Жан Кокто - Человеческий голос

La Voix humaine de Jean Maurice Eugène Clément Cocteau (1930)

Перевод с французского Елены Якушкиной

Сценическое пространство, ограниченное рамой из нарисованных красных драпировок, представляет собой неровный угол женской спальни, это темная комната в синеватых тонах; налево видна кровать в беспорядке, направо — полуоткрытая дверь в белую, ярко освещенную ванную.

В центре, на заднике, — увеличенная фотография какого-нибудь шедевра, висящая косо, или же семейный портрет: короче, какая-то картина зловещего вида. Около суфлерской будки стоит низкий стул и маленький столик. На нем телефон, книги, лампа, бросающая вокруг беспощадно-яркий свет. Это комната, в которой произошло убийство. На полу, около кровати, лежит Женщина в длинной ночной рубашке. Она кажется убитой.

Пауза.

Женщина делает движение, меняет положение и снова застывает в неподвижности. Наконец, она решается встать, поднимается с пола. берет манто, лежащее на кровати, и, задержавшись на мгновение у телефона, направляется к двери. Едва она коснулась дверной ручки, как раздается телефонный звонок. Она бросает манто и кидается к телефону. Манто мешает ей, она отбрасывает его ногой и хватает трубку.

С этой минуты она будет говорить стоя, сидя, повернувшись спиной, анфас, в профиль, стоя на коленях за высокой спинкой кресла, положив голову на край спинки (как будто она отрезана), или откинувшись в кресле, или, наконец, шагая взад и вперед по комнате, таща за собой телефонный провод, и так до самого конца, когда она упадет ничком на кровать. Голова ее свесится с края постели, и телефонная трубка выпадет, как камень, из ее руки.

Каждая ее поза определяет ту или иную фазу этого монолога-диалога (фаза лжи, фаза телефонной неразберихи и т. д.). Нервозность проявляется не в лихорадочной быстроте, а только в изменении позы, причем каждая из них должна выражать высшую степень неудобства. Ночная рубашка. пеньюар, потолок, дверь, кресла, чехлы, абажур лампы — ослепительно-белого цвета.

Необходимо найти такое освещение (из суфлерской будки), чтобы огромная тень сидящей женщины падала позади нее на задник. Это освещение также должно подчеркивать свет, падающий из-под абажура настольной лампы. Стиль этой пьесы исключает все, что напоминает «блестящее актерское исполнение» («брио»). Автор рекомендует актрисе, которая будет играть эту роль, избегать даже намека на иронию, язвительность, колкость, свойственные оскорбленной женщине. Героиня — жертва, обыкновенная женщина, влюбленная без памяти: она только один раз прибегает к хитрости, протягивая мужчине руку помощи, чтобы он сознался в том, что солгал, и избавил ее от этого жалкого и пошлого воспоминания. Автор хотел бы, чтобы актриса производила впечатление человека, истекающего кровью, теряющего кровь при каждом движении, как раненое животное, и чтобы в конце пьесы комната казалась наполненной кровью.

Прошу также уважать авторский текст, в котором все ошибки, повторы, литературные обороты, безвкусица и пошлость тщательно выверены и распределены.

Алло, алло, алло… Да нет же, мадам, вы не туда звоните, повесьте трубку… Нет, это частная квартира. Опять… Алло!.. Но, мадам, это вы должны положить трубку… Алло, мадемуазель, алло… разъедините

… Да нет же, это не доктор Шмидт… Это ноль восемь, а не ноль семь. Алло…

Просто смешно… Ко мне звонят, я отвечаю. (Кладет трубку, продолжая держать на ней руку. Звонок.).

Алло!.. Но, мадам, что вы от меня хотите, что я могу сделать?… Почему вы говорите в таком тоне… Почему вы считаете, что виновата, я…

Ничего подобного… Ничего подобного… Алло!.. Алло, мадемуазель… Я не могу говорить. Меня все время прерывают. Линия не в порядке. Скажите этой даме, чтобы она разъединилась. (Кладет трубку. Звонок.) Алло! Это ты?… Это ты?… Да…

Очень плохо слышно… Ты так далеко, далеко… Алло!.. Ужасно… Слышишь, сколько голосов на линии… Перезвони. Алло! Пе-ре-зво-ни… Я сказала: перезвони мне… Но, мадам, положите трубку. Я вам уже сказала, что я не доктор Шмидт… Алло! (Кладет трубку. Звонок.) А! Наконец-то…

