Серж. Если бы не ваша жена… Если бы не ее восторженные глаза… (Кладет цветы на колени Мерилин.) Вы не испанцы… Но откуда вы?
Трубецкой. Из России…
Серж. О-о!.. Первый раз вижу русских… Как ваша бомба?
Трубецкой. Дай ей бог здоровья, лишь бы не взорвалась… Разрешите, я налью вам немного? (Берется за бутылку.)
Серж. Нет, нет!.. Спасибо, но я не пью…
Трубецкой. Как, совсем?
Серж. Нет, конечно, где вы видели непьющего испанца… Во время фиесты…
Пауза.
А почему молчит ваша жена?
Трубецкой. Она считает, что убить быка вооруженному человеку ничего не стоит!
Серж. Тореадоров любят женщины, но замуж за них идти не хотят!
Трубецкой. Почему?
Серж. Многим женщинам идут черные одежды, но носить их по своим возлюбленным не желает ни одна!
Трубецкой (к Мерилин). Что ты скажешь? Прошу тебя, не молчи…
Серж. Видимо, я не смог переубедить вашу жену.
Трубецкой. Ее никто не может переубедить. Она своенравна.
Серж. Женщина должна быть своенравна, как жеребец или бык-двухлеток.
Трубецкой. Не очень лестное сравнение для женщин.
Серж. Для нас, испанцев, на первом месте стоит лошадь. Для меня как тореро на втором месте — бык, а уж на третьем — женщина… Но все это связано и не может существовать раздельно… Тореро без женщины лишь убийца!
Трубецкой. У вас есть жена?
Серж. Нет, но у меня много возлюбленных!
Трубецкой. Так вы Дон Жуан?
Серж. Я не покоритель. Женщины покоряют меня… (Смотрит на Мерилин.) Я покорный… Одной, которая меня покорила, я должен позвонить. (Встает.) Извините…
Трубецкой. Вы еще вернетесь?
Серж. Обязательно… Я не теряю надежды услышать голос вашей жены… (Уходит.)
Пауза.
Трубецкой (к Мерилин). Ну что ты все молчишь? Может, ты плохо себя чувствуешь? Так что же? Просто так не бывает… Как только мы с кем-нибудь знакомимся, ты умолкаешь… Ведь это же просто неприлично… Я не сержусь, а просто пытаюсь понять тебя… Ну, хорошо, хорошо…
Пауза.
Я думал, что хоть когда в Испанию приедем, что-то изменится… Не хотите ли в Арктику? Нет? Странно… Ваша холодность больше подходит вечным льдам, чем солнцу Испании… Нет, я не хочу ссориться. Но ты… Хорошо… Прости меня… Ну… ты… Хорошо… Я не буду… Но обещай мне, что повеселеешь сейчас же! А то этот испанский тореадор Хулио подумает о нас невесть что… Что мы, русские, унылый народ… А он приятный малый… Постарайся понравиться ему.
Пауза.
Ты меня любишь?.. (Прикуривает сигарету.) И я тебя…
Появляется Серж. Садится за стол.
Дозвонились?
Серж (улыбаясь). Моя возлюбленная вышла замуж за мясника Родриго… Ну, наконец-то вы заговорили… Я не бедный… У вас очень приятный голос… Очень мил ваш акцент… Родриго убивает быков профессионально, для меня же это — искусство. Не думал, что она выйдет за Родриго… Он сам похож на быка, и я с удовольствием отшиб бы ему рога. Но я сам лишь рогоносец… Она чем-то была похожа на вас… Такие же миндалевидные глаза, за печалью которых — большое чувство. Вы различны тем, что у нее страсть выплескивается мгновенно, у вас же, по-моему, страсть распределена на всю жизнь…
Трубецкой. У вас принято обсуждать достоинства и недостатки чужих жен в присутствии их мужей?
Серж. Вы обиделись?
Трубецкой. Я — нет, но моя жена… Видите, и она не обиделась… Но лучше обходить эту щекотливую тему. Физиономистика не принадлежит к разряду точных наук. Рискуете ошибиться.
Серж. Пока не ошибался.
Трубецкой. Тем серьезнее могут быть последствия вашей первой ошибки!
Серж. О! Русский запустил в меня первую ракету… Вы эмигранты?
Трубецкой. Нет, просто мы путешествуем.
Серж. Разве у вас есть свобода передвижения?
Трубецкой. Мой отец, князь Трубецкой, эмигрировал в Испанию в шестнадцатом году, и я унаследовал его состояние.
Серж. Политика?
Трубецкой. Вы имеете в виду, эмигрировал ли мой отец по политическим соображениям?
Серж кивает.
Нет, хотя не знаю, как трактовать… Он полюбил женщину, мою мать, женщину простую и вдобавок со скандальной репутацией… Стрелялся из-за нее и убил противника… Царь был разгневан и лично взялся расследовать это дело. Моему отцу пришлось бежать за пределы России…
Серж. У русских холодная кровь, но иногда она вскипает, как вулканическая лава, и сжигает все на своем пути… Не хотел бы быть в числе солдат, сражающихся против русских. Значит, вы князь?
Трубецкой. В десятом колене.
