ВИКТОР: Завтра-послезавтра и начну.
Пауза.
ВИКТОР: Ну что, за стол? Как-никак, праздник сегодня. Мир, труд, май! Вот за труд и выпьем, за начало ремонта.
ЛЮДМИЛА: Витя, ты что? Какой ремонт? Где?
ВИКТОР: Здесь.
ЛЮДМИЛА: Витя, ты помнишь, что Таня про психбольницу рассказывала? Мне кажется, что у них есть для этого все основания. Зачем ремонт?
ВИКТОР: Затем. Чтобы они поняли, что это серьезно. Что я останусь здесь до тех пор, пока они не пойдут на мои условия.
ЛЮДМИЛА: Твои условия? Ты забыл, что ты тут не один. И пока не на капитанском мостике. Я не хочу больше слушать твой бред о кораблях и креветках!!!
ВИКТОР: Я об этом и не говорю. Успокойся, не собираюсь я покупать пароход.
ЛЮДМИЛА: Почему тогда… Зачем все это?
ВИКТОР: Дело не только в деньгах. Меня, всю жизнь как пешку, двигали, куда хотели. За меня всё решали. Раньше выбора не было, теперь мой бюллетень из одной урны в другую бросают. Мусорную. Они нас не слышат. И слышать не хотят. Но в шахматах есть правило — если пешка доходит до последней линии, до края доски, она превращается в ферзя. Я сейчас — на предпоследней линии.
ЛЮДМИЛА: А я — уже на последней. Витя, я больше не могу.
Людмила берет сумку, в которую только что складывала свитера, все из нее вытряхивает и кладет свой халат, выходит из комнаты в ванную, возвращается с полотенцем, зубной щеткой и шампунем, все укладывает в сумку.
ВИКТОР: Ты что — серьезно?
Людмила не отвечает.
ВИКТОР: И куда же это?
ЛЮДМИЛА: Ты же сам говорил: «Временно перекантуешься». Вот я у Кати и перекантуюсь. Пока не сниму себе комнату.
ВИКТОР: Что ты снимешь? И будешь там своего ученика принимать? Ну и снимай! А я не сдамся!
ЛЮДМИЛА: Витя, нам дают хорошие деньги. Давай согласимся и закончим весь этот кошмар. В конце концов, я женщина, а не десантник.
ВИТЯ: Люда, неделя осталась, не больше! Честное слово!
ЛЮДМИЛА: Жить хочется, а не бороться, понимаешь! Жи-и-ить!
Виктор пытается ее обнять. Людмила отстраняется.
ЛЮДМИЛА: Да ну тебя! (Идет к двери.) Жду внизу две минуты. Не выходишь — уезжаю к Кате.
Виктор пытается ее задержать, но Людмила отталкивает его и уходит.
Виктор выходит на кухню, тут же возвращается, нервно ходит по комнате, запихивает в шкаф разбросанные вещи.
Раздается стук в дверь. Виктор бежит открывать. Возвращается разочарованный, вместе с Виталием.
ВИТАЛИЙ: Ты один?
ВИКТОР: Не то слово. А ты Людмилу не встретил?
ВИТАЛИЙ: Нет. (Подходит к столу, видит водку и помидоры.) Во! У тебя все готово! Посидим? Убирай свою водку. (Достает из сумки бутылку коньяка и коробку конфет.) И помидоры убери. Лучшая закуска под коньяк — чернослив.
ВИКТОР: Ты что, Бухара, пить начал?
ВИТАЛИЙ: Как тебе сказать… С твоей легкой руки.
ВИКТОР (принюхивается): Ты что — уже? Так… Ты сегодня только закусываешь. А вот у меня поводов много. А — ушла жена. Б — пролетарский праздник. В — начало ремонта. Г — гость в доме. Дорогой гость. Очень дорогой. А скоро будет еще дороже.
ВИТАЛИЙ: Как — жена ушла?
ВИКТОР: Шучу. К дочке поехала.
ВИТАЛИЙ: Ремонт — тоже шутка?
ВИКТОР: Нет, ремонт всерьез.
ВИТАЛИЙ: Тебе помощники не нужны?
ВИКТОР: Сам управлюсь.
Садятся за стол. Виталий наливает, поднимают рюмки.
ВИКТОР: За солидарность!
Выпивают.
ВИТАЛИЙ: Вот ты мне скажи — чего ты хочешь?
ВИКТОР: Опять — двадцать пять… Я хочу двести тысяч.
ВИТАЛИЙ: Не-е-ет, я не об этом. Вообще — чего ты хочешь?
ВИКТОР: Я? Жить. Как человек. И чтобы семья жила — как люди.
ВИТАЛИЙ: Чего ж не живете?
ВИКТОР: Не давали! Ты, Виталик, молодой, в другое время жить начал, тебе не понять.
ВИТАЛИЙ: Кто-то тебе мешал жить, а я за это должен расплачиваться?
ВИКТОР: Ты-то при чем? Не из твоего кармана деньги.
