В то, что Истомин не запускает руку в карман города, Гассерт не верил. Не бывает такого! Не может быть просто потому, что не может! Нужно найти какой-то грешок в этом чистоплюе! Нужно отыскать маленькую дырочку или прореху в его идеальной оболочке! Расширить и проникнуть! А уже потом начать диктовать свои условия.
Не использовать то, о чем узнал нынче ночью — было бы непростительно! А потому, уже после обеда, в кабинет Алексея Викторовича, расположенный на третьем этаже здания на Куликовом поле, вошли два помощника, которым чиновник всецело доверял.
— Если бы вы, Алексей Викторович, очертили круг задач более конкретно, мы бы знали что и где искать, — вздохнул первый.
— Узнать не удалось почти ничего, — подержал коллегу второй, — ни в чем предосудительном Истомин замечен не был. Дом-работа-дом. Редкие посещения общественных мероприятий. Никаких связей на стороне. Любит жену. Каждый месяц посещает родителей, живущих в селе недалеко от Столицы. Сын окончил хореографическое училище в этом году. Странный выбор для единственного отпрыска строительного магната, но чем он обусловлен и как будет продолжаться карьера юноши — пока неясно.
Гассерт поблагодарил и отпустил подчиненных, подумав, что придется работать с теми сведениями, которые есть. И еще раз порадовался тому, что узнал нынешней ночью.
Глава девятая
Мстислава вяло ковыряла вилкой салат и ждала, пока Алексей закончит поедать сочащийся кровью бифштекс. Недовольно морщилась, глядя на мясо. Не понимала, как можно получать удовольствие от употребления полусырого куска плоти невинно убиенной коровки.
Алексей Викторович отложил в сторону приборы, промокнул рот салфеткой, которую тут же небрежно бросил на стол. Сделал едва заметный жест рукой, подзывая официанта, сразу заспешившего к столику.
— Кофе мне и чай даме, — отдал распоряжение. — Передайте повару, что бифштекс получился отменный! Как раз такой, как я люблю.
Официант, радостно улыбаясь от похвалы, нагрузил посудой поднос и удалился выполнять заказ.
— Как прошел день? — спросил Гассерт.
— Ну а ты как думаешь? — фыркнула Звездинская. — Отсыпалась, конечно! — тут же перевела разговор в нужное ей русло, считая, что чем раньше начнется беседа — тем лучше. Необходимо закончить все побыстрее и ехать домой. Завтра ей предстоит быть в училище, а вторую бессонную ночь она не выдержит:
— Ты хотел поговорить о чем-то конкретном?
— Расскажи-ка мне, голубушка, что ты знаешь о своем ученике? — Алексей вынул папиросу из серебряного портсигара, прикурил от поднесенной официантом* зажигалки. — И постарайся ничего не упустить.
— Даже не знаю с чего начать? — пожала плечами Звездинская.
— Начни с отношений, вас связывающих, — Гассерт пристально смотрел в лицо Мстиславы. — И не вздумай мне врать! Я сразу понял, что ты успела охмурить мальчишку.
— Да! — Мстя вскинула голову. — Но это вовсе не то, о чем ты подумал! Сережа для меня не просто мальчик на одну ночь! А значительно больше!
— Вот даже как? — Алексей Викторович удивлено вскинул брови. — И какие же у тебя планы на нашего юного друга? Надеюсь, ты не замуж за него собралась?! — расхохотался.
— А если и так?! — Звездинская не понимала, что смешного нашел в её намерениях любовник. — Ты сам говорил, что мне нужно найти достойного мужчину и устраивать свою жизнь!
— И никого достойнее семнадцатилетнего отрока тебе не попалось? — продолжал ерничать Гассерт.
— Сереже уже восемнадцать! — поправила. — Он совершеннолетний и вправе сам принимать решения!
— И его решение должно заключаться в браке с сорокалетней дамой? — Алексей, дабы не ранить хрупкую душу бывшей балерины решил приуменьшить её возраст.
— Ну и что? — взвилась Мстя. — Он сам говорил, что ему нравятся женщины постарше! Я и без того выгляжу моложе своих лет! А после операции, на которую, как я надеюсь, ты дашь денег, разница в возрасте не будет видна совершено! — и как последний довод, выпалила: — И потом, мы любим друг друга.
— Да? — удивился Гассерт. — Значит, нынче утром мне почудилось, будто он признавался в любви другой девушке?
— Это ничего не значит! — истеричила Мстислава. — Диана его сестра! Вот пусть ею и остается! Эта, так называемая любовь, ему просто примерещилась! Так бывает между партнерами по сцене. На самом деле от любви в этом чувстве ничего нет! Любовь — это другое!
— Не ори, — одернул Алексей, — на нас уже обращают внимание. Лучше выпей свой чай и продолжим разговор.
Звездинская выполнила приказ любовника и снова уставилась на него:
— Что еще ты хочешь узнать?
— Ты уже успела сообщить нашему юному другу о своих планах касаемо его персоны? — продолжил расспрашивать Гассерт.
— Нет еще, — замялась Мстислава, — хотела после выпускного концерта, а тут вон как все закрутилось.
— Не торопись пока, — о чем-то задумался Алексей, — но и держи мальчишку к себе поближе. Утешь, как ты умеешь.
— Значит, ты не обиделся, что я предпочла тебе другого? — растерялась.
— С чего бы это? — расхохотался Гассерт. — И потом — где я и где он?! Ты ведь все равно никуда от меня не денешься! Чтобы содержать достойно такую, как ты, оклада танцовщика явно не достаточно.
Мстислава еле сдерживалась, чтобы не нахамить любовнику. Но в то же самое время понимала — Алексей прав. Она привыкла жить на широкую ногу, ни в чем себе не отказывая. Привыкла, что деньги от вечерних выступлений учеников на частных вечеринках делятся между нею и директором училища. И прекрасно знала, что если бы не связь с Гассертом, о которой все давно осведомлены, и ей, и директору давно бы не поздоровилось. Замалчивать подобное удавалось только при наличии так называемой «крыши».
— Хорошо, — Звездинская, окончательно решила, что сейчас не самое подходяще время для ссоры, — завтра заявится старший балетмейстер нашего театра. Будет «сватать» Истомина. Приложу максимум усилий к тому, чтобы Сергея немедленно зачислили в труппу. И пусть едет на гастроли. Развеется, вольется в коллектив и придет в себя после