Серж. А до меня пятнадцать поколений моих предков выращивали и продавали овощи… А ваша жена? (к Мерилин.) Я так и думал, что вы не русская… Вы американка? Видите, как я сразу догадался… (Трубецкому.) А вы говорите, что физиономистика не точная наука! (к Мерилин.) Как давно вы замужем?
Трубецкой. Похоже, что вы допрашиваете.
Серж. Что вы! Это языковый барьер… Я просто поддерживаю беседу. Два года?.. Это совсем недолго. А чем вы занимались до замужества? Интересно…
Трубецкой (к Мерилин). Совсем не обязательно было говорить, что ты работала стриптизершей!
Серж. А вы случаем не были заняты в секс-шоу Шекельбаера?.. Господи, а я мучаюсь, где я вас видел!.. У вас потрясающая грудь… Я ходил смотреть на вас два раза, пошел бы и третий, но нужно было уезжать, да и на третий билет вряд ли хватило бы денег!
Трубецкой. Закрываем тему!
Серж. Разве вашей жене это неприятно?
Трубецкой. Достаточно того, что это неприятно мне!
Серж. Хорошо… (К Мерилин.) Жаль, что больше не увижу вас в Америке… Я любовался вами как ценитель!
Трубецкой. Кровь моего отца может вскипеть, и испанский король объявит на меня гонения!..
Серж. Вы отменный шутник!..
Трубецкой. Я не шучу… (В лицо Сержа смотрит дуло пистолета.)
Серж бледнеет.
Я не шучу… (Испуганно смотрит на Мерилин.) Что с тобой? Тебе плохо? Господи!.. (Сержу.) Она на седьмом месяце… Мы ждем ребенка. Это единственная наша надежда! Что вы сидите!.. Вызывайте «скорую помощь»! (Берет Мерилин на руки.)
Серж бросается вызывать врача.
Потерпи немного… Все будет в порядке. Не бойся! Где же этот чертов испанец!.. (Кладет Мерилин на кровать.)
Гаснет свет. Слышатся крики рожающей женщины.
Господи, сделай так, чтобы все было в порядке!.. Я люблю своего ребенка!.. Я люблю плоть, от которой он почерпнет жизнь!.. Пусть она мало мучается!.. Господи, сделай так, чтобы женщины и мужчины размножались вегетативно!..
Уходит свет.
Женщина больше не кричит, лишь плачет младенец.
Пауза.
За столом сидит Трубецкой в косоворотке и курит трубку. Рядом Мерилин. В ее волосах седина. Рядом с ней сидит маленькое чучело с таким же японским лицом, как и у матери. На ногах его теплые валенки, толстый свитер связан под самый подбородок. На столе стоят тарелки с нехитрой едой.
Трубецкой. Не понимаю, что происходит… Я же тебя люблю? Ведь правда? Как же ты не знаешь… Ведь я делаю для вас все… Вон Алешке врачи сказали, что нужен чистый воздух, я же купил этот дом. Мы же каждую зиму едем — за тысячу километров в черт знает какой глухой лес, где кроме нас никого нет… Зачем я это говорю? Не знаю… Сам себя, что ли, пытаюсь успокоить… Вроде тебя люблю, я в этом уверен. В Алешке души не чаю, а что-то такого… Не знаю, как сказать… Ну, не хватает чего-то… Я не выдрючиваюсь. Почему это я тебя мучаю все время?.. Я же пытаюсь разобраться… Как я могу один!.. Как это — не твои проблемы? Жена ты мне или нет! Я не скандалю… Это я нервирую ребенка?! Я, который все для вас… А ты не задумываешься, почему твой муж, от которого у тебя ребенок, мучается, что ему не хватает для счастья? Простого, обыкновенного человеческого счастья! Нет… Ты не виновата… Наверное, не виновата, но ты же как жена должна помочь мне разобраться, почему я мучаюсь… Пускай три года… Пускай я мучаюсь пять, десять лет, но если ты любишь меня, если ты жена моя… Или ты не любишь уже меня? (Алеше.) Успокойся, чего ты расхныкался… Не обижаю я твою маму. Хочешь, мы сегодня построим большого снеговика? Сделаем из морковки нос, а из печки возьмем угольки и нарисуем глазки! Надевай шубку… Почему это он никуда не пойдет? (Алеше.) Разве ты заболел? (к Мерилин.) Зачем ты врешь? Просто хочешь насолить мне… Не понимаю, какой тебе от этого прок. Злить ближнего — это достойное занятие для матери. Для женщины! А если я не буду сдерживаться? Знаешь ли, у меня вот здесь тоже достаточно накопилось… Тоже нервы не выдерживают. Могу и заорать, могу и плюнуть на все… И плюну… И плюну, я тебе говорю… Дождешься в конце концов… Когда это я тебя бил? Ах, ты просто считаешь, что я могу избить тебя… Понятно… Интересно, из чего ты это заключила? Это у меня глаза злые?! А твои глаза вообще не понять! Что в них скрывается? То ли любовь, то ли ненависть. (Алеше.) Перестань орать! (к Мерилин.) Ты вообще меня никогда не любила! А ты вспомни, откуда я тебя вытащил! Вспомни, вспомни… Есть ли в тебе хоть толика благодарности! (Алеше.) Да прекрати ты, в конце концов!
