– Если человек отключается от программы, откуда известно, что смертность сто процентов? – раздался противный голос бесстрашного Синто. Этот зануда, судя по всему, ничего не боится: ни черта, ни даже Софи Рейвен с компанией.
– Закономерный и логичный вопрос. Ответить, к сожалению, не могу. Разглашать или нет такие подробности, я не решаю. Задайте его господину Пирру, в крайнем случае – Агаресу, – все тем же спокойным голосом ответила Рейвен. Помолчав еще немного, она попросила всех рассесться по своим рабочим местам, чтобы можно было начать стажировку.
Новость об эпидемии вполне можно было бы отнести к разряду мировых. Поражало то, с каким спокойствием и безразличием к ней отнеслась одна из Основательниц Единого государства. Такое ощущение, что она ежедневно о таком узнает. Все мы еще долго пребывали в шоке. Впрочем, тупое и бессмысленное перестроение линий судьбы вскоре окончательно уничтожило все посторонние мысли.
– Не грусти, Морган, скоро вас обучат проходить лабиринты будущего, это что-то вроде нашего теста. Намного интереснее, в общем, – прошептала Анни, откидываясь на спинку стула.
– Надеюсь… – пробормотала я, пытаясь придумать, как повысить работоспособность какой-то дурочки, не желающей заниматься ничем, кроме просмотра видеоиллюзий. – Это ж надо, в первый день работы началась эпидемия.
– Везет как утопленнику, – хмыкнула Анни. – Хоть контакт рекомендовали?
Я помотала головой.
– Та же история, – потянулась Анни, – видимо, мы слишком чувствительные особы, еще работоспособность понизиться. Будем целыми днями ногти пилить и капризничать, как та дурочка Кроцелла. Кстати, было бы забавно, если бы Бала тебе рекомендовали.
– Почему?
– Потому что ты бука, а он весь из себя неприступный герой. Такие истории всем нравятся. Тут же переплюнула бы Линча во всех рейтингах.
– Да меня растерзают здесь быстрее, чем мое имя в рейтинге окажется, – хмыкнула я.
– Так у Бала и пистолет есть, защищать должен, – развеселилась Анни. – Интересно, тут можно как-нибудь запросить твою карту будущего? Я сейчас все быстро нарисую… – Анни даже в ладоши хлопнула от энтузиазма.
Тут с другой стороны послышалось недовольное покашливание Астреи. Черт. Совсем забыла, что она сидит рядом. Разговор с Анни немного разрядил обстановку, но к концу того дня я все равно мечтала о смерти. Как же хорошо, что жить мне осталось меньше десяти лет. Было бы здорово, если бы нас просто заставляли работать один день, а потом расстреливали всех к чертовой матери. На следующий день пускай мучаются другие. Правда, рано или поздно возникнет нехватка кадров… Я старалась просчитать лучшее решение, учесть все рекомендации и проценты, выбрать оптимальный вариант. Более всего я боялась того, что мне придется выбрать смерть. Рано или поздно каждому из нас приходилось выбирать смерть. Во имя Всеобщего Счастья.
Уже на следующий день новость об эпидемии распространилась по всему центру поддержки. Нам объявили о том, что жалобы на плохое самочувствие нужно рассматривать в особом порядке. Доселе Касси успешно справлялась со всеми угрозами эпидемий еще до их начала, но не в этот раз. Зараженные просто выпадали из поля действия. Их жизни неуловимым образом исчезали из программы «Кассандра».
Поначалу все это даже казалось интересным. Ну а потом эпидемия стала просто данностью. Люди постарше продолжали обсуждать эту новость, так как для них она оставалась чем-то из ряда вон выходящим, ну а меня больше волновал тот факт, что работать приходилось локоть к локтю с Астреей. Ежедневно приходилось видеть Макса, который упорно делал вид, что не знает меня. Рекомендованного контакта у меня в карте так и не появилось, поэтому приходилось вдвойне паршиво.
Учеба и стажировка проходили параллельно. Во имя Всеобщего Счастья государство заботилось, чтобы наши организмы работали на пределе возможного. Поэтому сил на то, чтобы лишний раз вздохнуть, у меня просто не оставалось.
Если честно, до определенного момента я старалась просто не задумываться над тем, почему здесь не доживают до двадцати пяти. Предпочитала думать, что специально выбирают, так сказать, скоропортящихся людей. В конце концов, как ты думаешь, так и есть на самом деле. Просто потому, что само по себе слово «реальность» весьма эфемерно. Лабиринты очень доходчиво это объясняли.
В основном приходилось корректировать совсем простые вещи. Лабиринт будущего был вершиной работы центра. Его прохождение давало максимальную корректировку из возможных. Проблема заключалась в том, что этому нельзя было научиться. Ни одно знание формул не гарантировали тебе удачи. По словам Анни, ошибка могла привести в ловушку сознания. Что это такое, она не пояснила.
