и гостям, что всё в порядке, — мама направляется к двери.
— Я бы так не сказала, — тихо произносит моя медсестра. — Готово, — скрепив кончики бинта, поднимается с ковра.
— Можно унести? — уточняет Наира, забирая аптечку.
— Да, спасибо.
— Мы знакомы? — решаю спросить, когда домработница уходит.
— Да, знакомы, вы просто меня не помните.
— Помню. Тата, — подбрасывает имя встрепенувшаяся память.
— Верно. Насть, я хочу сказать, что искренне вам сочувствую. Потеря ребёнка — это больно и страшно.
— Вы грузинка? — прищуриваюсь я.
Акцент подсказывает, что да.
— Грузинка. И… я думаю, можно на ты, — улыбается, смущаясь.
— Что Этери сказала моему мужу?
Тата резко опускает глаза, тем самым подтверждая мои предположения.
— Я хотела бы знать. Переведи, ты ведь всё поняла.
Девушка присаживается на постель и вздыхает.
— Этери пожелала сыну здоровую жену, способную подарить наследника.
— Ясно.
Примерно так я и думала. Чего ещё ожидать от этой женщины?
— Ты не любишь Амирана. Прости, — повернувшись, извиняется она тут же. — Себе подобных вижу сразу, — поясняет с грустью в глазах.
— Постой. Неужели тот взрослый мужчина приходится тебе мужем?
— Так уж получилось…
— Тебя, как и меня, выдали замуж родители?
— Нет. Я сама решилась на этот шаг. Так нужно было сделать, чтобы помочь моему младшему брату.
— Сколько тебе лет?
— Девятнадцать.
— А ему?
— Сорок семь.
Двадцать восемь лет разницы…
Молодая, красивая девчонка. Что вообще творится в этом мире? Двадцать первый век на дворе!
— Кровь вроде остановили, — Тата внимательно осматривает забинтованную ладонь.
— Может, выпьем как-нибудь кофе вместе? — предлагаю я осторожно.
— Хорошо, — соглашается она. Называй свой номер, я запишу.
***
Оставшуюся часть праздника я нахожусь в своей спальне, наверху и, слава Богу, никто кроме матери меня не беспокоит. Да впрочем и она быстро уходит, дабы не оставлять отца надолго одного.
С ним, кстати, я перестала общаться ещё со дня своей свадьбы. Ведь что сделал бы любящий отец, наблюдающий за тем, как горько плачет дочь, одетая в белое платье?
Правильно, точно не потащил бы её под венец, как поступил он.
Что ж… Я выполнила свою часть уговора, правда в последний момент взамен огласив отцу условие: он должен был остановить всяческое преследование Климова-младшего и забыть о его существовании.
Надеюсь, что так и есть. По крайней мере, никаких новостей о Дане я не знаю…
Сквозь дрёму слышу какой-то шум, а уже в следующую секунду, испуганно подскочив, всматриваюсь в темноту.
— Кто здесь?
— Муж твой кто.
Внезапно загорается лампа торшера, и я непроизвольно зажмуриваюсь от вспыхнувшего света.
— Почему не спустилась больше? — ставит на тумбочку пустой стакан.
— Вы и без меня отлично провели время, — подтягиваю одеяло к подбородку.
Зачем он пришёл сюда?
— С рукой что? — осведомляется сухо.
— Ничего. Небольшой порез.
— Нарочно это сделала? Не могла обойтись без представления, да?
— Представление устроила не я, а твоя мать.
— Выражайся конкретнее.
— Я про тост. Как можно быть такой лицемерной?
— Следи за языком!
— Знаешь что? Думаю, тебе стоит последовать её совету.
— Ты о чём?
В ужасе наблюдаю за тем, как расстёгивает и снимает рубашку.
— Я про новую жену, способную родить тебе наследника.
— Зачем тогда мне ты?
Щёлкает пряжка ремня.
Нет-нет-нет.
— Я не хочу детей, — заявляю уверенно.
— Пройдёт время, захочешь.
Снимает штаны. Выключает свет.
Кровать проседает под тяжестью его веса.
— Раздевайся, — командует, сдёрнув одеяло.
— Амиран, пожалуйста…
— Раздевайся, я тебе сказал! — злится он, повышая голос.
— Я не могу сейчас. У меня… эти дни, — нагло лгу. От безысходности.
— Мне всё равно.
— Мне не всё равно.
— Сюда иди, — довольно грубо дёргает за руку к себе.
— Амиран. Не здесь.
Он никак не реагирует. Стаскивает ночнушку, совершенно не заботясь о том, чтобы она осталась целой.
— Ты пьян и груб. Я не хочу так, — пытаюсь отодвинуться в сторону, когда придавливает меня своим телом сверху. — Не хочу, слышишь?
— Плевать мне, что ты не хочешь, — раздвигает коленом ноги и настойчиво целует шею, царапая нежную кожу щетиной.
— Не надо. Прошу тебя. Амиран…
Раньше он меня слышал. Нет, значит нет. Не настаивал. Просто уходил. Зачем же сейчас так со мной поступает? Почему?
Глаза наполняются слезами.
Слова утекают в пустоту.
Увы, чем больше я сопротивляюсь, тем сильнее его желание растоптать меня.
Сдаюсь, устав с ним бороться.
Терплю происходящее, вцепившись ногтями в его плечи.
Беззвучно плачу, глядя в пустоту, и медленно погибаю.
Если до сегодняшнего дня я абсолютно ничего не испытывала в моменты близости с ним, то теперь… Теперь я испытываю подлинное отвращение.
В том числе и к самой себе. За то, что позволяю вот так обращаться с собой…
Когда вечность спустя моим мучениям приходит конец, грудь наполняет горячее чувство всеобъемлющей ненависти.
Он отпускает меня, даруя долгожданную свободу, и перекатывается на спину.
Я, не двигаясь, слушаю его учащённое дыхание и продолжаю бесцельно смотреть в потолок.
Разбита. Подавлена. Унижена. Сломлена.
— Я хочу с тобой развестись, — голос не подводит. Не дрожит и звучит как надо.
Амиран сперва молчит, но уже через минуту его громкий смех эхом разносится по комнате.
— Дура, — встаёт с постели. По шороху одежды ясно, что одевается.
— У тебя ведь есть другие женщины. Отпусти меня. У нас ничего не получится. Не после этого. Я тебя ненавижу! Ненавижу! — шепчу яростно.
— Шмотьё своё завтра собери, — выдаёт равнодушно.
Я уж было на радостях подумала, что он выставляет меня вон, однако его следующая фраза обескураживает.
— Мне надо в Москву по делам.
— Я не хочу туда. Я хочу развод! Ты меня вообще слышишь?
— Ты летишь со мной, Настя. И это не обсуждается. А про развод… — останавливается у двери, приоткрыв её. — Его ты не получишь никогда.
— Ты…
— Ещё раз поднимешь эту тему, очень пожалеешь, — цедит сквозь зубы. — Так что не зли меня, ясно? Спи. Ты плохо выглядишь, — бросает напоследок и покидает детскую.
Данила
Жизнь на девичьей территории определённо имеет ряд своих плюсов и минусов. Из положительного: дома чистота и всегда есть что пожрать. Как-то так у нас пошло, что мы с Маринкой затариваем холодильник продуктами, Катя эти самые продукты превращает в кулинарные шедевры, а Янка регулярно поддерживает в квартире идеальный порядок. Такое вот нехитрое распределение обязанностей. Всё вроде ништяк, но… За те месяцы, что я провёл с девчонками на этих сорока шести квадратах, могу сказать следующее.
Первое: попасть в ванную комнату утром, чтобы быстро принять душ или сходить в туалет, — просто нереально, потому что каждая из представительниц женского пола находится там не меньше часа, а то и больше. У
