Кшиштоф Кесьлевский - Декалог

Павел. Ну и что?

Кшиштоф. Это прочность одного квадратного сантиметра льда. При условии, что по льду скользит человек в три раза тяжелее тебя.

Павел. Ребята уже несколько дней катаются. Надо мной все смеются.

Кшиштоф. Завтра и ты пойдешь.

Павел бежит к балкону, открывает его, громко кричит.

Павел. Завтра я буду кататься!

Кшиштоф. Павел!

Павел. Пусть знают! Завтра покатаемся! А дашь мне?

Кшиштоф. Что?

Павел. Не притворяйся. То, что ты хочешь мне подарить на Рождество. От мамы и от себя.

Кшиштоф. Что, например?

Павел. Думаешь, я не знаю?..

Кшиштоф. И где же этот подарок?

Павел. У тебя в тахте.

Кшиштоф смеется. Еще раз проверяет полученные данные, поглядывая на бумажку, где Павел записал температуру. Результат тот же самый. В эту минуту в комнату входит Павел. Он как вырос на несколько сантиметров — за счет замечательных заграничных коньков. Неуклюже топает по полу.

Кшиштоф. Ну как, ничего?

Павел. Фантастика!

Кшиштоф. В кровать. Я пойду побегаю. Чтоб к моему возвращению спал!

Кшиштоф в тренировочном костюме и кроссовках бегает по освещенным дорожкам невдалеке от дома, Дорожки спускаются вниз, там темнее. Кшиштоф бежит в темноту. Одинокий фонарь на столбе освещает пруд. Кшиштоф спускается по невысокому склону, осторожно ступает на лед. Лед прочный.

Кшиштоф уже увереннее, делает несколько шагов, подпрыгивает. Притопывая, бежит на середину пруда. Всё в порядке. Разгоняется, скользит, кроссовки не очень подходящая обувь, но все-таки метров пятнадцать он проезжает. Сбоку то ли впадает в пруд, то ли из него вытекает речушка. В этом месте пруд не замерз. Лед начинает трещать, Кшиштоф подымается на берег и возвращается с палкой. Меряет глубину речки. Палка погружается в воду сантиметров на десять, может, чуть больше. Кшиштоф определяет глубину еще в двух или трех местах — везде одинаково мелко. С силой колотит по льду, но на поверхности пруда лед повсюду толстый, и разбить его удается только около речки. Наконец Кшиштоф отбрасывает палку, оборачивается.

На противоположном высоком берегу видит маленький костерок. Возле костра сидит мужчина в тулупе. У него молодое, задумчивое и одновременно улыбающееся лицо. С минуту мужчины смотрят друг на друга, затем Кшиштоф поворачивается и идет к дому.

В комнате Павла уже темно.

Кшиштоф. Спишь?

Говорит тихо и слышит тихий ответ.

Павел. Нет. Посмотри, как сверкают.

Кшиштоф входит. Павел повесил свои новые коньки прямо над кроватью. Лезвия отражают свет уличного фонаря, и, когда Павел легонько до них дотрагивается, по стене пробегают узенькие лучики. Разговор ведется вполголоса.

Кшиштоф. Я проверял лед.

Павел. Потому я и жду.

Кшиштоф. Всё в порядке. Только обещай не подходить к этой речке. Она не замерзает. Пятнадцать метров, не ближе.

Павел. Пятнадцать метров. Хорошо.

Кшиштоф. Там мелко, но зачем мокнуть? Где твой мишка?

Павел приоткрывает одеяло — мишка лежит рядом с ним на подушке.

Павел. Он уже спит.

Ясный солнечный день. Сверкающий лед. В замедленном темпе на лед въезжают новые коньки Павла, а затем и он сам. Плывет по льду. Вероятно, это происходит во сне, так как Павлу сопутствует музыка. Он несколько раз объезжает пруд, постепенно сужая круги, в центре которых стоит Оля. Вся эта картина, плавные движения, солнце, режущие лед коньки и лица Оли и Павла нереально прекрасны.

Кшиштоф сидит за столом, заваленным бумагами. О чем-то задумался. Еще слышна постепенно затихающая мелодия из предыдущей сцены. Темнеет, за окном сгущаются легкие сумерки ранней зимы. Кшиштоф зажигает лампу. Видит, что разложенные перед ним бумаги медленно начинают окрашиваться в синий цвет. С удивлением смотрит, как синева поглощает буквы, цифры, целые исписанные страницы. Только через минуту он понимает причину этого странного явления. Торопливо собирает бумаги и приподнимает стоящий на столе пузырек. Пузырек треснул, из него тоненькой темной струйкой вытекают чернила. Кшиштоф спасает, что может. Несет пузырек в мусорное ведро — по полу тянется темно-синий след. Кшиштоф весь перемазан чернилами. Слышит негромкий стук в дверь. Открывает: на пороге, явно робея, стоит девочка — маленькая, лет четырех.

