Наверх я накинул серую футболку с коротким рукавом. На ногах были все те же кроссовки, которые я носил в течение уже двух дней. В них было, конечно, жарко. Но времени, чтобы забрать кеды у Бастион, у меня совсем не было.
Да и появляться перед ней, после устроенной мною сцены, мне не сильно хотелось. Хотя чего таить, она тоже поступила в какой-то степени неправильно по отношению ко мне. Предложив мне деньги, она никогда не решила бы мои проблемы, она лишь, возможно бы, облегчила мою жизнь, но всего лишь на немного. Лучше дай человеку не рыбу, а удочку, чтобы он смог сам наловить этой рыбы.
Отчасти я был рад, что всё же она предложила. Это значит, что девушка прониклась ко мне доверием, так же, как и я. И в какой-то степени мне это безумно льстило. Я своим упорством смог сломать стену, выстроенную человеком, чтобы себя оградить от других. Так сказать, сломал самозащиту.
Через двадцать минут я стоял у поста ДПС, в ожидании автобуса, который шёл бы со стороны Челябинской области. Мне максимально быстро надо было добраться до города. Почти до самого центра. Но, к сожалению, это не удалось, так как на въезде мы застряли в пробке. Чёртова авария на перекрёстке.
Добраться до пиццерии к четырем мне не удалось: я опоздал почти на полчаса. Уже у самого входа, я глубоко вздохнул и попытался успокоить собственные легкие, так как бежал со всей скорости с самой Машиностроительной.
В пиццерии было, кстати, довольно-таки мило. Тёплый и уютный интерьер не менялся с тех времён, когда я приходил сюда со своей бывшей девушкой. Сколько лет с тех дней прошло? Всего полгода..? Ах, да. С Аней мы расстались в декабре. Именно она и показала мне это заведение. Хоть какой-то прок был от этих дурацких отношений.
За одним из небольших деревянных столиков сидел мужчина. Он был спиной ко мне, но коротким седым волосам я сразу же определил, что это и есть Пётр Михайлович. К тому же, народу было не так уж и много. Я сделал пару неуверенных к нему шагов. Мужчина будто спиной заметил моё присутствие, поэтому медленно повернулся ко мне лицом.
На его постаревшей физиономии образовалась огромная улыбка, наполовину состоявшая из золотых зубов. Он мигом вскочил с места и в несколько огромных шагов преодолел расстояние, приближаясь ко мне. Его руки обхватили меня за плечи и притянули к себе. От всех нахлынувших эмоций, я сам не выдержал и стал обнимать его.
-Ермаков, как всегда! Как всегда. Ты опоздал на полчаса. Уже почти десять лет прошло, а ты так и не меняешься.
Его голубые глаза по-отцовски на меня смерили даже тогда, когда я весь, покрасневший, от неловкости момента, стал усаживаться за столик.
-Извините, Пётр Михайлович. Пробки. Вы же сами понимаете.
-Господи, Антон, как ты вымахал.- Он продолжал осматривать своими, помутневшими со временем, глазами.
Да уж, время никого не жалеет. А я ведь помню тренера в те годы. Он был очень живым, энергичным и весёлым, но к тому же был ещё и ужасно строгим. Многого нам не позволял, убивал тренировками, ограничивал в питании. И знаете, никто не смел на него обижаться. Никто. Его строгость всегда граничила с сочувствием. Он всегда мог нас выслушать и обязательно дать дельный совет. Он никогда не осуждал нас, даже тогда, когда мы, действительно, творили что-то немыслимое. Он мог наказать, но точно не обидеть.
И вот он опять сидит напротив меня. Постаревший практически на десять лет.
Я мог ловить эти мгновение лишь открытым ртом, так как знаю, что они не бесконечны. Завтра мы уже вряд ли сможем поговорить. Встретиться. Увидеться.
Заказав одну небольшую гавайскую пиццу и по кружке чая, мы сидели и вели непринуждённый разговор, будто были лучшими друзьями, которые не виделись в течение долгого времени. А ведь отчасти так всё и было.
-Ну же, рассказывай!- Он с огромным интересом уставился на меня.
-Что же рассказывать?
-Рассказывай всё.
-Да как-то и рассказывать-то нечего.- Вдруг осознал я, разглядывая собственные пальцы.
-Ну, неужели, ещё не женился?- Бодро поинтересовался Пётр Михайлович.
-Нет, пока ещё нет.- Усмехнулся я.
-А работаешь где?
-Ну, если вы заметили, я не директор Газпрома.- Я развел руками, указывая на свой внешний вид. –После армии мне некуда было податься, поэтому я просто работал везде, где подвернется.
-И что же сейчас тебе подвернулось?
-Сейчас я помощник домоправителя у одной очень состоятельной семьи. А что? Платят не дурно. Кормят. К тому же живу я у них в огромном доме.
Бывший тренер с глубоким сочувствием посмотрел мне в глаза.
-А ты никогда не думал снова вернуться в спорт?
-В спорт?- Резко удивился я. –Тренер, вы же знаете у меня нога.- По привычке произнёс я.
-Хватит выдумывать!- Строго бросил Пётр Михайлович. –Твоя нога была в полном порядке. Я даже договорился со своим приятелем, чтобы тебя взяли в команду Екатеринбурга после твоего уезда. Но ты всё равно отказался.
-Тренер, поймите…- Я не успел договорить.
-Ермаков, у тебя был такой талант, такой потенциал. Ты был одним из лучших игроков. Да, что уж там, ты был лучшим моим учеником.
-В любом случае, я ушёл из хоккея, и возможности вернуться, у меня нет.
-А если есть?- С огоньком во взгляде поинтересовался Михалыч.
-Вы что смеётесь?!- Усмехнулся в ответ я. –Десять лет прошло с последней моей игры и я…
-Антон, ты ведь ушёл из хоккея, потому что потерял мать. И даже не смей отрицать. – Я обессилено опустил голову вниз. Тренер как никто другой знал истинную причину моего ухода. –Я знаю, Антон, что тебе было очень больно, когда ты её потерял. Но мы часто теряем тех, кого так сильно любим. Тем более мать была практически единственным родным тебе человеком.
-Тренер.
-Я тебя прекрасно понимаю, сынок. Я тоже терял. И не раз. Моя жена тоже умерла, но ты это и так знаешь.- Он чуть помолчал. -Зато потом все жизненные трудности становятся для тебя не значительней. Потери – это ужасно. Но именно они делают нас сильнее. Только теряя, мы что-то находим, Антон.
-Петр Михайлович, простите, но я не понимаю, к чему вы клоните.
Мужчина чуть помолчал, глядя куда-то в окно. К этому моменту нам уже принесли и чай, и пиццу, поэтому седые усы тренера постоянно мокли в белой кружке с чаем.
-У меня рак, Антон.- Тренер даже повернулся в мою сторону.
У меня же чуть косок пиццы изо рта не вывалился. Я ошарашенный смотрел на погрустневшее лицо мужчины, который был так невозмутим и спокоен. Будто уже свыкся с этой новостью.
–Врачи не говорят, сколько точно мне осталось, но мне кажется всё случиться уже совсем скоро…
-Пётр Михайлович,- Всё, что вырвалось из моих уст.
-Поэтому я и попытался найти тебя, как можно скорей.
-Но-но зачем?- С запинками говорил я. –Извините, Пётр Михайлович…- Вдруг понял я всю абсурдность вопроса.
-Роман Александрович, наш новый директор катка, - Очень хороший человек. Я думаю, вы могли бы найти общий язык, учитывая то, что он тоже молодой.
-Извините, тренер, но вы о чём?
-После того, как я… вообщем, после моего ухода, кто-то должен стать новым тренером «Медведей».
И тут мои мысли разделились на две половины. И обе половины были в неком шоке. Одна часть меня обдумывала новость о заболевании тренера, а другая ели домысливала о моём тренерстве. Всё стало смешиваться и путаться в голове.
-Я предложил тебя Роману Александровичу в качестве тренера младшего состава. Он сказал, что должен лично с тобой познакомиться, чтобы принять точное решение по этому поводу. Но я думаю, он без колебаний тебя возьмёт.
-Погодите, погодите. Я ещё до конца ничего не понял. Вы, что предлагаете стать мне тренером?- Вдруг резко осознал я.
-Да.- Спокойно ответил мужчина. –Я отлично помню, каким ты был игроком. Напористый, сильный, умный. Мне было очень жаль, что такой талант пропадёт, когда ты ушёл из команды. А ведь ты мог бы уже играть в «Тракторе».
-Тренер, одно дело играть в хоккей, но совсем другое учить ему. Я не смогу никогда в жизни.
-А ты думаешь, я сам всю жизнь мечтал стать тренером?!
-Пётр Михайлович, мне жаль вас до глубины души, но это огромная ответственность. Извините, я не смогу.
-Ты не меня должен жалеть, Антон, а себя. Ты ведь так рвался играть. Был лучшим. Всегда помогал другим, уча их своим приёмам. Хоккей – был твоей жизнью.
-Простите меня, тренер, но ваше предложение… оно…
-Чего ты боишься? Потерять ту работу, на которой сейчас находишься? Уехать из Екатеринбурга? Чего?
А ведь и вправду «чего»? Ах, если бы я сам знал, то уже, наверное, давно бы дал ему свой ответ.
-Я не смогу работать с детьми. – Выдохнув, произнёс я, на что седовласый мужчина улыбнулся.
-Я ведь поначалу тоже боялся, но со временем осознал, что выращивая вас, вот таких спортсменов, я становлюсь счастливее. У нас с Маргаритой никогда не было родных детей, но, сколько в команде появлялось новых ребят, столько и сыновей мы обретали. Может быть, и ты найдёшь то счастье, воспитывая молодых спортсменов. Я не заставляю тебя принимать это решение в положительную сторону, но хотя бы подумай. Просто подумай об этом.