Это ты… Да… Теперь очень хорошо… Алло!.. Да… Это была просто пытка слышать твой голос через все эти голоса… Да… Да… Нет… действительно удачно… Я только что вернулась, десять минут тому назад… Ты сегодня еще не звонил?… А!.. Нет, нет… я обедала в гостях… У Марты… Сейчас, должно быть, уже четверть двенадцатого… Ты звонишь из дома?… Тогда взгляни на электрические часы… Я так и думала… Да, да, милый… Вчера вечером? Вчера вечером я сразу же легла и приняла снотворное, чтобы заснуть… Нет… одну таблетку… в девять часов… Немного болела голова, но я взяла себя в руки. Пришла Марта. Она позавтракала со мной. Я пошла за покупками. Вернулась домой. Уложила все письма в желтый портфель. Я… Что?… Держусь… Клянусь тебе… Я очень, очень мужественна… Что я делала потом? Потом я оделась, за мной заехала Марта и вот… Я только что вернулась от нее. Она была великолепна… Очень, очень добра ко мне, великолепна…

Да, у нее такой вид, но она не такая. Ты был прав, как всегда… Розовое платье и мех… В черной шляпе… Она еще на мне… Нет, нет, я не курю. Я выкурила только три сигареты… Нет, это правда… Да, да… Какой ты милый…

Ты тоже только что вернулся?… Ты был все время дома… Какой процесс?… Ах, да… Ты не должен так переутомляться… Алло! Алло! Не разъединяйте. Алло!.. Алло! Милый… Алло! Если нас разъединят, перезвони мне сейчас же… конечно… Алло! Нет… Я слушаю…

В портфеле… Все письма, твои и мои, ты можешь послать за ним, когда захочешь… Да, тяжело… Я понимаю… Но, дорогой мой, не извиняйся, это вполне естественно… это я такая глупая. Ты такой добрый… Ты такой добрый… Я сама не думала, что окажусь такой сильной… Нет, не стоит мной восхищаться. Я стала как лунатик. Я машинально одеваюсь, машинально выхожу, возвращаюсь. Может быть, завтра я не смогу быть такой мужественной… Ты?… Да нет же… нет, мой дорогой, я ни в чем не могу тебя упрекнуть… я… я… Оставь… Что?… Было бы вполне естественно… Наоборот… Мы… Мы же условились, что никогда не будем лгать друг другу, и я считала бы преступлением, если бы ты меня держал в неведении до последней минуты. Удар был бы слишком жестоким, а так у меня было время привыкнуть к мысли, понять… Какая комедия?… Алло!.. Кто?… Я разыгрываю комедию, я?… Ты же меня знаешь, я совершенно не способна… Совсем нет… Да нет… Совершенно спокойна… Ты бы заметил. … Я сказала: ты бы заметил. Разве у меня голос человека, который что-то скрывает… Нет. Я решила быть мужественной и буду… Подожди… Это не одно и то же… возможно, но ведь даже когда догадываешься, когда ждешь несчастья, все равно оно внезапно обрушивается на тебя, и ты падаешь… Не преувеличивай… У меня все-таки было время свыкнуться с этой мыслью. Ты постарался успокоить меня, усыпить… Нашей любви пришлось преодолеть слишком много препятствий. Надо было сразу решать: отказаться от пяти лет счастья или же пойти на риск. Я никогда не верила, что все устроится. Я дорого заплатила за безграничное счастье… Алло!.. безграничное… И я не жалею… Я не… я не жалею ни о чем — ни о чем — ни о чем… Ты… ты ошибаешься… ты… ты… ты ошибаешься.

Я… Алло!.. Я получила то, что заслужила. Я хотела сумасшедшего счастья и сама была сумасшедшей… Милый… Послушай… Алло!.. Милый… дай мне… Алло!.. Дай мне сказать. Не обвиняй себя. Во всем виновата я одна. Да, да… Вспомни то воскресенье в Версале и телеграмму… Да!.. Вот!.. Ведь я хотела прийти, ведь я тебе не дала произнести ни слова, это же я тебе сказала, что мне все безразлично… Нет… Нет… Нет… В этом ты неправ… Я… Я позвонила первая…

Нет, это было во вторник… во вторник… Да, уверена. Во вторник двадцать седьмого. Твоя телеграмма пришла в понедельник вечером, двадцать шестого. Ты прекрасно знаешь, что я помню эти даты наизусть… Твоя мать? Зачем?… Не стоит беспокоиться… Я еще сама не знаю… Да… возможно…

О! Нет, безусловно не сразу. А ты?… Завтра?… Я не думала, что это будет так скоро… Сейчас, одну минуту… Но это совершенно просто… завтра утром портфель будет у привратницы. Жозеф заедет за ним и возьмет… Я? Ты знаешь, может быть, я никуда не уеду, а может быть, поеду на несколько дней за город, к Марте… Он здесь. Он бродит как неприкаянный. Вчера он весь день ходил из прихожей в комнату и обратно. Он смотрел на меня, настораживался и все время слушал. Он тебя повсюду искал. Он как будто упрекал… меня за то, что я сижу и не помогаю ему искать тебя… Я считаю, что лучше тебе взять его… Если это животное должно быть несчастным… О! Я!..