Через месяц после начала стажировки, все изменилось. Когда я прибежала в центр, народ уже внимал словам Томаса Пирра. Его жесткое лицо отражалось сейчас в тысяче экранов. Сам же он стоял на небольшом возвышении в самом конце зала. Я попыталась найти глазами кого-то знакомого. Ни Анни, ни Макса, ни даже Астреи видно не было. Метрах в десяти от меня я заметила две высоких фигуры. Андрас и Гасион. Эти двое все меня пугали. Гасион, когда был без Андраса, опасений не вызывал, но вот Андрас совсем другое дело. Казалось, что он в любую секунду готов тебя застрелить. Чуть поодаль от них я заметила маленькую и сосредоточенную Анни. В толпе ее было очень сложно увидеть. Слушая вполуха Пирра, стала пробираться к Анни.
– … В целях борьбы с эпидемией первый уровень постановил изменить правила корректировки будущего. Теперь все жизни нужно изменять по максимальной траектории. Уровень счастья и длительность жизни в качестве критерия можно больше не учитывать, – завершил свое объявление Пирр. По его лицу было видно, что он сам не рад этому «постановлению первого уровня».
По залу стали о чем-то тихо перешептываться.
– Это означает море ловушек, – пробормотала Анни.
– Может, наконец, объяснишь подробнее, – разозлилась я.
– Думаю, сегодня увидишь, – пожала плечами Анни. – Пирр никогда не вмешивался в дела центра…
В этот момент я заметила одного не в меру любопытного оператора, решившего поснимать зал, и приложила палец к губам. Не стоит проявлять такое неуважение к Пирру. Если он увидит в новостной хронике, как мы нагло переговариваемся, ничего хорошего точно не будет.
Поговорить нам так и не удалось. Тут же было приказано приступить к лабиринтам. Даже операторы еще не успели собрать свою аппаратуру. Я машинально включила очередную карту и загрузила лабиринт. Рассчитывать теперь было особенно нечего. Ни срок жизни, ни уровень счастья никого больше не волнует. Только общественная польза.
Один поворот, другой, воспоминания, страхи, мечты… Начало казаться, что эта карта бесконечна, когда я все-таки вырулила на нужный уровень общественной пользы. Можно было закончить, но путь продолжался. Новые повороты, мечты, надежды, а вот и рекомендованный контакт…
Когда я открыла глаза, на меня с интересом смотрели все люди из центра поддержки. Справа и слева стояли операторы с камерами. В первом ряду я увидела Гасиона. Тот выжидательно смотрел на меня, как будто готов был сейчас же броситься в драку.
– Я что-то не то сделала? – непонимающе спросила я, пытаясь унять срывающееся дыхание.
Тут зал разразился аплодисментами. Операторы повернули свои камеры в сторону аплодирующей толпы.
– Ты удлинила жизнь на двадцать лет, идеальная траектория, – одобрительно сказал Гасион.
Оказалось, что я первой загрузила карту, и операторы решили, что будет правильно показать начало работы центра по новым правилам. Все стали с интересом наблюдать за работой людей с камерами, а затем и за мной. Теперь я по всем рейтингам Линча обгоню.
Воображение уже стало рисовать заманчивые картины будущего, когда я обратила внимание на что-то странное, творящееся в противоположном углу центра. Операторы уже ушли, большинство людей приступило к работе, а в том углу явно намечалось новое представление. Я нерешительно встала и пошла в ту часть зала.
Народ столпился возле одного из сотрудников. Он был на несколько лет старше, работал в другом конце помещения, поэтому я даже имени его не помнила. Парень выглядел мертвенно бледным, а его тело билось в страшных судорогах.
– Что случилось? – спросила я.
– Ловушка, – ответила Анни. Она, казалось, уже потеряла всякий интерес к парню. – Так происходит, когда слишком увлекаешься коррекцией жизни. Ты же знаешь, будущее можно скорректировать, но не изменить. Как в картах. Если у кого-то перебор, он автоматически проигрывает.
С этого дня мы возненавидели людей за пределами центра. На грани ловушки оказывался каждый. Часто удавалось вырулить, но не всегда. Линч однажды попался в такую.
Тогда в центре вдруг все оживились, Астрея сорвалась со стула и побежала в другой конец центра. Я поспешила за ней. На кресле в страшных судорогах бился Макс Линч. Осознание того, что это последние минуты его жизни, просто прибило к полу. Я стояла по стойке смирно, а из глаз катились слезы беспомощности. Не знаю, сколько так продолжалось, но в какой-то момент он затих. Андрас тогда приложил два пальца к его запястью, чтобы проверить пульс. Через секунду он громко возвестил:
