание было вызвано более важными причинами, чем обычай забивать их палками ради развлечения или охотиться на них ради мяса (по свидетельствам современников, они были невкусные). Религиозные беженцы, крысы и свиньи, прибывшие на кораблях, вступали с додо в пищевую конкуренцию и ели их яйца.
РАСПРАВИТЬ КРЫЛЬЯ ДЛЯ ПРОСУШКИ
Предки галапагосских нелетающих бакланов прилетели на архипелаг на крыльях, таких же больших и с таким же прекрасным оперением, что и у материковых бакланов. На новом месте крылья с течением эволюционного времени уменьшились. Однако галапагосские бакланы и сегодня придерживаются обычая предков и сушат крылья после рыбной ловли.
Галапагосские нелетающие бакланы, очевидно, произошли от бакланов, прилетевших на острова с материка, а их потомки утратили крылья. У всех бакланов есть обычай после рыбной ловли держать крылья раскрытыми для просушки. Это важно, потому что после ныряния крылья намокают, и летать на них невозможно. У большинства водяных птиц этого не происходит, поскольку они смазывают перья жиром. Галапагосские бакланы сушат крылья, хотя не летают. Добавлю, что не все орнитологи согласны, что бакланы раскрывают крылья исключительно ради просушки – возможно, у них есть и другие причины.
ГЛОТАЛИ ЛИ ФОРОРАКОСЫ ДОБЫЧУ ЦЕЛИКОМ?
Перепуганной капибаре грозит опасность окончить свои дни в утробе грозной птицы фороракоса. Чтобы получить представление о масштабе, вспомним, что капибары – это гигантские морские свинки размером с овцу. Фороракосы давно вымерли (вероятно, вы были рады это узнать). Капибары до сих пор с нами (вероятно, вы были точно так же рады это узнать).
Додо и галапагосские бакланы утратили крылья относительно недавно – в последние несколько миллионов лет. Страусы и им подобные лишились крыльев гораздо раньше, и произошло это, вероятно, на давно забытых островах, куда их предки прилетели на полностью развитых крыльях. Однако они усохли до коротеньких отростков. А в случаях новозеландских моа (вымерших) и вовсе исчезли. Остаточные крылья нужны страусам и для того, чтобы хвастаться перед другими страусами, а отчасти – чтобы рулить и удерживать равновесие на бегу, это особенно необходимо, когда бегаешь так быстро, как страусы. Предполагают, что крылья страусам помогают подтормаживать, подобно тому, как некоторые воздушные суда выпускают парашют, когда садятся на лед или на короткую взлетно-посадочную полосу. Крылья нанду, южноамериканских родичей страусов (которых Дарвин и в самом деле называл страусами), пропорционально несколько крупнее, но летать на них невозможно. Нанду и страусы – родственники австралийских эму и вымерших новозеландских моа – относятся к надотряду бескилевых, или бегающих, птиц (Ratites), как и киви. Фороракосы и их родственники, которые вымерли всего лишь два миллиона лет назад в Южной Америке, не относятся к надотряду Ratites. Фороракосы были прожорливыми хищниками, вполне заслужившими свое прозвище “ужасные птицы”. Крупнейшие из них достигали трех метров ростом. Бескилевые – в основном вегетарианцы, с маленькой головой и тонкой шеей. А фороракосы, которых было много видов, обладали крупными головами и массивными шеями. Невольно воображаешь, что они глотали добычу целиком, как делают другие птицы. Может быть, даже капибару – животное, напоминающее гигантскую морскую свинку. Взрослая капибара может быть и метр в длину, то есть не уступает габаритами взрослой овце. Многие видели, как чайки целиком глотают кроликов, а также птенцов из соседних гнезд в колонии чаек. В Южной Америке жили когда-то и гигантские морские свинки величиной с бегемота. Теперь они вымерли, однако, хотя они и были современниками некоторых фороракосов, можно предположить, что те не могли их глотать из-за крупных размеров, по крайней мере не целиком.
