Эстер. Входите, мадемуазель.
Лиан. Простите меня, мадам, я была сегодня вечером в зале.
Люлю. Наверное, ей нужна ваша фотография…
Эстер. Значит, она пришла кстати. Иди, Люлю, отправляйся, после этой истории с сумасшедшей я жажду похвал… Беги! (Меняя решение.) Нет, не уходи. Сядь за дверью и никого ко мне не пускай. (Улыбаясь Лиан.) После спектакля я снова становлюсь директором театра. Все приходят ко мне жаловаться. Все чего-то просят. (К Люлю.) Смотри, чтобы никто не входил.
Люлю. Хорошо, мадам.
Эстер. А если к тому же тебе удастся помешать Казимиру петь арию из «Тоски», когда он будет спускаться, я подарю тебе часы с браслетом. Итак, чтобы никто не входил. Завтра днем я жду тебя в Шату. Хорошенько ухаживай за своей кузиной. (Закрывает дверь.) Ужасно! И это продолжается уже двадцать пять лет! Я стала рабыней Люлю. Люлю меня обожает, и я обожаю Люлю. Я от нее глупею. Мой муж сегодня играет Нерона. Я послала Люлю в «Комеди Франсэз», чтобы от нее избавиться. Мне повезло: сегодня ночью она дежурит у больной кузины и при этом отказывается пить кофе, потому что от кофе у нее бессонница. Что за народ! Вы были сегодня на спектакле?
Лиан. Да, мадам.
Эстер. Почему же вы не остались до конца?
Лиан. Потому что вы ушли со сцены.
Эстер. Еще одна девушка, которая любит актеров и не любит театр…
Лиан. Но, мадам…
Эстер. Никаких «но, мадам». Вы не любите театр. Финальная сцена в охотничьем павильоне — лучшая сцена в спектакле. Ее хотели сократить. Хотели заканчивать спектакль на моем уходе. Абсурд! В этой последней кар-тине я гораздо больше присутствую, чем если бы я действительно была на сцене… Хотя, конечно, пьеса…
Лиан. Мне не очень понравилась пьеса.
Эстер. Деточка, в этом и заключается наша трагедия! Или великолепная роль и нет пьесы, или же хорошая пьеса, но нет ролей. Когда я наконец найду хорошую пьесу с хорошей ролью? Вот над чем я ломаю голову.
Лиан. Пьеса не имеет никакого значения… На сцене видишь только вас одну.
Эстер. Жаль! Хороший спектакль создается ансамблем.
Лиан. Мадам, это очень смешно, но я ни разу вас раньше не видела…
Эстер. Вы «удачно» попали. Я сегодня чудовищно играла последний акт. Я потеряла голову из-за этой сумасшедшей старухи.
Лиан. Из-за мадам де Ковиль?
Эстер. Бедная Шарлотта! Нет, не из-за нее. На авансцене с правой стороны сидела старая дама, которая все время пожимала плечами. Ужасный тик. Но сначала я не поняла, что у нее тик.
Лиан. Я ее даже не заметила.
Эстер. Вам повезло. Вам действительно кажется, что я неплохо играла?
Лиан. Мадам… Это смешно… Я думаю… Мне кажется, что вы сами не понимаете, что происходит. Вы, наверное, давно привыкли к успеху, к восхищению. Я не знаю, понимаете ли вы, в каком состоянии я сейчас нахожусь. (Опускается на диван.)
Эстер. Бедная девочка. (Берет ее за руки.) У вас совершенно ледяные руки. Подойдите сюда, к радиатору…
Лиан. Нет, я все равно не согреюсь. К счастью, мне удалось взять себя в руки. Я перестала стучать зубами. Мадам, вы — это Вы. Единственная! Вы сами не понимаете, какая вы, и каждый вечер вы играете эту роль… Но я ведь пришла оттуда… (Показывает на окно и закрывает лицо руками.)
Эстер. Бедная крошка, успокойтесь. Что я могу для вас сделать?
Лиан. Ничего. Побудьте со мной… Разрешите мне смотреть на вас… Чувствовать, что я рядом с вами, в вашей уборной…
Эстер. Понимаю. Вы ожидали встретить здесь надменную особу, возлежащую на медвежьей шкуре и вды-хающую запах тубероз. Собственно, чего вы ждали?
Лиан. Не знаю. Я машинально поднялась по лестнице. Я дрожала, как в лихорадке. Я услышала ваш разговор с Люлю, ваш смех. Мне потребовалось огромное мужество, чтобы встать с места и подойти к вашей двери.
Эстер. Я настолько вас взволновала?