ВИТАЛИЙ: Много ты понимаешь, что из чьего кармана идет… А нервы? Я с вашим домом полгода вожусь! Одному район не подходит, второму — вид из окна… Третья сумасшедшая кота в сумке таскает. Я ее спрашиваю: «Вам квартира нравится?». А она: «У Барсика шерсть дыбом, нехорошо это…»
ВИКТОР: Но с Барсиком-то все удачно обошлось.
ВИТАЛИЙ: Конечно! Нашли нормальную квартиру, продавцы уже за бугор уехали. Я перед тем, как бабку туда вести, в нескольких местах валерьянки капнул. Только дверь открыл — Барсик в эту хату как рванет! Бабка его оттуда потом еле вытащила: «Кисонька, пошли домой!».
ВИКТОР (наливает): Вот за что я люблю цыган — они никогда не говорят о работе.
ВИТАЛИЙ: Понял! (Поднимает рюмку.) За дружбу народов!
Выпивают.
ВИТАЛИЙ: Почему все этот дом называют домом Павлова? Мы ж не в Сталинграде.
ВИКТОР: Жило-было одно СМУ. И строило оно дом. Для себя. То есть для своих работников. Те старались — в три смены, субботники, воскресники… Все — в коммуналках, в общагах, об отдельных квартирах мечтали, как о загробной жизни. Дом сдали — а ордера не выписывают. Слух прошел, что обком для себя забирает. Вы, мол, потерпите, следующий, рядом — точно ваш будет…
ВИТАЛИЙ: Построить дом — не искусство. Искусство — получить в нем квартиру. И что дальше?
ВИКТОР: Тогда начальник по фамилии Павлов собрал всех и сказал: чтоб завтра вселились. Все, как один!!! Чтоб к вечеру занавесочки висели, а на балконах белье сушилось. Если кто испугается без ордера въезжать — то смелых на другой день с милицией выселят. А всех — не посмеют. Скандал на всю страну. Так и сделали. Фактически захватили дом. Полгода ордера не выписывали. Каждую ночь тряслись — ждали штурма. Но обошлось.
ВИТАЛИЙ: Ты тоже тогда поселился?
ВИКТОР: Не, это когда было!.. Мне тесть рассказывал.
ВИТАЛИЙ: А какую начальник себе взял? Четырехкомнатную?
ВИКТОР: Под номером тринадцать. Это ты в его квартире сейчас коньяк черносливом закусываешь.
ВИТАЛИЙ: Так Людмила по документам… А, ну да, это ж девичья фамилия… Значит, это у вас в роду — оборону держать. Вить, я как атрибут праздничного стола предлагаю ее снять и подписать мирный договор в объеме семидесяти пяти тысяч. На что уполномочен высшим руководством.
ВИКТОР: Две-е-сти. Знаешь, как пишется? Двойка и два ноля.
ВИТАЛИЙ: Я не понимаю! Мне чтобы такие деньги заработать, знаешь, сколько пахать надо? А тебе — за что? Я много разных людей на своей работе вижу. Есть трудяги. Пахари. И я их уважаю. Я сам такой. А есть искатели шансов. Попробует в одном месте легких денег, не получится — идет в следующее. Там нет — снова ищет. А на одном — долго, упорно, по кирпичику…
ВИКТОР: Это я — искатель шансов? Много ты про меня знаешь! Я пятнадцать лет отмотал… от звонка до звонка… Учителем в школе. …Потом как-то послали на конференцию в Москву… Хотел апельсины купить. Домой позвонил, Люда говорит: Катя заболела, купи лекарство. Купил, вижу — на апельсины не хватает. Решил взять чищеные. Полтора часа простоял — не досталось. Домой вернулся и уволился из школы. Я тогда понял: чтобы иметь деньги — надо работать. Чтобы иметь больше денег — надо больше работать. А чтобы иметь большие деньги — надо что-то другое.
ВИТАЛИЙ: А тебе нужны только большие? Витя, ты понимаешь, что по-твоему не выйдет?
ВИКТОР: На этот раз — выйдет. И никакие ваши окончательные решения не пройдут. У меня, кстати, вчера корреспондентка была. Из левой газеты, но девушка толковая. Все осветит правильно.
ВИТАЛИЙ: Капитана спросили: что будет, если судно столкнется с айсбергом? Он ответил: айсберг поплывет дальше… А ты даже не на корабле. Ты, Витя, на ма-а-аленькой лодочке. С двумя веслами, в парке культуры. А мы поплывем дальше…
ВИКТОР: Виталик! Моряки не плавают. Моряки ходят. А плавает — знаешь что?
ВИТАЛИЙ: Вить, чего ты такой грубый? Давай еще по одной. За мир во всем мире и в каждой квартире.
Виктор наливает, выпивают.
ВИТАЛИЙ: Ну, я пойду. А ты звони.
ВИКТОР: Звонить я могу только в колокол. Судовой.
ВИТАЛИЙ: На! (Кладет на стол перед Виктором свой мобильный.) Мне для хорошего клиента ничего не жалко!
