Дино. Полный идиотизм! К чёрту! Пойдём лучше выпьем по шату.
Хочешь виски?
Марк (вздохнув.) Ну давай. Кто сегодня за хозяина?
Дино. В отпуск уехал. Будем угощать друг друга. (достаёт из бара бутылку, фужеры, наливает, протягивает один Марку.) Ну, давай. Чтобы не разочаровались! (чокается.)
Оба выпивают. Дино наливает ещё по одной.
Марк. В точку! Иначе будем настоящими посмешищами! Хотя и раньше был посмешищем. Даже в собственных глазах.
Голосом Мэрилин. Я когда-нибудь могу получить вразумительный ответ? Чтобы мужчина никогда не имел собственного мнения! Не муж, а недоразумение. Одни дырки в голове.
Марк. Так чем тебе помочь, дорогая?
Дино (голосом Мэрилин). Помочь? И ты ещё спрашиваешь? Муж-невидимка на 25 лет. Я всегда одна: на презентациях, премьерах, церемониях вручения наград. И на наших театральных вечеринках одна — из всех семейных пар. Вечно вынуждена искать, кому подарить второй билет…
Марк. А что мне там делать? Я там — чужой. Среди снобов и выскочек. Ни одного нормального лица! Ни одного искреннего слова! Галерея масок! Музей лжецов! Захолустный филиал «Мадам Тюссо»!
Голосом Мэрилин. Ну конечно, все нормальные люди сосредоточены в школе Марка Твена. Учащиеся — гении, все без исключения: эфиопы, латинос; наши меньшие черные братья тоже чрезвычайно сметливы и когда-нибудь, лет через 200–300, по уровню развития догонят и перегонят…
Дино. Годы террора. И как ты это выдерживал?
Марк. Странно, но мы совсем неплохо прожили эти годы. Давай выпьем! (Дино наливает. Чокаются, выпивают.) Другое дело — её характер. Но что я мог сделать? Корни этих бешеных перепадов настроения, нервных срывов уходят в её детство — без любви и тепла. Родители любили только друг друга…
Дино. Характер — характером, но в чём — то она права. Какой женщине захочется вечно быть одной? И про школу тоже; зачем ты там торчишь 24 часа в сутки? Отработал, иди домой. В жизни так много интересного. Ты ведь не на комиссионные работаешь. Всё стабильно — зарплата, бенефиты.
Марк. Как ты не понимаешь, Дино? Это не просто работа, за которую платят деньги. Я — учитель. Учу детей, самых разных, отвечаю на их вопросы, стараюсь помочь, поддержать, если нужно. Некоторые из них безнадёжны, у меня нет иллюзий. Но я и их стараюсь тянуть вверх. Вниз они сами покатятся. И я уважаю свою профессию. Что тут странного? (меняя тему.)
А у тебя как было? Анна ведь гораздо мягче.
Дино (опрокидывая стопку). Там всегда одна песня. (голосом Анны.) На бис! Возьми меня с собой! Я всегда одна. Ты — в Майями, в Панаме, в Чикаго, а где я? Дома, одна в четырех стенах?! И ещё в своей рабочей клетке, выгородке два на два, перед монитором с мелькающими экранами. Я, как заневоленная пружина. Ненавижу эту проклятую работу! Биллы, вечные проклятия больных, возмущённых невероятными счётами от докторов, доктора, для которых мы лишь ничтожные пешки. Из дома на работу, с работы — домой… А что впереди? Грустная старость… Горбушка жизни…
Дино. Ну успокойся, успокойся дорогая. Какая старость? Мы всё ещё наверстаем.
Голосом Анны. Я тебе всё время говорю, надо ценить и радоваться каждому новому дню. Хочу наслаждаться жизнью, отдыхать, путешествовать, пока мы ещё в силах, здоровы… Но тебя никогда нет рядом.
Дино (теряя терпение). Порка Мадонна! Боже, я не в силах больше это слышать. Одно и тоже — изо дня в день, годами. Пашу, как сумасшедший, с утра до ночи, до чёртиков в глазах, и только и слышу упреки. И от кого — от жены, от сына, кого люблю, для кого стараюсь. Будь прокляты ваши стенания и жалобы! Поневоле будешь стремиться сбежать из дома. (Спохватываясь, поворачивается и идёт к жене. Не обращая внимание на её сопротивление, обнимает, целует.) Ну, хорошо, хорошо, ты права. Вернусь, поедем на Багамы. Следующую презентацию организую на круизе. Прекрасный корабль, сервис — неделю будем вдвоём!
Голосом Анны. И ещё три тысячи пассажиров — твоих клиентов! Прекрасная интимная поездка… Ты неисправим, Дино!
Дино (вдогонку). Но зато какой сервис! Мечта любой женщины. (Марку.) Наливай! (Марк наливает. Чокаются, пощатываются, смачно выпивают.)
