к себе в загородный дом.
— Мне кажется, лучше сегодняшнюю беседу провести вдали от посторонних ушей. Я не параноик, но сама понимаешь.
Только киваю. С Громовым привыкла молчать и по возможности со всем соглашаться. Антон дарит мне задумчивый взгляд, а потом заводит в шикарный особняк. Стол в гостиной сервирован для обеда, но прислуги не наблюдаю, поэтому прихожу к выводу, что и её Антон разогнал.
— Присаживайся, — мужчина отодвигает стул. — Юля, хочу перейти сразу к делу, если ты не возражаешь. Не люблю излишние расшаркивания.
— У меня сложилось иное впечатление, — улыбаюсь. — Ты меня удивляешь.
Волошин хмыкает.
— Мне нравится образ обалдуя. Так усыпляется бдительность конкурентов и врагов. В сфере бизнеса выживают только безжалостные и сильные хищники, несклонные к сантиментам. Это особый вид людей со специфическим складом ума и психики.
— Хочешь сказать, что ты одного поля ягода с Громовым.
— Я не могу адекватно самого себя оценивать, но надеюсь, что мне удалось не оскотиниться до такой степени. Судить тебе. Вина?
Качаю головой.
— Тогда обязательно поешь. Моя кухарка божественно готовит.
Молча накладываю себе в тарелку порцию салата.
— Итак, Юля. Сначала я хочу рассказать о здоровье твоего супруга. Ему провели операцию, и сейчас, действительно, идёт реабилитационный период. Но если прервать курс лечения, то неизвестно, к каким последствиям это приведёт. Врачи дают два месяца. Если забрать его раньше, то все усилия могут пройти впустую.
Сжимаю под столом кулаки. Я втайне надеялась, что сегодня Волошин сделает меня свободной. Мужчина всё читает по моему лицу.
— Я бы советовал повременить с досрочным расторжением контракта, пока Роман не восстановится.
Молча киваю.
— А теперь непосредственно к той роковой аварии. Мне удалось выяснить, что экспертиза была подложной. Роман не садился пьяным за руль. У машины отказали тормоза. А всем пострадавшим дали выбор — либо они говорят правду и тогда ничего не получают, кроме чистой совести, либо в один голос утверждают, что водитель был неадекватным. Ты ведь понимаешь, что многим просто немыслимо отказаться от таких денег. А возможно, их ещё и шантажировали.
У меня земля из-под ног уходит. Голова кружится, к горлу подкатывает ком.
— Воды? — тут же подходит ко мне Антон, приобнимая за плечи.
Качаю головой, стараясь взять себя в руки.
— Ублюдок, — шиплю сквозь стиснутые зубы. — Какая же он мразь!
— Ты мне веришь? Ведь я не могу предъявить доказательства. Все улики были уничтожены, а свидетели в открытую не станут говорить о том, что оболгали человека. С такими вещами не шутят.
— Верю, — отвечаю тихо. — Я знаю своего мужа. Да, в последнее время он выпивал, но я сразу говорила, что Рома не сядет пьяным за руль! Я ведь говорила, а мне даже подруга не поверила!
Всё-таки не смогла сдержаться и разрыдалась. Антон сел передо мной на корточки, вытирая дорожки слёз, которые потоком катились из глаз, заливая подол шёлкового платья.
— Выпей водички, — мужчина протянул мне бокал. — Я не хотел делать тебе больно. Понимаю, что ты и так настрадалась…
— Я рада, что всё узнала, — говорю твёрдо, немного успокоившись. — Не обмануло меня предчувствие насчёт Влада. Сама ведь себя невротиком считала, который надумывает небылицы.
— Теперь ты будешь налаживать отношения с мужем?
Не уловив подтекста, пожимаю плечами и честно отвечаю:
— Наверное, нет. Слишком многое теперь стоит между нами. Слишком больно…
— Тогда не откажешься сходить со мной на свидание? Не сейчас. Я понимаю, что лучше не привлекать лишнего внимания. Когда разорвёшь контракт.
Удивлённо смотрю на Антона.
— Но…ты же читал этот самый контракт? И тебе не противно после всего увиденного начинать отношения со мной? И Громов…он ведь может мстить.
— Я в силах противостоять его мести и смогу защитить от неё тебя.
— Не знаю, Антон.
— Я понимаю твои сомнения. Ты уже настрадалась, натерпелась от подобного мне человека и ждёшь подвоха. Да и сам я сказал, что буду использовать тебя как инструмент мести. Подобные слова не располагают к доверию. Но знаешь, Юль, ты смогла меня чем-то зацепить. У меня своя трагедия, и я далеко не ангел, — Волошин усмехается. — Зато могу обещать честность со своей стороны.
— Я подумаю, Антон.
Владислав
Юля всё больше отдаляется. Неуловимо, стараясь делать вид, что всё по-прежнему, но я чувствую, как она ускользает, подобно ночному видению. Это нервирует, но причину я найти не могу.
— Влад, я снова выхожу на работу. Мне предложили старое место в Химках, и я согласилась. Работать буду посменно, поэтому на контракт моя занятость никак не повлияет.
— Зачем? Тебе чего-то не хватает? — искренне недоумеваю и пытаюсь скрыть раздражение. Нет, меня это решение не просто нервирует, а капитально выводит из себя. Юля снова будет окружена какими-то левыми мужиками, а ещё эта подружка её… Галя, кажется. Бесит!
Сжимаю кулаки, но сохраняю невозмутимую интонацию.
— Я люблю свою работу, Влад. Почему я должна отказываться от того, что люблю?
Ответить мне нечего, поэтому я просто начинаю прикидывать в голове варианты принудительного увольнения строптивой феи. Мне важно, чтобы будущая жена и мать моих детей находилась дома, рядом, в поле зрения. Создавала и хранила уют, а не строила карьеру. Зачем женщине работать, если её мужчина зарабатывает больше чем достаточно?
— А как же квартира? Ты ведь её сдала.
— Да. Поживу пока у подруги.
Это заявление буквально взрывает изнутри. Знаю я этих подруг. Нальёт моей фее в уши какой-нибудь чепухи, которая только усложнит наши отношения.
Ещё и муженёк её выходит через полтора месяца. И я ведь должен показать, что выполнил свои условия договора. А потом… Как бы его снова упрятать куда подальше? Прибегать к крайним мерам не хочется, но и такой вариант отметать не стоит. Слишком много уже вложено. Я не могу отпустить Юлю. Думал, что как только фея станет моей, наваждение пройдёт, но оно только усилилось. Хочу просыпаться и чувствовать рядом её тепло и засыпать каждый день, держа её в объятиях. Чтобы лишь моя и лишь для меня. Запах своего ангела постоянно хочу ощущать. Она снится мне каждую ночь, а наяву постоянно ускользает. Встречи несколько раз в неделю меня абсолютно не устраивают.
А ещё эта терапия, которая продолжается. Беременеть Юле нельзя, и это резко урезает возможности покорения строптивицы. Дети смягчают женщину, привязывают к мужчине. Возможно, если Юля станет матерью нашего совместного ребёнка, то и на меня смотреть будет иначе? А что если её терапия всего лишь ложь?
Эта мысль бьёт хлёстко, заставляя поморщиться. Сегодня же наведаюсь к её лечащему врачу.