Девочка. Мама спрашивает, Павел дома?

Кшиштоф улыбается.

Кшиштоф. Нет. А почему?..

Девочка. Мама спрашивает. Не знаю.

Застеснявшись, убегает.

Кшиштоф смотрит ей вслед, пока она не скрывается за углом. В ванной пытается смыть чернила. На переносице у него темное пятно — вероятно, случайно коснулся лица грязной рукой. Сквозь шум воды пробивается пронзительный вой сирены. В жилой квартал сворачивает пожарная машина с синим мигающим фонарем на крыше, за ней — милицейский автомобиль и «скорая помощь». Кшиштоф растерянно смотрит на свои намыленные грязные руки. Из этого оцепенения, к которому, возможно, примешивается предчувствие беды, его вырывает телефонный звонок.

Кшиштоф. Алло.

Голос (за кадром). Добрый вечер, это Эва Езерская.

Кшиштоф. Добрый вечер.

Голос (за кадром). Павел дома? Марек еще не пришел…

Кшиштоф. Простите, я вас не узнал… Нет, его еще нет. У него же… у них… английский. Который час?

Голос (за кадром). Начало шестого. Пора б им вернуться.

Кшиштоф. Сейчас придут.

Кшиштоф уже совершенно спокоен.

Голос (за кадром). Что-то случилось.

Кшиштоф. Что?

Голос (за кадром). Сама не знаю. В нашем квартале что-то произошло. Я за ними схожу.

Кшиштоф. Пускай Павел сразу идет домой.

Не слышит ответа — видно, Эва Езерская повесила трубку. С минуту стоит, не шевелясь, потом бежит в ванную, ополаскивает руки. Запихивает в полиэтиленовый мешок залитые чернилами листки и газеты, которыми он вытирал стол.

Последние метры, отделяющие его от соседнего дома, Кшиштоф преодолевает уже бегом. Машинально сжимает в руке мешок, совершенно о нем забыв. Несколько человек пробегают в разные стороны. С воем сирены проносится еще один милицейский автомобиль.

Кшиштоф, перепрыгивая сразу по нескольку ступенек, поднимается на третий этаж. Отыскивает нужную дверь, звонит, потом начинает стучать, все сильней и громче. В дверях появляется красивая растрепанная девушка в халате.

Кшиштоф. Простите… Павел у вас?

Девушка улыбается, словно бы извиняясь.

Девушка. Грипп… не смогла заниматься. Я их отпустила.

Кшиштоф. В котором часу?

Девушка. В четыре, сразу как пришли.

Внизу около лифта стоит Эва Езерская — элегантная дама лет сорока. Она жмет на кнопку и, не в силах дождаться лифта, колотит в дверь шахты кулаком. Кшиштоф подходит к ней.

Кшиштоф. Нету их там. Она заболела.

Езерская бледнеет и прислоняется спиной к стене. На лбу у нее капельки пота. Кшиштоф хочет ее поддержать и с изумлением замечает у себя в руке мешок. Эва Езерская говорит, отчасти обращаясь к этому полиэтиленовому мешку.

Езерская. Лед на пруду провалился.

Кшиштоф. Этого не может быть.

Езерская. Провалился. Провалился.

Кшиштоф. Послушайте… Он не мог провалиться.

Езерская. Да, да… провалился.

Дверь лифтра открывается, выходит Оля.

Кшиштоф. Ты не видела Павла?

Оля. Видела… в школе. Мы разговаривали. Он рассказал мне свой сон.

Кшиштоф вбегает к себе в подъезд. Там никого нет. Кшиштоф закрывает глаза и беззвучно считает до двадцати. Потом медленно нажимает кнопку лифта и терпеливо, словно ничего не случилось, ждет. В лифте стоит еще некоторое время, не закрывая дверей, потому что увидел медленно бредущего старичка. Старичок нажимает кнопку второго этажа, окидывает Кшиштофа строгим взглядом. На своем этаже неуклюже выходит из лифта. Кшиштоф так же спокойно ждет, затем нажимает свою кнопку. Лифт приходит в движение. Видно, что Кшиштоф решил действовать рационально.