Марк. Присоединяюсь! Наливай! (наливает, чокаются выпивают.) Не получится с новыми жёнами, будем жить вместе. Без ссор, без скандалов! Как люди! (выпивает из пустого бокала. Спохватившись, чертыхается, с силой разбивает бокал.) На счастье, мой друг!
Затемнение
Сцена 4Уличный фонарь со знаком автобусной остановки. На фоне сияющего феерическим светом огней и реклам Бродвея танцуют несколько пар в карнавальных масках. Время от времени музыка на мгновение останавливается, партнёры в парах меняются, после чего танец продолжается. После нескольких перемен, музыка заканчивается; все пары, кроме одной, растворяются в ночи. Оставшаяся — на авансцене.
Он. Я был очень рад, когда мы переехали в Нью-Йорк из Буфало. Как только мне предложили возглавить региональный офис, ни минуты не раздумывал. Фантастический город. Как его только не называют. Большого Яблока. жёлтого Дьявола. Имперский. 12 миллионов лиц.
Она. И миллиона сумасшедших!
Он. А здесь, на Бродвее, их, как минимум, половина. Им даже маски не нужны. Кого только нет. Короли и шуты, жулики и жертвы, трагики и комики — в одном лице.
Он (внезапно). Маска, я тебя знаю…
Она. Кто же я, о — незнакомец?
Он. Загадочная и очаровательная… А как эта маска танцует!
Она (снимая маску). Дино, не делай мне столько комплиментов. Боюсь, мне не выдержать подобного потока. Я так давно не слышала такого водопада замечательных слов в свой адрес.
Он (отбрасывая прочь маску). В них нет ни малейшего преувеличения. Ты — фантастическая женщина, Мэрилин, и я тебя обожаю. Ты всколыхнула всё лучшее во мне, то, что, я полагал, давно ушло.
Мэрилин. Но это благодаря тебе, Дино. Тому Дино, который сейчас перед мной. Не тому, кого я наблюдала изо дня в в день, из-за забора. Тот — самовлюбленный громкоговоритель, обрушивающий на окружающих сотни клише в минуту…
Дино. Да, но и ты — не та Мэрилин, которую я знал. Даже эти тремолирующие нотки в голосе, я их никогда прежде не слышал.
Мэрилин (на мгновение прислоняя маску к лицу). Вот — моё новое лицо.
Дино (подхватывая). И оно мне нравится!
Целуются. На мгновение отстраняются, улыбаются, целуются ещё страстнее.
Дино. Замечательный вечер. Честно сказать, я уже дважды видел «Продюсерс». Не хотел тебе говорить. Спасибо за приглашение. И за то, первое — на церемонию вручения наград.
Мэрилин. Это не мне — это Марку. Если бы не его отказ, мы не смогли быть сегодня вместе. Кажется, я зря его ругала…
Дино. Жаль, твоя команда не получила Тони. Ваши «Вакханки» — совершенно блестящая постановка.
Мэрилин (нежно проводя рукой по волосам Дино). Какое это теперь имеет значение? Наши спектакли уже четвёртый раз выдвигают на Тони. И это — не рекорд. Моего друга Ави Харли номинировали семь раз. И все семь приз давали другим. Но сейчас не хочу даже думать об этом. Все эти призы — погремушки на ярмарке тщеславия. Мир изменился в моих глазах. Даже краски вокруг стали другими.
Дино. И жизнь — другая. Ну ничего, получишь Тони в следующий раз. (меняя тему.) Ты твёрдо решила рискнуть?
Мэрилин. Да. Твёрдо.
Дино. И когда?
Мэрилин. Запускаемся через два, максимум — три месяца. Деньги нашли; пять миллионов дают инвесторы, пять — мама, из моей доли наследства. Насилу уговорила, никак не соглашалась. Говорила, что эти деньги, по завещанию отца, не могут быть получены заранее. Что не любит мюзиклы. Но мы с юристом всё-таки нашли лазейку в бумагах. Всё остальное — готово. Вчера подписали контракт с театром, закончили отбор актёров. Остались — мелочи.
Дино. Хороши мелочи, когда на кону десять миллионов долларов! И никаких гарантий!
Мэрилин. Гарантий нет никогда. И удача, увы, непостоянна. Постоянны только завистники!
Дино. И как ты к ним относишься?
Мэрилин. С возрастом помягчела. Раньше взрывалась, как порох. Потом поняла. Не завидуют тому, кто ничего собой не представляет. Если ты ничего не делаешь, все тебя любят. Говорят, какой прекрасный, замечательный, редкой души человек. А если горишь, стремишься к чему-то, страдаешь, требуешь отдачи, ты — сволочь, неврастенник, кровосос… (Улыбнувшись.) Меня надо беречься, Дино… Могу быть опасна.
