комнату дверь, велела ему спать.
Бесцельно побродив по квартире, она села в кресло и в смятении посмотрела на город, подмигивающий ей своими бесчисленными глазами-огнями, но даже любимый вид не успокоил её взволнованное сознание. Крутя в руках телефон, она понимала, что надо позвонить Артёму и сообщить, что она не приедет к нему, чтобы он не мчался в квартиру сломя голову, но она боялась этого разговора, боялась услышать и почувствовать, как он сердится на неё. Наконец она решилась и позвонила.
— Я скоро буду, Ксюша. Мама просто сегодня задерживается, — сказал он, не дав ей ничего произнести.
— Тёма… — выдохнула девушка и набрала воздуха в лёгкие, чтобы продолжить, но он опередил её и мрачно спросил:
— Что опять случилось?!
— Я не приеду сегодня… — выпалила она и зажмурилась, приготовившись слушать тираду его возмущения, но он только спросил:
— Почему?
Она услышала в его голосе нотки раздражения, но это было лучше, чем она предполагала, и уже более спокойно попыталась объяснить ему причину.
— Костя вернулся. У него высокая температура! Я не могу его сегодня оставить одного.
Он молчал, и она чувствовала, что он сердится. Наконец он ответил:
— Ксюша, но он же не маленький мальчик.
— У него очень высокая температура! — без эмоций повторила она и добавила: — И в этом городе у него нет никого, кроме меня. Я не могу сейчас оставить его одного. Прости.
Секунды его молчания длились вечно. Ксюша прижимала к уху трубку и, слушая быстрые удары сердца, ждала, когда он ответит.
— Хорошо, — выдавил он из себя. — Когда ты вернёшься?!
— Дай мне пару дней, — попросила девушка. — Он поправится, я ему всё расскажу и вернусь!
Она чувствовала, как он там, на том конце провода, борется со своей ревностью и злостью, и, затаив дыхание, ждала его слов. Наконец он уныло сказал «хорошо, пока» и повесил трубку.
Ксюша, потерянно смотря на телефон, вдруг остро ощутила, как она хочет сейчас оказаться рядом с ним, как ей необходимы его крепкие тёплые объятья и глаза, в которых можно утонуть от его любви, но вместо этого был только холод одиночества и горький осадок от разговора. Жизнь опять вносила свои коррективы в её планы, и было немного страшно от этого. Она тяжело вздохнула, поёжилась и пошла на кухню выпить горячий чай.
10 января
Артём вёз отца из больницы в Комарово. Как только Александр пришёл в себя, он поставил на уши всё отделение, требуя, чтобы его скорее выписали домой. И как только врачи убедились в безопасности этого и получили от него расписку, то отпустили из больничной палаты.
— Не представляешь, сынок, как это здорово — возвращаться домой после этого невыносимого заточения!
— Па, какое заточение?! У тебя была отличная отдельная палата, лучшие врачи в больнице! — возразил молодой человек.
— Нет, ты не понимаешь меня! Мне без моего дома, без этого соснового воздуха везде заточение!
— Ну ясно, — усмехнулся Артём.
— Зря смеёшься! Вот тебе без Ксюши как живётся?! — задал он провокационный вопрос. — Молчишь… Вот и мне так без своего дома…
— Па, дом — это просто вещь.
— Для меня он гораздо больше, чем вещь. Без него, вроде, живу, а вроде — нет. К тому же по Марусе соскучился…
Артём посмотрел на него.
— Наша безобразница очень тебя ждёт… Подарок приготовила…
Отец улыбнулся приятным мыслям о любимой внучке.
Они выехали на финишную прямую, и он стал вглядываться в каждый знакомый дом, в каждую знакомую деталь, словно в лица дорогих людей, и улыбка заиграла на его лице. Не успели они припарковаться, как к машине подбежала Марина и, улыбаясь во всё лицо, помахала дедушке.
Он поспешно открыл дверь и кинулся в её объятья, а она зацеловала его в щёки, весело щебеча о том, как рада его видеть.
— Маруся, отлепись от дедушки. Он устал. Дай ему в дом зайти! — попытался остудить пыл дочери Артём.
— Не надо, Тёма! Она — лучшее лекарство в мире.
Наталья встретилась глазами с мужем и, подойдя ближе, попыталась обнять его, но он сухо поцеловал её в щёку и пошёл в дом за руку с внучкой.
Артём удивлённо посмотрел на мать, но она отвела глаза и молча последовала за ними. В доме их ждала Кристина, но свёкор сухо ответил на приветствие невестки, делая вид, что целиком поглощен неумолкающей девочкой.
Когда отец наконец, ведомый внучкой, поднялся на второй этаж и Артём с матерью и Кристиной остались одни, он холодно заявил:
— Я не буду сейчас выяснять, что у вас произошло, поскольку вы всё равно мне не скажете правду, но я предупреждаю вас обеих — чтобы никто не смел беспокоить его и волновать! Отцу нужен полный покой, и вы будете вести себя так, чтобы создать для этого все условия.
Сердито посмотрев на них по очереди, он пошёл по лестнице на второй этаж.
Артём стоял в беседке, облокотившись на стойку и смотря на грустно зависшие качели, и вспоминал осень пять лет назад, Ксюшу, взмывающую на них к небу, её светлые локоны, летящие за ней воздушным шлейфом, её грустные сверкающие глаза на раскрасневшемся лице и взволнованный голос, предупреждающий его о том, что они своей ревностью и непониманием разобьют их любовь. Как она оказалась права! Как было грустно от этого! Как было бы здорово вернуть всё назад, в тот момент, когда он остановил качели и обнял её, вернуться и остановить тот страшный ком последующих событий, что разлучили их и украли пять лет их жизни!
С того момента, как она позвонила и сказала, что муж заболел и она остаётся с ним, прошло три дня. Он, безумно сердясь