Лиан. Взволновали — не то слово. До того как я вас увидела, я играла и даже не догадывалась, что такое великая актриса. Я слышала рассказы о Режан, о Саре Бернар, о Грете Гарбо, но это совсем не то: они — призраки. Я видела хороших актрис, умелых актрис. Я думала, что «Священные чудовища», как их называл мой дедушка, были просто хорошими актерами в ту эпоху, когда публика довольствовалась малым, а позже их смерть добавляла остальное. И вдруг, увидев вас, слушая вас, я поняла, что театр — это что-то иное, это религия…
Эстер. А я играла сегодня как автомат, как плохо заведенная машина.
Лиан. Вам так казалось. Вы машинально повторяли то чудо, которое живет в вас и так действует на окружающих.
Эстер. Вы мне вернули немножко мужества. Я считала, что играю отвратительно. Актеры обожают комплименты. Спасибо. Вы доставили мне большое удовольствие.
Лиан. Вы чудо, мадам Эстер, великое чудо!
Эстер. Ни капли. Я все равно должна была задержаться в театре… Я бы сидела здесь совсем одна. Актрисы гораздо более одиноки, чем считают зрители. Наши поклонники обычно не осмеливаются приходить за кулисы, и в этом их главная ошибка. Я вам очень благодарна за то, что вы пришли.
Лиан. А я-то думала, что ваша уборная полна народа.
Эстер. Театр — это нечто, похожее на монастырь. Мы служим своему богу, повторяя одни и те же молитвы. А сами мы никогда не ходим в театры. Днем, с утра — мы здесь, среди товарищей по сцене. Снова звучат одни и те же слова и шутки. Посторонние посещают нас очень редко. У нас имеются также и свечи, и цветы, и фимиамы. И еще я могу добавить, что закулисные лестницы во всех театрах мира очень напоминают тюремные.
Лиан. Вы любите ваш монастырь?
Эстер. Я обожаю своего мужа, а мой муж — это театр. Значит, я люблю театр. Вы видели моего мужа на сцене?
Лиан. Да. Я восхищаюсь им. Он тоже «Священное чудовище».
Эстер. Вы видели его в Нероне?
Лиан. Да, я видела его в Нероне. Он необыкновенный, ослепительный.
Эстер. Вам повезло больше, чем мне. Я видела только, как он репетировал, а посмотреть, как он играет, не удалось. Мой монастырь не отпускает меня ни на минуту.
Лиан. Рассказ вашей костюмерши дает об этом весьма туманное представление.
Эстер. Почему вы не стали актрисой, раз вы так любите театр?
Лиан. Я актриса.
Эстер. Подумать только! А… где вы играете?
Лиан. В «Комеди Франсэз»
Эстер. Что?
Лиан. Я играю совсем маленькие роли… Но я закончила консерваторию и принята в труппу театра.
Эстер. Значит, вы знаете Флорана?
Лиан. Да, я его знаю.
Эстер. Вы…
Лиан. Не пугайтесь. Я не знаменитость. Меня зовут Лиан.
Эстер. Значит, это вы — маленькая Лиан? Лиан. Ваш муж рассказывал обо мне? Эстер. Он считает, что вам должны были дать роль Агнессы.
Лиан. Он преувеличивает мои возможности.
Эстер. (причесываясь) Лиан… Какое странное имя… Это ваше настоящее имя?
Лиан. Меня зовут Элиан. Лиан — мое театральное имя.
Эстер. В мое время это было имя кокоток. Все эти дамы назывались Лианами. Они посещали каток в «Ледяном дворце», и с пяти до семи все эти Лианы увивались вокруг инструктора и танцевали вальс… Впрочем…
Лиан. Впрочем?..
Эстер. Впрочем, до меня имя Эстер было только названием трагедии. Слава — это когда делаешь невозможное имя возможным. Лафонтен, Корнель, Расин были абсолютно невозможные имена. Если бы ко мне пришел молодой автор и сказал: «Меня зовут Анатоль Франс!», я бы ему посоветовала выбрать одно из двух: просто Анатоль или просто Франс. Что, впрочем, не мешает Анатолю Франсу быть Анатолем Франсом. Сделать имя привычным — именно в этом все и заключается.
Лиан. Вы очаровательны. Очаровательны и так просты.
Эстер. Знаете, после спектакля я никогда не вспоминаю о том, что я актриса.
Лиан. Вы совсем непохожи на те легенды, которые о вас рассказывают.
Эстер. Легенда не была бы легендой, если бы мы на нее походили. Главная удача — не походить на то, что о нас думают люди. Что бы от нас осталось, если бы наши враги нападали на нашу действительную сущность? Видите ли, детка, я самая обыкновенная женщина, которая слепо любит своего мужа и сына. В этом все счастье моей жизни. Все остальное — драмы, интриги, ложь, хитрость — все это остается на сцене. Возможно, в театре я освобождаюсь от всего, что я так ненавижу в жизни. Вернувшись домой, я снова превращаюсь в милейшую идиотку, у которой знаменитый муж и женатый сын — инженер, живущий в Шотландии.
