– Рудик! – позвала снизу Ирина, щурясь от яркого июньского солнца, так как пришлось высоко задрать голову, чтобы увидеть брата.
– Иришка, стой там, сейчас спущусь.
Высокий, темноволосый подросток спустился с голубятни за сестренкой, чтобы помочь ей взобраться по ступенькам к клетке с голубями, страшно все-таки было за нее, и брат считал, что лучше помочь малышке.
Взобравшись вместе на голубятню, дети предавались радости и свободе, которую пробуждал в них вид порхающих в небесной сини голубей. Каких расцветок птиц только здесь не было: белые, серенькие и черные с белыми хохолками, с черными грудками, сизые, маленькие и большие, толстопузы и тощие. Совсем как люди, самые разные. Ирине казалось удивительным, как эти птички понимают, куда надо возвращаться. Может быть, у них внутри находится маленький магнит, который неизменно тянет их к родному месту? Ирина думала, что, наверное, у нее внутри такой же магнит, который всегда будет возвращать ее в родной город, где бы она не находилась. И девочка окажется права – в каких бы самых прекрасных городах мира она ни бывала, повзрослев и став знаменитой, ее всегда тянуло в любимый город детства – Москву.
Детское беззаботное времяпровождение прервал мамин голос, звавший их к ужину. Рудик и Ирина мчались домой наперегонки, такая у них была игра. Конечно, чаще побеждал брат, но малышка не отставала, сдаваться было не в ее характере. Запыхавшиеся, но счастливые, они вбегали в квартиру, громко смеясь, обнимали вернувшегося с работы папу и усаживались за стол. Особенно дети любили, когда мама пекла пироги, как сегодня. Так вот собираться за общим столом было настоящим счастьем и не важно, что жили все они в небольшой комнатке, что места не хватало, например, для того, чтобы поставить арфу для Ирининых занятий музыкой, главное, что семья вместе.
Только в тот момент никто не знал, как сложится дальнейшая судьба каждого, сидящего за столом. Нельзя было угадать, что Петр, Иринин папа, будет фактически при смерти из-за неожиданно давшего о себе знать ранения в легкое, полученного во время войны, и что спасти его сможет только операция. По настоянию доктора он уедет в Подмосковье, где начнет новую жизнь, работая завхозом в санатории. Он проживет больше, чем предсказанные врачами полгода, но уже покинув жену Катю и детей.
В то счастливое детство даже не закрадывалась мысль, что Рудольф и Ирина пойдут разными дорогами – он будет фактически погибать на обочине жизни, а она окажется знаменитой на весь Советский Союз актрисой. Они станут чужими и абсолютно разными людьми и неизвестно, что повлияло больше – слава, в блеске которой жила Ирина, или алкогольное забвение, к которому пришел Рудик. Его жизнь скоро будут составлять дорога и водка, вот две спасительные и одновременно губящие соломинки, за которые он держался. Работа водителем в крупном издательстве, конечно, обяжет иметь хороший вид, ведь возить придется известных личностей, и Рудольф будет стараться, но как только закончится очередная смена, он, с бутылкой водки наперевес, будет спешить к мужикам в гараж.
Сегодня жизнерадостный мальчуган Рудик не знал, что однажды многочисленные запои доведут его до больничной койки. Ему тогда, можно сказать, повезет, его спасет профессионализм профессора по медицине, который вырежет больную почку брату Ирины. После операции, по настоятельной рекомендации доктора, Рудольф переедет на новую квартиру, бросив запойную работу. Этот шаг продлит ему жизнь на пять с половиной лет. Но все это произойдет еще не скоро, и пока вся семья живет настоящим, дети смотрят в будущее с надеждой и мечтами.
Правда будущее было для детей еще таким далеким, а хотелось поторопить время, быть самостоятельными и независимыми от родителей. Впрочем, старший брат раньше научился самостоятельности. Его отъезд по путевке на целину показался Ирине очень долгим, ей было скучно без его шуток и балагурства. Сегодня, наконец, Рудик вернулся домой. Девочка выбежала во двор, чтобы встретить брата, – столько нужно всего ему рассказать!
Рудик вошел в дом с загадочным видом. В руках он держал кепку, в которой что-то шуршало, как показалось Ирине. Ее глазки озорно заблестели, и она уже вертелась как юла вокруг брата.
– Подожди, не подсматривай, – говорил Рудик, задирая высоко руки, чтобы сестренка не увидела, что он принес.
– Покажи, там, что-то живое ведь, да?
– Сначала закрой глаза, так будет интересней.
Девочка вздохнула от нетерпения и досады продолжающейся загадочной игры, но все же повиновалась. Закрыв глаза, Ирина протянула руку к кепке и ойкнула, в ней было что-то колючее. Отскочив от брата, она ошеломленно смотрела на удивительное животное – все колючее, в иголочках, с черными бусинками глаз и смешно фыркает. Рудик заливался смехом, глядя на испуганную и в то же время удивленную сестру.
– Подойди, не бойся, это ежик – отсмеявшись, сказал мальчик.
Ирина подошла ближе и уже во всю рассматривала необычное существо. Бедный зверек от громкого шума, который произвели ребята, свернулся клубочком, и теперь невозможно было понять, где у него лапки, а где мордочка. Ирина перестала бояться ежа, она даже завидовала ему – как это ловко так он умеет выпускать свои иголочки в случае опасности, подпустит к себе только друга, того, кому доверяет. Почти такой же, как этот ежик, станет, повзрослев, сама Мирошниченко, выпуская свои колючки, чтобы защититься от чужих. Она была из тех женщин, которых нужно было приручать, и нельзя было приручить, если ей самой этого не хотелось. Но люди сложнее, чем ежики и порой сами себя не понимают. Сегодня, стоя перед лесным зверьком, любуясь его колючестью, маленькая Ирина понимала только одно – он должен остаться жить у них и она уговорит родителей разрешить им завести нового питомца. Правда вот уговорить уже хозяйничавших в квартире кота и собаку принять нового друга, да еще такого необычного, будет непросто. «Ну, ничего, как-нибудь подружатся!» – размышляла малышка, очарованная необычным для себя существом.
Необычными существами маленькая Ирина считала не только ежиков, но и балерин. В детском воображении эти легкие, тоненькие женщины, танцевавшие на сцене, казались феями. Представлялось, что в них есть какая-то загадка, которую Ирине во что бы то ни стало, нужно было разгадать. Она часто делилась этими мыслями с мамой, а та лишь по-взрослому объясняла, что все это пустые мечты, на самом деле быть балериной – это грандиозный труд, и если Ирина действительно хочет ею стать, то должна подготовить себя к боли и труду, труду и боли. Малышка, конечно, соглашалась, она знала, что такое «трудиться», ее уже успели закалить многочасовые уроки игры на скрипке, которыми она занималась в училище имени Гнесиных. Может быть, такое раннее тяготение к искусству, музыке и повлияло на дальнейший выбор девочки. Сегодня она выбирала балет.
Через несколько часов они с мамой пойдут в Большой театр, где объявлен набор в балетную студию. Ирине уже не терпится выйти из дома, и она скачет около мамы, накладывающей макияж перед зеркалом.
– Ну что ты скачешь, как шальная, и откуда столько энергии в тебе? – Катя вопросительно смотрела на дочь.
– Мамочка, давай, скорее, пойдем в театр, вдруг не успеем!
– Не волнуйся, уж ты обязательно вежде успеешь, – молодо рассмеявшись, женщина слегка ущипнула девочку за нос, малышка залилась смехом.
– Мамочка, ты такая красивая, как королева! – маленькая Ирина восторженно смотрела на Катино отражение в зеркале. Короткая стрижка очень шла Кате, пышные пряди огненных волос подчеркивали тонкие черты лица, выражение которого было строгим и одновременно таинственным. Катя обернулась к дочери и произнесла серьезно:
– Запомни, доченька, женщина всегда должна оставаться женщиной и держать себя в форме. Как бы ни было тяжело в жизни, никогда не нужно забывать о макияже, прическе и улыбке на лице.
Ирина согласно кивнула головой. Она понимала мамины слова и потом не раз их вспоминала, восторгаясь этой способностью мамы всегда держать себя в форме. Однажды, уже будучи известной, Мирошниченко позвонит маме, расстроенная какими-то событиями, а мама ответит на жалобы дочери: «А ну-ка соберись, приведи себя в порядок, надень самое красивое платье, накрась мордочку и вперед!». Ирина всегда будет стараться походить на свою маму, даже поместит ее фото на столик в своей МХАТ-овской гримерке.
Но пока у маленькой Ирины нет гримерной, и она стоит перед маминым столиком, сгорая от нетерпения и ожидания.
Ожидание продлилось и в балетном зале, где должны были смотреть пришедших детей. В больших зеркалах, расположенных вдоль стен, отражался солнечный зайчик. Казалось, он любуется своим отражением, и счастливый скачет по паркетному полу балетного зала. Солнечного зайчика не замечали ни взрослые, ни дети, потому что все были озабочены происходящим вокруг. Девочки и мальчики в одинаковых обтягивающих лосинах черного цвета и таких же купальниках стояли в несколько рядов. Некоторые из них боялись незнакомой обстановки настолько, что не решались пошевелиться. Другие же наоборот, старались производить как можно больше шума вокруг, чтобы на них обратили внимание. Ирина не принадлежала ни к тем, ни к другим. Она просто заняла указанное место и терпеливо ждала своей очереди. Как только комиссия была готова начать отбор, всех детей вывели в коридор, а зал закрыли. За несколькими столами остались сидеть члены приемной комиссии. Их лица выражали внимательность и сосредоточенность. Заглядывая в список, седоволосая женщина в очках называла фамилии детей и тот, кого вызвали, входил в зал. Спустя несколько минут ребенок выходил, и называлась следующая фамилия. Ждать своей очереди Ирине пришлось долго, желающих заниматься балетом оказалось много. Чтобы как-то скоротать время, она разглядывала окружающую ее обстановку. Коридор был широкий, с красной дорожкой посередине. Потолки украшены массивными люстрами, а стены в изысканной, витиеватой лепнине были словно взятыми из какой-то сказки.
